Звездный водоем

– Слушаюсь и повинуюсь. Завтра выдам бомбу.

– Слово держи, и я сдержу.

Действительно не шутит.

За три года, прошедшие с момента нашей первой встречи, Каширин обустроился, будь здоров. Прежде его халупа, иначе не назовешь, находилась в медвежьем углу, сейчас он отмерил себе двухэтажный особняк. Пусть не центр Глухова, но возле силовой подстанции, питающей город, отсюда, видимо, предполагалось брать энергию на последнем этапе работ. Сарай под эти пресловутые «врата перехода» размерами был лишь чуть поменьше основного здания, располагаясь подле; доступ внутрь даже знакомым и компаньонам не дозволялся. Сергей все делал сам, не то не доверяя, не то желая постоянно видеть картину. Наобжигался прежде, что тут скажешь.

В первый свой визит я прожил у него почти неделю, каждодневно строча донесения главному. Каширин много чего хотел рассказать, и про себя и про работу. Про Ташу тоже, разумеется, прекрасно понимая, что перед ним сидит соперник. Но и единственный собеседник, желающий, пусть и из корыстных побуждений, помочь в продвижении идей, которые иные прочие почитали безумными. Да и после я его не оставил. Как обещал, пригласил юриста, составили договор, Каширин возглавил секту. Пусть на первых порах в нее входило всего-то человек пять-семь, но она быстро разрослась. И немудрено, история про ученого-отщепенца, строящего врата в светлое будущее человечества, а оттого терпящего лишения, взволновала умы. Пусть даже сам их изготовитель не понимал в точности, как будет работать этот портал, даже в какую сторону открываться, если вообще откроется, верили не ему, а газете, будившей в людях подспудное желание убраться поскорее с постылых палестин в приготовленную утопию. Для той планеты наш главный даже название придумал соответствующее – «Новый Парадиз», не оригинально, зато звучно.

В Глухово потянулись толпы жаждущих, в основном, без денег, но с большим энтузиазмом. За считанные месяцы его секта разрослась до сотен людей. Поселок, прежде признанный бесперспективный, вдруг преобразился. В него начали вкладывать деньги, как следствие, и в проект Каширина. Потому неудивительно, что год назад, когда религиозное законодательство снова ужесточили, его перемещенцев не тронули. Напротив, профинансировали даже, теперь Сергей разъезжал по городу на новеньком «Порше», пока без прав, но и на это власти старательно закрывали глаза. Кормилец, а главное, политикой не интересуется. Каширин несколько раз побывал на разного рода властных собраниях. Слова на них Сергею не давали, но зато само присутствие перемещенца немало споспешествовало местным выборам, еще бы, поселковый глава заручился его поддержкой. Неважно, что против него копали все СМИ, переизбрался на третий срок голова с большой помпой и, кажется, вовсе не прибегая к помощи административного ресурса.

Странно, что Сергей не написал ни одной книги, отдав биографию на откуп эзотерикам, журналистам и аферистам, другой бы и на этом деньги заработал, но Каширин не имел деловой хватки, не Эдисон ни разу. Зато его изобретением пользовались все прочие – в перемещенцы подались беженцы, лишенцы, неформалы, оппозиционеры. Всех устраивало, что за три года неустанной работы, за сотню-другую миллионов рублей, переведенных на счета его секты, никто с Каширина не спросил результата. А ведь по первой грузовики с оборудованием въезжали в ворота его дворца чуть не ежедневно. Кто его знает, что они завозили, технику или сантехнику.

Впрочем, я еще сомневался, стоит ли топить Каширина. Столько с него поимел. Вот только меня уже захлестнула идея владения газетой. Я бы ее перестроил напоследок. В прошлый раз мы сумели отсрочить неизбежное до нынешних времен, и во многом благодаря циклу моих статей. Теперь новый спад и попытка номер два войти в ту же реку.

Сам Каширин был рад нашей новой встрече, еще бы, за истекший с последнего нашего свидания год ему много хотелось рассказать. Жаль, не представлял он, какого троянского коня к себе в огород впускает.

Перед отправлением зачем-то снова позвонил Таше, вызов она как обычно сбросила. Написал сообщение: «Еду к Сергею, возможно, разоблачать» – и снова без ответа. Чего я пытался добиться – сам не знаю. Наверное, уколоть. Никогда не получалось, не вышло и в этот раз.

Хотел отправиться на машине, но вспомнив, какие в области дороги, снова двинулся на электричку. На «Сорок третьем километре» сошло много народу, но это и неудивительно, утро пятницы, дачный сезон. Все выбирались на природу, а места тут благодатные.

За эти годы известность Каширина вышла далеко за пределы области. Несколько зарубежных обсерваторий прошерстили нужный участок неба в попытках получить хоть какой-нибудь сигнал, но тщетно. Больше того, не обнаружили и следа какого бы то ни было небесного тела в указанном Кашириным квадрате, а ведь Сергей не напутал, я хорошо помню его слова о Садре и окрестностях. Астрономы привлекли даже космические телескопы и тоже без особого толка. После стали обвинять первооткрывателя в ереси, но и тут не преуспели. Кажется, в секту даже больше народу ломиться стало. У нас любят непонятых.

Кстати, перемещенцев мои знакомые юристы сбацали ему на основе иудаизма, спасибо, без обрезания, но тоже с жесткими правилами и строгой иерархией. Только ведающий, то есть сам Сергей, подобно первосвященнику знал доподлинно, чем занимается, никому больше входить в святая святых, в сарай, где возводились врата перехода, не дозволялось. Зато всех обращаемых уверяли: как только ведающий достроит чудо техники, то сразу уведет последователей в тот самый Новый Парадиз, где и наступит долгожданный мир и процветание. Скорее всего, это случится уже при нашей жизни, а потому неофиты не распаковывались, лишь понастроили бараков вокруг дворца и терпеливо поджидали конца стройки.

С ними я и решил поговорить в первую голову, еще до визита к сыну Ааронову. Благо, путь к дворцу основателя был прегражден наспех сколоченными фанерными постройками. Непонятно, как в них люди жили зимой, разве, вокруг печки.

Ладный особняк Каширина, облицованный известняком, увиделся, стоило автобусу подняться на холм, уже оттуда я мог лицезреть обширное строение, похожее на Фонтенбло, только немногим поменьше. Вокруг него, как в Средние века, располагались дома простецов, своим присутствием создающие примечательный колорит.

Что меня удивило, так это неожиданное появление шлагбаума на пути, оказалось, после серии краж прошедшей зимой, перемещенцы слезли с чемоданов и скинулись на охрану. Пришлось показывать корочку и объяснять причины появления. Провожать меня не стали, что позволило смешаться с массами. Первым делом я начал расспрашивать, почему люди стали сектантами.

– Жизнь решил переменить кардинально, – отвечал крепкого сложения мужчина чуть за сорок. – Всю жизнь воевал: то в Чечне, то в Сирии, потом в Африку поехал. А в итоге? Жена ушла, детей забрала. Невозможно жить с человеком, который только воюет. И за него страшно, да, наверное, и за себя. Ничего другого не умею, да и пробовать уже не хочется. Сам понимаю, еще куда позовут, сразу соглашусь, понимаю, но поделать ничего не могу. Может, там что переменится. Или что сделают со мной, чтоб нормальным стал.

– Все ради нашего младшенького, – заговорили, перебивая друг друга, двое: дама бальзаковского возраста и ее супруг. – ДЦП у него, тут не вылечить, а как ему дальше? Сил нет смотреть, как мучается. Может, там поправят… А если не всех возьмут, так хоть супружницу мою с сыном, мне ладно, зато знать буду, что у них все в порядке.

– Надеюсь суть в жизни найти, – продолжил еще один потрепанный годами мужичок. – Полвека прожил, а так и не устроился. Да и кем работаю, сказать смешно. Все время с одной на другую должность перебегаю. Все ищу, а чего – поди разбери. Может, там уверенность в себе обрету, нужность какую. Да поневоле на одном месте задержусь.

– Вам странным покажется, но я в этом поселении спутника жизни ищу, – заявила молодая женщина, немного волнуясь. – Здесь собрались те, кто во что-то верит, чего-то ищет. Местная я, если спросите. Народишко в Глухове скудный, поговорить не с кем, положиться не на кого. И это всего обидней. Но те, кто приехал, среди них много достойных людей. Такие прежде горы сворачивали, новые земли открывали, не то, как сейчас.

– Честно признаюсь, по молодости сидел пару раз – то за мошенничество, то за кражу, – отвечал тщедушный мужичок возраста Каширина, но куда потрепанней. – С той поры нет мне места. Сами знаете, как к сидельцам относятся, и сколько бы они ни отрицали прошлого, как бы ни отгораживались, проку мало. Ни работы, ни семьи не нашел. Жена ушла, когда рассказал ей все. Не захотела жить с вором. Правильно, наверное. Вот и иду в Новый Парадиз. Австралию тоже зэки создавали, и как славно у них вышло.

– Да не знаю, почему, – отвечал вьюнош лет двадцати пяти, длинноволосый и неухоженный. – Знакомые у меня сюда подались, а я чем хуже? Наверное, правильный выбор, искать лучшей жизни. Я раньше адвентистом был, потом выгнали, с той поры никак себя не найду. А тут живое общение, да и люди особые, каждый с историей. Мне нравится. А если и не пойдем никуда, так и ладно. Готов и тут пожить.

– Это уникальная возможность изучить другой мир. Если, конечно, отправимся туда, – говорила женщина за пятьдесят, чьи седые волосы умело скрывала блекло-розовая краска. – Вы не представляете, какой это толчок для науки. Я биолог, потому и приехала. Буду первой, кто прикоснется к иному виду эволюции. Сплю и вижу себя не то Дарвиным, не то Линнеем. Коллеги сбросились на это путешествие, теперь ждем. К сожалению, у нас финансов только на меня и хватило, а я еще стараюсь экономить, мало на сколько все затянется. Зато моя знакомая, она психолог, уже нашла тут немало материала для докторской. Как раз ее тема.

Я спрашивал еще долго ли ждать окончания стройки, как она вообще продвигается, но ясного ответа не получил. На сайте перемещенцев подробной информации не имелось, лишь в общих чертах уверялось, что основная часть работ закончена, сейчас ведающий занимается монтажом электрики и сопутствующими работами, но как они могут затянуться, оставалось загадкой. Впрочем, ждать собравшиеся были готовы, никакая, даже самая холодная зима, их не пугала. Хоть в их домах электричество имелось, не так холодно зимой.

Еще интересовался, кто и как все это время добывает хлеб насущный, оказалось, некоторые еще проедают запасы, подготовленные ими самими или родственниками, верящими, что рано или поздно нахлебники таки отправятся на покорение рая. Большинство, впрочем, работало, некоторые даже удаленно, что для такой глуши большая редкость. Неудивительно, что поселок начал процветать, теперь в Глухове почти начисто отсутствовала безработица, и не какие-то мигранты составляли основной костяк занятых, а добропорядочные граждане, исправно платящие налоги и оставляющие почти все заработанное тут же: в магазинах, барах, торговых центрах и прочих заведениях досуга – благо, за истекшие три года их открылось немало. Думаю, власти как никто другой были заинтересованы в как можно более долгой работе ведающего – именно от его неуспеха зависело благополучие их поселка. Потому и финансы выделяли с избытком, чем Каширин пользовался, обустраивая Фонтенбло до неприличия помпезно.

Всего, согласно расчетам специалистов-налоговиков, в самой секте и вокруг нее находилось никак не меньше тысячи человек, половина из них собственно перемещенцы, а вторая – те, кто на них зарабатывал. Обе части внутренних мигрантов так удачно дополняли друг друга, что поистине будет досадно, когда эта идиллия разрушится. Но все зависит от ведающего.

Каширин уже получил известие о моем визите, верно, с поста у шлагбаума, потому меня незамедлительно проводили к первосвященнику. От чая-кофе я отказался, Сергей наплескал чего покрепче. Неплохая у него мадера, прямо скажем.

– Давно тебя видно не было, – он заметно заматерел, даже за истекший год, хотя и прежде, как дела наладились, выглядел барином. – Как жизнь, как семья?

Я ответил, мы обменялись любезностями, некоторое время разговор шел по кругу. Вспоминались виды дворца, поражавшие великолепием. Поистине Фонтенбло: в залах, по которым я добирался до рабочего кабинета владельца, развешаны картины, дары местных живописцев и «культурные взносы» людей зажиточных – Сергей сразу сказал, что сделает музей, не знаю, поверили ему или нет, но подношения доброхоты поставили на поток. Кое-где статуи в человеческий рост, большая часть из металла, но есть и мраморные, во всяком случае, мне так показалось. Лепнина, позолота, парча и узоры дубового паркета, перетекающего из одно крыла в другое, панелями этого дерева были обшиты и стены на всем протяжении анфилады комнат, которыми я шел к ведающему. Раньше я посмотрел бы на эти красоты сквозь пальцы, как и положено первооткрывателю новой веры, бережно на ней нажившемуся. Лишь сейчас поразился, насколько богат дворец Каширина, а ведь не один раз приходил по делам прежде. Но в залах до последнего продолжался ремонт, только сейчас собранные сокровища предстали передо мной во всем великолепии.

Кое-где предметы роскоши были подписаны, я с интересом стал вчитываться в подписи, свидетельства почтения к ведающему от самых разных лиц, кое-кто указывал не только фамилию и инициалы, но подробно описывал и должность, место работы, чем отчасти намекал на особое положение. Будто давал понять Каширину, как с ним следует обращаться: податель презента явно должен пройти в Новый Парадиз плечом к плечу с самим ведающим и в дальнейшем получить местечко одесную. Многие жители наших краев, не только сами перемещенцы, на идее путешествия в одну сторону будто помешались. Нигде, ни на сайте, ни в статьях, написанных самими сектантами, я не встречал указания, что портал этот будет действовать лишь краткое время и заберет на ту сторону избранных, но все почему-то именно в это и верили. Что отчасти подтверждалось немыслимой мощностью врат перехода – им требовалось получить почти десять мегаватт электроэнергии только для открытия. Но как долго сможет подстанция даровать им подобный расход без вреда для собственного здоровья и без перебоев в сетях прочих потребителей, оставалось загадкой, кажется, и для поселковых властей. И тем явно не хотелось проверять подобное на практике. Неудивительно, что вовлекая Каширина в будни Глухова, они как бы намекали, что его работа лучше б продолжалась как можно дольше.

– Как фронт работ, приблизился к финалу? – поинтересовался я, отряхивая голову от водоворота непрошеных мыслей. Сергей кивнул.

– Пожалуй, так. Наташа очень переживала из-за моих стараний, боялась промашки. Но сейчас это в прошлом. Скажи ей, уже совсем скоро я попробую протестировать врата.

Я помолчал, но потом ответил:

– Вряд ли получится, мы расстались.

– Вот как? Напрасно… наверное.

Хотелось возразить, что-то доказать ему, бывшему. И ровно в той же степени уверить, что между нами еще совсем недавно существовало нечто иное, нежели между Ташей и Сергеем когда-то. Но каким-то образом решил смолчать и снова стал спрашивать о вратах.

– Даже не знаю, что сказать. Может, проще будет увидеть?

Как тут ни согласиться. Мы прошли через новую анфиладу комнат в святая святых Фонтенбло – тот самый сарай, где потихоньку творилось чудо. Путешествие несколько затянулось, по пути Сергей начал рассказывать мне о препонах на дороге к успеху. Стоило мне спросить, почему он не наймет рабочих для возведения врат, Каширина горестно покачал головой.

– Я пытался. Прибыли работяги, вроде солидной фирмы, заломили немалую сумму, но стоило им пару дней покопаться с деталями, у меня не оказалось ни деталей, ни строителей. Да еще в сеть утекли фотографии внутренностей сарая, хорошо хоть не чертежи. Боюсь выкладывать их, мало кто может воспользоваться. Любой стране доверять боюсь. Могут туда сперва войска отправить, а уж потом нам свеем расхлебывать эту дурость. Вне зависимости от того, что приключится на той стороне. Потому и решил сам все делать. На себя-то я положиться могу.

– Но долгая волынка выходит, – заметил я. Каширин пожал плечами.

– Наташа ровно так же говорила, – я вздрогнул, дернулся скорее, точно от удара. Не знаю, заметил это Сергей или нет, погруженный в свои думы, он двигался, глядя только вперед и куда-то в себя. И продолжал говорить: – Мне приходится по мере сил осваивать самые разные специальности. То инженера, то электрика, то зодчего, то металлурга. Хорошо хоть деньги появились, можно заказать все, что угодно. Я раньше не осмеливался, пытался сам делать, выходило через пень-колоду. Несколько раз начинал заново. Потом понял, как надо работать.

– Похоже, это пошло тебе на пользу, – заметил я.

– Правда, я стал заметно лучше разбираться не только во многих специальностях, но и в людях, а уж они-то самые разные здесь встречаются.

Я не мог не согласиться с ним. Каширин свернул в сторону, оказалось, неприметная комнатка возле самого конца галереи и вела подземным ходом в сарай. Иного пути из дворца не имелось. Хитро, но зачем так? Сергей мне тут же все пояснил:

– Большая часть врат перехода находится под землей – туда я поместил трансформаторы, все силовые установки, а так же те приборы, которые помешают входить и выходить из них. Сам сарай небольшой для того числа людей, что скопилось вокруг него, им всем будет затруднительно отправиться в Новый Парадиз сразу. А я не знаю, сколько проработают агрегаты. Может, не больше четверти часа. Не у меня оборудование старое, – будто извиняясь, заметил он, – у поселка. На их подстанцию я не сильно рассчитываю, а новой власти строить не хотят, как я ни уговаривал. Вторжения боятся, что ли. Или надеются, что мы все уйдем и пропадем навеки.

Я вдруг понял, что и сам Каширин так уверился в непременный переход в дивный новый мир, что все прежние сомнения в сути работы врат остались давно позади. А ведь Новый Парадиз не он придумал, больше того, когда стройка началась, он сомневался, что врата вообще откроются. Возможно, пошлют узконаправленный сигнал и вырубятся. А через столетия к нам пожалуют пришельцы – примерно так говорил он три года назад. Теперь же окончательно уверовал в идеи перемещенцев о бесповоротном уходе. И все с подачи нашего главного.

– Да и спонсоры мои часто тоже прохвосты. Все хотят не просто помочь, а профит сыскать. За помощь секте налоги снижают, знаете, наверно, вот они подобной благотворительностью и пользуются. Проку от них кот наплакал, а рекламируют себя так, будто все здесь сами сделали. Одного боюсь, – продолжал он, понизив голос, – как бы подлецы всякие не воспользовались этой лазейкой. Как бы ни сделали из счетов перемещенцев прачечную для грязных денег. Может, ты поможешь их изобличить?

Он будто нарочно подкидывал мне идею, как себя потопить. Я поинтересовался, много ли ему переводят, как, Сергей отвечал путано, видимо, с бухгалтерией не особо дружил. Да и то, делами секты занималась совсем иная контора, тоже, небось, махинациями на этом зарабатывающая.

– А те, кто подарки тебе делал, они тоже переводили суммы?

– Обычно да. Не всегда большие, часто для вида. Как дары для музея, чтоб утвердиться в добрых намерениях, и чтоб я их не забыл. Хотя забываю, много присылали, особенно как я начал этот дом возводить, будто нарочно втягивали. А знаешь, я иногда чувствую себя как сорока-воровка. Все в дом тащу, что ни предложат. Местных художников-скульпторов, давайте, старых мастеров, извольте, народные промыслы, почему нет. У меня в доме такой ералаш собрался.