Звездный водоем

– После присоединения Крыма и не получите, – резонно заметил я.

– Куда присоединения? – не понял Сергей. Я недоуменно хлопнул глазами.

– Ну как же… в прошлом году… на референдуме… после ввода наших войск…

– Была война? – снова спросил он. Я почувствовал себя тем самым представителем земной расы, встретившим, наконец, зеленого человечка и мучительно пытающимся рассказать ему об особенностях нашего мироустройства. Честно, даже не предполагал, что настолько несведущий в жизни страны человек найдется.

Вот что меня подсознательно удивило или даже насторожило в доме Каширина – отсутствие телевизора. Ни большого, ни маленького, ни радио, ни даже газет. А я кивал на сырость.

– Нет, войны, к счастью, не было. Полуостров вошел в состав России добровольно.

– Уже хорошо, – ответил Каширин. Потом взмахнул рукой. – Да и чего воевать, когда вокруг столько всего. Бери, не хочу. Бесконечные земли, осваивать которые потомкам нашим миллионы лет эволюции – если, конечно, мы способны прожить хоть полстолька. Хоть этот век до конца, – неожиданно стухая, произнес он. А потом продолжил с новой строки. – А ведь я не подумал. Сигнал шел к нам тысячу восемьсот лет, если предположить, что действительно из окрестностей Садра. Немыслимо долго, может, той цивилизации и нет уже и тогда страхи Трошина, Суровцева, да всех их просто бессмысленны. Те, кто протягивал нам руку, сами могли погибнуть – от войн, эпидемий, распрей. Им банально могло надоесть жить. Они выродились, и теперь сами с тем удивлением глядят на небо, как мы еще пару веков назад, когда наблюдали очередное солнечное затмение, поминая при этом всех известных богов и прочих всемогущих существ, не зная, у кого вернее просить помощи. Вот этого я действительно очень боюсь – построить врата и не получить ответа.

– Главное, не напутать с чертежами.

– Чертежи точные, – вздохнул он. – Мастера нужны.

Мы пили чай, поглядывая друг на друга, Сергей пытался оценить воздействие своих слов на слушателя, меня же подмывало спросить об отношениях с Ташей, былых и нынешних. Да только голосок в голове настойчиво предупреждал о возможных последствиях такого познания. В итоге промолчал, уподобившись тем астрономам: многие знания – многие скорби. Спросил вместо этого о текущем состоянии дел.

– На сайте у вас очень мало информации о вратах, да и она безнадежно устарела. С той поры появилось что-то новое?

Сергей вздохнул.

– Ничего не успеваю. За все надо браться, а ни сил, ни денег. Ни, уж простите, умения. Тут Наташа права, надо бы обстоятельно подходить, не рубить сгоряча; да вот, не послушал.

Он будто подначивал, я не сдержался, спросил, отчего они расстались. Каширин хмыкнул.

– Я не рассказывал Наташе о своем открытии, все боялся чего-то. Нет, понятно, чего. Думал, не поймет, не оценит, посчитает сумасбродом, как все прочие. Как и вы, верно. – Я запротестовал, но Сергей только рукой махнул: – Просто рассчитываете заработать на этом. Я сам насмотрелся на людей, наобжигался, теперь на воду дую. С Наташей так и вышло, ничего не рассказывал, вплоть до самого последнего, пока сама не узнала.

– Устроила сцену? – зачем-то спросил я, прекрасно зная, что Таша на подобное не способна. Никогда не сотрясает воздух без надобности.

– Хуже. Оскорбилась до глубины души. Она-то надеялась, что между нами не встанет ни моя работа, ни это безумное увлечение. Высыпала денег, сколько было на книжке, и ушла. Глупо, но я до сих пор иногда у нее прошу без отдачи, почти всегда соглашается. Нет, я не надеюсь ее вернуть, поймите правильно, мне не к кому больше обратиться. Несколько раз малознакомые люди обещали помочь, но попросту исчезали с деньгами.

Он вздохнул, а я подумал, это действительно похоже на Ташу. Вроде ушла, а все равно оставила дверку приоткрытой, даже не дверку, так, форточку. Тоже верила в его безумную идею? – вряд ли. Скорее не давала извериться ему самому.

– И многое вы успели сделать? – наконец, спросил, отвлекаясь от мыслей о подруге. Каширин вздохнул.

– Я же говорил, плохой из меня инженер. Расшифровать послание сумел, а что-то путное сделать… только материалы собрал, да и то не все. – Он махнул рукой в сторону стены. – В соседней половине дома как раз они и лежат, куча железок. Надеюсь, не поржавеют. Вот тут я на вас надеюсь, может, после публикации заинтересуется кто. Хотя я даже не представляю, как и за что лучше браться. Опыта никакого, да и откуда. Надо, наверное, зарегистрироваться как предприниматель, нанять людей, взять кредит…

– Проще создать секту, так вычеты получать будете и льготное налогообложение.

– Но я не собираюсь ничего проповедовать. Вернее, собираюсь, но не в ущерб церкви или чувствам верующих…

– Вы не поняли. Секты для того и организуют, чтоб налоги скостить, у нас законодательство в религиозном плане очень гибкое. Ваши перемещенцы это как раз готовая вера – главное, ее правильно оформить. У меня знакомый юрист есть, он поможет. Если после публикации дела пойдут.

– А она будет?

Я пожал плечами.

– Все, что я услышал, на пару номеров тянет. Но я надеюсь, вы мне еще материала подкинете.

Сергей охотно кивнул и принялся расписывать, как он перебрался в эту глушь, как нашел место, и где, по его мнению, будут располагаться врата.

– Энергии много потребуется, не один мегаватт, как бы ни пришлось поселок обесточить. Но мне только сигнал подать.

Я старательно за ним записывал, выделяя непонятные термины красным, чтоб потом разобраться в сути его слов.

2

– Съездишь к Каширину, – коротко рубанул рукой главный, – все разузнаешь. А то сам понимаешь, три года он там сидит. Деньги изо всех выжимает, нашими стараниями поднялся, а проку, проку-то нам ноль. Вот и выясни. Тираж газеты падает, нам нужны материалы.

– Вечно у нас тираж падает, – только и вздохнул я. Главред поморщился:

– Не вечно. Время от времени. И бумажную газету не читают, и электронную. Зачем столько денег на сайт и на сетевой отдел тратим…

– Конечно, нет проку, Петр Кузьмич, когда мы выкладываем не новости по отдельности, а макетом. Кто ее, формата А3, на телефоне читать будет. И так-то неудобно, а через крохотный экран подавно. Я говорил вам…

– Ты только говорить горазд. Сделай уже для газеты что полезное, а о сетевом выпуске пусть другие думают. Им за это зарплата идет.

Он помолчал, а потом, неожиданно приблизившись, задышал в лицо недавно выкуренным «Мальборо».

– А если не найдешь стоящего, так притуши его. Придумай, присочини что-то такое, чтоб его… чтоб можно было еще долго писать.

Я поморщился.

– Злой вы, Петр Кузьмич, ох, злой.

– Будто с моей работой другим будешь, – он резко отстранился, но тут же снова приблизился: – А коли вытянешь тираж, повышение получишь.

– Я и так ваш второй заместитель.

– Тебе и карты в руки. Сделаешь, так на мое место встанешь. А я уж мешать не буду. Вон у тебя сколько планов, хоть сейчас шапку Мономаха надевай.

Поди разбери, шутит или взаправду. Главный он такой, что угодно от него можно ожидать. Потому и правит газетой уже больше десяти лет, как раз зимой юбилей справляли. Прежде серьезное издание к концу его правления превратилось в захудалую сельскую газетенку, тираж упал втрое, спонсоры разбежались, переметнувшись к конкурентам. Выживали мы за счет областных дотаций, подписки и заказных материалов: вечно кого-то топили и что-то советовали. Не газета, а рекламный листок.

– Шутить изволите? – нехотя спросил я. Тот фыркнул.

– Сам думай. Ну, берешься?

Будто деваться есть куда. Я Каширина откопал, мне и закапывать. И ведь знает, что возьмусь, но либерализм проявляет, спрашивает, хотя все для себя давно решил. Да и меня знает как облупленного, понимает, на чем взять и как заставить работать. В прошлый раз повысил, благо, на истории Каширина, которую мы аж полгода освещали во всех подробностях, даже тираж немного увеличили, так что газета немного раздышалась и ненадолго прервала затянувшуюся агонию. Вот теперь ее черед пришел, видимо, окончательно. Я стану, если стану, последним ее главным редактором. Что ни придумывай с ней, какие способы поддержки ни отыскивай, век бумажной печати прошел безвозвратно. Сейчас все новости во всемирной паутине, и чем дальше, тем больше именно в нее будут погружаться обладатели смартфонов и планшетов. А газета – разве завернуть что, запаковать и убрать на веки вечные в темную комнату. Я сам последнее время новости читаю даже не с ноутбука, а с семидюймового экрана телефона, потому и купил его, лопату, чтоб глаза не ломать.

И вот что обидно, прекрасно знаю, что газета испустит дух, а все равно не откажусь возглавить ее агонию. Некому меня останавливать, некому убеждать. Таша год назад ушла, я остался один, злой, недовольный, как раз под стать нашему главреду. Наверное, тоже буду стращать и закручивать гайки, а оставшиеся терпеть и поддакивать до самого последнего момента.

Она ушла не к кому-то другому, а просто так. Сергею куда легче было, у его зазнобы я нарисовался. А мне теперь только себя и грызть остается, больше некого. И ведь зачем-то храню ее записку, одну из последних, вроде ничего особенного, «скоро вернусь», а какой глубинный смысл, явно во время написания не вкладываемый. Так и хожу с этой памятью в бумажнике.

– Значит, порешили. Собирайся, чтоб завтра с утра был на месте. И во всех подробностях, во всех деталях уже к шестнадцати статья висела на стене.

Я усмехнулся. Газета собиралась как при Советской власти, на бумажках и только затем шла обратно в компьютер и в печать.