Оценить:
 Рейтинг: 0

Дневник Луция Констанция Вирида – вольноотпущенника, пережившего страну, богов и людей

Год написания книги
2024
<< 1 ... 3 4 5 6 7
На страницу:
7 из 7
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Гунны собрались быстро, однако, наши радости не успели взрасти, как тотчас увяли: командир отряда, прибывший не просто сопроводить влиятельных мужей к их женам и наложницам, объявил: вскоре прибудут на поселение дозоры – семей двадцать, коими он, воин по имени Бе?да, будет командовать. А пока они не прибыли, нам надлежит подготовить дома, можно поплоше, ибо рода они простого, многого не попросят, только причитающееся во всяком порядочном обществе, которое и намереваются жизнями своими защищать и хранить. Когда Арминий спросил, зачем же конник со своим отрядом сюда столь заранее прибыл, Беда ответил просто: «Сейчас, когда стараниями ваших родов в окрестных лесах снова стало неспокойно, лучше полагаться на двойную охрану». Арминий не нашелся, чем крыть, и замолчал, приглашая соратника подобрать дом. Беда, человек не понимавший необходимости в излишнем достатке, как и большинство гуннского племени, выбрал скромное жилище, оставляемое наложницами своего командира, куда он сам и двое его сыновей и единственная жена и наложница, стали переносить вещи. Остальной скарб, на двадцати повозках удалился на восток, в Паннонию вслед за покидающими наше поселение военачальниками. Наши воины проводили гуннов до поселений колонов, разбросанных в беспорядке окрест городка. Вдали, откуда-то с леса, показался неверный огонь, что он мог значить, я не имел понятия, но увидев его, выбравшаяся из города десятка поспешила вернуться.

Четвертый день перед календами ноября (29 октября)

Споры о божественном и земном возле храма то вспыхивая, то угасая, продолжались всю осень, а теперь разгорелись с новой силой. И вроде бы из-за пустяка, но в этот раз спорщики пересекли незримую грань, ввязавшись в первую за долгое время драку. Конечно, их быстро разняли, но неприятное ощущение Рубикона осталось. Очень надеюсь, что оно больше не повторится – в прошлые разы, когда христиане палками и кулаками доказывали правоту над безбожниками или язычниками, ведьмами или еретиками, словом, теми, кого они почитали главными врагами, дело заканчивалось скверно. Отец подробно рассказывал о случившемся лет сорок назад погроме, в котором пострадали за веру многие, а иные лишились и жизни. Тогда тоже все началось с размолвки в храме. Отец говорил, спор зашел о святой троице, но почти сразу перекинулся на улицу, где уже поджидала вооруженная палками толпа, готовая терзать.

А еще раньше, говорил он, от такой же толпы лишь чудом не пострадала наша библиотека, та самая, которую я греховно перевожу на никчемные заметки и записи счетов и задолженностей и доходов города. Отец об этом рассказал лишь раз, и то очень давно, я был совсем еще ребенком, только обучившимся писать и читать – Горгий строго следил, чтоб его имущество было лучшего качества, видимо, с расчетом на удвоение стоимости при продаже. Но запомнилось прежде потому, что именно в те дни мимо нас шли ученые паломники, изгнанные из Александрийского храма мудрости, через много лет дочиста сожженного и уничтоженного уверовавшими в триединого бога безумцами. И наш город, как все прочите на их долгом нелегком пути, отказался принять пилигримов. Торжествующая чернь кидалась со стены камнями и поносила их, а странники молча шли дальше. Во всяком случае, так говорил отец.

Когда же Александрийский Серапеум был разрушен, больше всего я боялся совершенно непостижимого – уничтожения и нашей либереи. Что мне в те годы было до нее? Но я уже вкусил плод книг, жаждал их запретного влияния, неудивительно, что более всего желал проникнуть в святая святых города, в храм тысячелетней мудрости и великих познаний, всегда открытый как для восхищающихся ими, так и для их уничтожителей. Странно, что книги никто не пришел жечь после того, как пилигримы принесли нам благую весть из стольного града Константина. Император Феодосий, дед нынешнего тезки, запретил все нехристианские храмы и богослужения, а его ревнители церкви планомерно уничтожали дьяволопоклонников, как они именовали язычников. Радовались ли известию горожане? Ликовали? – кажется, нет. Не помню точно. В церкви служили праздничную мессу об избавлении божьего мира от языческой скверны, это я хорошо запомнил, но в остальном… провал.

Но когда день освобождения настал, вот странность, вот извив сознания, первым делом я направился за сладостями Главка, а не приник к источнику мудрости. Моченые яблоки оказались слаще.

Третий день перед календами ноября (29 ноября)

Казалось бы, скоро самый знаменательный праздник нового календаря нашего поселения, Сатурналии, но снова не обошлось без стычек. Праздник Минервы был омрачен безобразной выходкой, на которую Деметрий не только не обратил внимания, мне показалось, ее и спровоцировал. Двое пострадавших, старик Кондратий, ветеран Фракийской кампании, получил еще одну рану, ничуть не менее серьезную, чем прошлые. Считавшийся еще совсем недавно истовым христианином, он постепенно перешел в старую веру, хоть и ворчал немало по поводу несуразицы ее новых обрядов и самого служения, на его взгляд, мало чем отличавшегося от прежнего. А тут ему пришлось схватиться с одним из ярых поборников нового порядка мироздания. Аппий, молодой солдат, два года назад пришедший на службу, но успевший себя зарекомендовать и отчаянным служакой и дерзким хулителем прежних порядков, давно добивался от Деметрия включения в храмовый хотя бы статуи Марса. Еще лучше было б обратить храм Сатурна в пантеон, по примеру памятного всем римского сооружения, о коем в нашей библиотеке немало трудов написано, но Деметрий всякий раз этому противился, больше по самой простой причине – он не был силен в прославлении всех богов, зная, и то не наверное, лишь обряды самого бога земли, немного Юпитера и совсем чуть Минервы и Марса. Об остальных ритуалах читал урывками из плохо сохранившихся богослужебных книг в библиотеке родного городка. Та же неприятность, что постигла и наши свитки – чернила выцвели от времени, кто-то на них сильно экономил, переписывая. Неудивительно, что пантеону Деметрий всячески противился, и по вполне земной причине, ибо не желал лишиться столь приятного места – горожане его обожали.


Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
<< 1 ... 3 4 5 6 7
На страницу:
7 из 7