Староверы Псковского Поозерья. Невельский уезд

Сборник богослужебный. Из собрания Я. А. Кожурина. Вторая половина XIX в.

Между тем, окольные жители новообрядческого вероисповедания свидетельствовали, что «им случается видеть, как по большим праздникам съезжаются с разных мест в деревню Маево раскольники на богомоление, и в особенности многочисленные сборища раскольников бывают… 15-го июля в день Кирика и Иулиты и в день Покрова, когда отправляется поминовение по родственникам хозяев дома в деревне Маеве»[94 - НИАБ. Ф. 1416. Оп. 1. Д. 1334. Л. 140 об. – 141.].

Выяснилось также, что становой пристав 2-го стана Войно-Оранский не только знает о «сборищах раскольников на богомоление в деревнях Пружинце и Маиове», но и часто бывает в домах наставников Спиридона Макаровича и Федора Андреевича. Как указывалось в материалах следствия, «Федор Андреев и его семейные даже хвалятся коротким знакомством с ним»[95 - Там же. Л. 161 об.]. В этой связи было заведено целое дело «в отношении действий к раскольникам» пристава Войно-Оранского[96 - См.: НИАБ. Ф. 1416. Оп. 1. Д. 1294.]. Ко всему прочему ему вменялось в вину и то, что это именно он якобы научил наставников взять годовые паспорта, «дабы чрез это они могли иметь средство укрываться от преследования Правительства». В результате этого дела Войно-Оранского перевели в соседний Себежский уезд, хотя и с сохранением должности.

16 февраля 1858 года невельский исправник потребовал с маевского наставника Федора Андреевича расписку в том, что он не будет отправлять треб, но тот отказался, сказав, «что он не даст таковой подписки без согласия братии их толка». За «упрямство и непреклонность» Федор Андреевич был заключен в Невеле в тюремный замок, «буде не представит по себе надежных поручителей». Если же таковые найдутся, то местному приставу было предписано «иметь за ним неослабный надзор, чтобы он Андреев односектаторам своим отнюдь не осмеливался преподавать духовных треб по раскольническому обряду». Однако в тюремном замке Федор Андреевич просидел недолго. 17 февраля невельский мещанин Григорий Михайлович Гусев написал поручительство, а уже 18-го маевский наставник был отпущен под полицейский надзор.

В 1859 году имена вышеупомянутых наставников вновь появляются в связи с начатым еще в 1857 году «Делом о совращении в раскол крестьянки Невельского уезда помещика Ханыкова Натальи Трофимовой и о именующем себя раскольническим наставником Иване Григорьеве». Итогом этого объемистого дела стала последовавшая 4 февраля 1859 года резолюция министра внутренних дел: «Секретный Комитет полагает: раскольников Сотникова, Макарова и Андреева подвергнуть полицейскому надзору, прекратив о них дело», поскольку означенные лица «не изобличаются в совращении других в раскол»[97 - НИАБ. Ф. 1416. Оп. 1. Д. 1266. Л. 127 а.].

* * *

Новые сведения о Пружинской моленной появляются уже спустя четыре года. 15 октября 1863 года Полоцкая духовная консистория слушала рапорт гультяевского благочинного священника Иакова Купалова. При нем был представлен рапорт священника Рыкшинской церкви Петра Серебреницкого от 12 сентября 1863 года о том, что некоторые прихожане Рыкшинской церкви уже шесть лет как не бывают у исповеди и причастия. Среди них: Быковского сельского общества деревни Уструг Феодул Васильев, Агафья Емельянова, Прасковья Никитина, Димитрий Минин, Евдокия Максимова, Ларион Никифоров, Феодот Никифоров, Прасковья Иванова, Ларион Петров, Петр Иванов, жена его Прасковья Федорова, Анна Никифорова, села Быкова Климента Яковлева жена Пелагия Иванова, деревни Сильвестрова: Матрона Захарова и дочь ее Вера Андреева, деревни Сидорова: Василий Димитров и жена его Евдокия Романова, Михаил Романов, дети его Дарья и Семен, Фекла Давыдова, дети Филипп и Феофан («незаконнорожденные»), деревни Заполки: Агафья Емельянова, Ксения Никитина, Александра Фомина, деревни Копатилово: Григорий Федотов, Василий Яковлев и жена его Екатерина Григорьева, Гавриил Романов, Карп Иванов, Лукьян Федосеев, Афанасия Яковлева, деревни Семенова: Аггей Григорьев, деревни Яйцова: Феврония Климентова, дети ее – Марья и Анна («незаконнорожденные»), деревни Алушкова Евдокия Андреева. Было открыто новое дело о «совращении в раскол» – «Дело по отношению Полоцкой духовной консистории о нехождении к исповеди некоторых прихожан Рыкшинской церкви Невельского уезда», в результате которого власти снова вышли на Пружинскую моленную.

18 октября 1863 года архиепископ Полоцкий и Витебский Василий доносил витебскому губернатору: «Достоверно сделалось мне известным, что Невельского уезда в кругу Язно-Богородицкого православного прихода в деревне Пружинце, в которой прежде существовала раскольническая моленная, по Высочайшему повелению уничтоженная, недавно устроена раскольниками новая моленная среди сказанной деревни. Вид ея неквадратный, как обыкновенно строятся избы, но продолговатый, длина ея лежит от запада к востоку и вход в нее с запада. Постройка эта ныне совершенно уже окончена, двери и окна вставлены и каменный фундамент выведен. – Против этой моленной построена изба несколько меньшая самой моленной. Промежуток между этой избой и моленной составляют сени или коридор и вся эта связь покрыта соломою под щетку. В сенях над дверьми моленной находится какое то изображение, а в средине, как говорят, поставлены иконы и совершаются уже молитвословия. Вместо звонов была повешена доска с восточной стороны, но теперь доска эта перенесена на чердак оной же моленной. Имея в виду Высочайше утвержденное в 1858 году наставление для руководства при исполнительных действиях и совещаниях по делам до раскола относящимся, коего §5-м воспрещается оказательство публичного раскола, к которому по примечанию к оному § относится и открытие вновь раскольнических моленных, – имею честь сообщить Вашему Превосходительству об устройстве раскольниками в дер. Пружинце моленной и отправлении в ней молитвословий, к возмущению и совращению нетвердых в Православии прихожан Язно-Богородицкой церкви разсеянных жительством между раскольниками[98 - Согласно «Полоцким епархиальным ведомостям», в 1876 году в приходе Богородице-Рождественской церкви в Язно числилось всего 173 души в селениях: Ровная, Жуково, Манухово, Бубновки, Подвигайка, Ситовка, Яковцево, Быково, Беличево, Колпаково, Усадище, Иванцево, Смертножуково, Большой Пружинец, Малый Пружинец (Полоцкие епархиальные ведомости. 1876. №19. С. 716).] для зависящих с Вашей, Милостивый Государь, стороны по сему предмету распоряжении и о последующем не оставить меня уведомлением. При чем неизлишним нахожу просить Ваше Превосходительство, не благоугодно ли будет при сем случае обратить внимание на местные полицейские власти, по 8 § означенного наставления обязанные наблюдать за подобными противозаконными действиями раскольников и, по видимому, необращающие на это ни малейшего внимания, как бы в понаровку фанатикам и ко вреду Православной церкви»[99 - НИАБ. Ф. 1416. Оп. 1. Д. 1499. Л. 1—2.].

Было устроено дознание, в результате которого удалось установить, что действительно в деревне Большой Пружинец помещика штаб-ротмистра Ипполита Фаддеевича Соколовского была устроена «особая моленная», и 11 декабря 1863 года невельский уездный исправник Коровин отправился в вышеуказанную деревню, чтобы на месте все самолично осмотреть. Вот что он доносил в своем рапорте: «Оказалось: при доме крестьянина Якова Андреева находится чрез сени особая изба, гораздо большего размера, где живет Андреев. – Изба найдена запертою нутренним ключем, совершенно новая в длину и ширину 12-ть аршин, с полом и потолком, дверь в нее из сеней с запада, при входе с правой стороны – два окна на улицу и одно с левой стороны в огород. Во всю противу положную двери стену устроена деревянная полка и на ней разной величины иконы счетом дватцать, по всей полке, против икон стоят наполовину и больше сгоревшие восковые свечи, большею частию толщиною в руку. Посредине у образной полки деревянный стол, вроде престола, покрыт темного цвета шерстяною материею, по краям обшита в два ряда галуном, с передней стороны насредине тоже галунный крест. Тут же неподалеку другой меньшего размера деревянный стол – и на нем два небольших ящика, один с ладуном – другой пустой. По обе стороны этих столов вдоль образной полки устроено вроде налоя и покрыто ситцем. В правом угле под иконною полкою плетеная корзина и в ней до ста поминовенных книжичек и тут же разного цвета шерстяные и ситцевые наручники (вероятно, подручники. – К.К.) 13-ть штук, на стене в разных местах четверо коженных четок и несколько белых полотенцев. На образной полке с левой стороны медная с ручькой кадильница, по стенам где окны, во всю длину деревянные скамейки. Вообще по всей обстановке этой избы видно совершенное доказательство раскольнического молитвенного дома»[100 - Там же. Л. 5 – 6.]. По этой причине моленная была уездным исправником опечатана – «до особого распоряжения губернатора».

Илья Кричевский (1907—2002). Деревня Пружинцы, 1944 год (из его книги «Путь к рейхстагу»)

Как выяснилось, новая Пружинская моленная была построена сельским старостой Никитой Игнатьевым для его родственника Якова Андреева и окончена к празднику Рожества Пресвятой Богородицы (8 сентября 1863 года). С этого дня староверы собирались в моленную в праздничные дни на молитву. Службу вели наставник Федор Федорович и его помощник Михайла Иванович. В доме последнего было найдено семь печатных и рукописных книг на славянском языке, и «как невидно на них цензурного пропуска, то оныя отобраны и впредь до особого распоряжения Епархиального начальства сданы в городе Невле протоиерею Покровскому».

Занимаясь расследованием дела об устройстве Пружинской моленной, невельский исправник установил, что в деревне Уструги, принадлежавшей «господину Орнольд» и находившейся неподалеку от Пружинца, девять крестьянских семейств осенью 1863 года «перешли в раскол». «При разспросе, – сообщал исправник, – все домохозяева, кроме крестьянина Евдокима Иванова, оставшагося православным, показали: что они хотя, считаясь православными и иногда некоторые бывали у приходского священника в Рыкшине, на исповеди и святых таин, но делали это поневоле. А теперь решительно в православную церковь не пойдут и детей своих не пустят, и что все дети их после крещения приходским священником были крестимы по раскольническому обряду, ныне умершим крестьянином деревни Пружинец Сперидоном Макаровым. Жена оставшегося православным Евдокима Иванова Анна Никифорова тоже расколка и весьма упорно удерживает своих детей в расколе»[101 - Там же. Л. 7—7 об.].

Цитированный выше рапорт невельского уездного исправника Коровина от 19 декабря 1863 года интересен еще и своим анализом сложившейся в уезде ситуации в отношениях между староверами и представителями господствующей церкви. «Вникая в местный характер раскола, – писал он, – невольно приходишь ко весьма грустному заключению: священники наши за исключением немногих и в особенности Рыкшинского прихода, далеко не пользуются у своих прихожан тем доверием, которое одно в состоянии было бы удержать даже от помысла оставить православие. Сдесь большая часть священников с своими прихожанами видится в церкве, или при исполнении по приходу праздничных молебствий, между тем, естли бы священник навещал по временам своих прихожан с единственною целиею уяснить крестьянам христианские догматы, много бы могли укрепить слабых в православии. Наставники же раскольников, сколько я мог узнать, всегда бывают люди самых строгих правил, и хоть, конечно, по малограмотности совершенно превратно, но истолковывают основание своего раскола и тем привязывают всех кто только присоединится к их братству. Соследить нет никакой возможности, потому что он (наставник) такой же крестьянин, работает вместе, а между тем при всяком удобном случае уясняет свои религиозные понятия. Так что каждый раскольник, даже неграмотный готов, естли ему позволить, с твердостию доказать основательность своего верования. Но напротив из православных весьма редкий случай, естли крестьянин сколько нибудь может объяснить значение религии – а большею частию, решительно ничего не понимает»[102 - Там же. Л. 7—8.].

Канон Животворящему Кресту Господню. Старообрядческий богослужебный сборник XIX в. (д. Ровное Рыкшинской волости Невельского уезда)

* * *

Пружинская моленная простояла запечатанной недолго. Уже 16 февраля 1864 года военный начальник Невельского уезда Назимов, прибыв в деревню Большой Пружинец, распечатал моленную и, как доносил витебскому губернатору возмущенный этим поступком Полоцкий архиепископ Василий, «тем подал повод раскольникам открыто отправлять свои службы и уверять православных, что теперь Правительство дозволило переходить каждому в их старую веру»[103 - Там же. Л. 23 об.].

Однако времена менялись. Неудачная Крымская кампания заставила правительство сделать поворот во внутренней политике в сторону реформ, и в царствование Александра II (1855—1881) были намечены, хотя и очень слабые, льготы старообрядчеству. К тому же события Польского мятежа 1863—1864 годов наглядно продемонстрировали неподдельный патриотизм староверческого населения Северо-Западного края[104 - Подробнее см.: Кожурин К. Я. Староверы Псковского Поозерья: Себежский уезд. [б.м.]: Издательские решения, 2021. С. 79—86.].

В 1864 года царем был издан указ о «необходимости предоставить свободу в делах веры». В 1874 года вышел новый закон о старообрядческих браках, которые стали заносить в особые метрические книги при полиции, и рожденных от таких браков считать уже законорожденными.

Тем не менее, новообрядческие духовные власти не хотели уступать монополии на истину. 30 сентября 1864 года священник Рыкшинской церкви Петр Серебреницкий доносил, что «раскольники в его приходе сильно действуют ко вреду православной церкви. Они распространяют слух, будто бы есть Высочайший Манифест или указ о дозволении им совращать в свою ересь. Так, соседние крестьяне деревни Заполка Никита Константинов и деревни Кудинова Иван Стефанов объявили ему, священнику, что в деревни Пружинцы раскольнические коноводы Федор Федоров, Михаил Савельев Жученок и какой то неизвестный солдат, проживающий в деревне Маркове и называемый Никитин, в настоящее время занимаются совращением и в реке, находящейся около деревни Буйновки, перекрещивают по своему. Так совратили они и его, священника, прихожан, проживающих в деревне Устругах, о которых представлено им, священником, как о небывающих на исповеди»[105 - НИАБ. Ф. 1416. Оп. 1. Д. 1499. Там же. Л. 16—16 об.].

Ему вторил архиепископ Полоцкий и Витебский Василий: «Главная же причина усиливающегося раскола как в Язно-Богородицком приходе, так и в смежных с оным Рыкшинском и Пещанском та, что в прошедшем 1863-м году раскольники устроили в деревне Большой Пружинец новую моленную…»[106 - Там же. Л. 23.] Архиепископ Василий призывал витебского губернатора «сделать зависящее с Вашей стороны распоряжение к прекращению самовольных действий раскольников и к возвращению отпадших в раскол на лоно Православной церкви»[107 - Там же. Л. 24.].

Меднолитое Распятие с Мироносицами из д. Петраши. XIX в.

Неясно чем кончилось это дело, но, судя по всему, Пружинская моленная снова была опечатана, а ее прихожан продолжали подвергать гонениям за веру, поскольку 30 апреля 1870 года местные староверы обратились с письменным прошением к витебскому губернатору Павлу Яковлевичу Ростовцеву. Под прошением стоит более 130 подписей – «Невельского уезда Рыкшинской волости, Ровенского сельского общества, Пружинцы и других более 30 деревень крестьян старообрядцев всего в оной местности более 1000 человек».

«Принадлежа искони к старообрядчеству без поповщинскаго согласия, – говорилось в прошении, – мы в прежния времена имели возможность безпрепятственно пользоваться семейной жизнию как истинно верноподданные и свободно исполняли ежедневныя службы и требы крещения младенцев и отпевания и поминовения умерших по нашим обрядам в находившемся у нас в деревне Пружинцах молитвенном доме. Впоследствии, когда этот дом, по ветхости, был уничтожен, мы собирались для наших молитв в одну из изб в той же деревне, но в настоящее время местное Полицейское Начальство нам это воспрещает и, застав где нибудь на молитве, нас разгоняет, а Богослужебныя наши книги и Св. иконы отбирает и тем лишает возможности молиться, крестить новорожденных и отпевать умерших. Находясь среди иноверческаго иноплеменнаго населения, различествующаго от нас и языком и верою и обычаями, мы связуемся с нашим отечеством нашими молитвами, которые сплотняют нас в одно Русское общество и доставляют нам источник нашей крепости в претерпении тех лишений которыя вызываются местными условиями. Поэтому, воспрещение нам молиться по нашим обрядам, составляет для нас тягостное и невыносимое наказание, которое карает нас безвинно и притом нас чисто русских и по сердцу, и по нравам и по преданности нашему отечеству и нашей родине. В тех губерниях, где старообрядческое население не есть иноплеменное, наши одноверцы в других местах исполняют ежедневныя службы и требы по своим обрядам безпрепятственно. Заключаем из этого, что делаемыя нам по нашей вере стеснения происходят не по указаниям свыше, а единственно по недоразумениям местных властей. Решаемся прибегнуть под покров защиты Вашего Превосходительства и всепочтительнейше просить Вас сделать распоряжение, чтобы нас не стесняли в исполнении наших молитвенных обрядов и треб крещения младенцев, отпевания и поминовения умерших в существующем для молитв наших в деревне Пружинцах доме, и чтобы местное начальство при этом нас не тревожило, молитв наших не нарушало и Св. икон и Богослужебных книг не отнимало бы; мы же с своей стороны обязуемся не нарушать правил общественнаго благоустройства, как о том предписывается законом. Пребываем справедливыми пред Начальством, как истинно русские от своих предков почитаем веру отцов наших»[108 - НИАБ. Ф. 1416. Оп. 2. Д. 14321. Л. 4—5 об.].

Прошение возымело свое действие, и 29 мая 1870 года витебский губернатор отдал следующее распоряжение невельскому уездному исправнику: «Предписываю Вашему Высокоблагородию распорядиться, чтобы местная полиция не препятствовала раскольникам молиться и совершать требы по обрядам их, в домах, не имеющих вида молелень…»[109 - Там же. Л. 1 об.]

24 февраля 1872 года в Невельском уездном суде слушалось «Дело о устройстве Невельскаго уезда в деревнях Репище, Подмолодье, Большом Пружинце и Маеве раскольнических молельней». В частности, в деле говорилось о том, что «с незапамятных времен некоторыя селения принадлежали к раскольнической безпоповщинской секте и существовали две молельни в деревнях Репище и Большом Пружинце. Впоследствии молельни те в разное время хотя, по распоряжению Правительства уничтожены, но раскольники всегда сбирались для молитвы в дома к своим духовным наставникам, выбираемым из среды своего сословия… Лет тридцать или более тому назад, некоторые из раскольников Пружанского прихода, вследствие несогласий в религиозных убеждениях отошли и образовали особый приход в дер. Маеве… В Пружинцах и Маеве особых молелен не оказалось, и по словам самих духовных прихожане их в большие праздники для богомоления собирались к ним, впрочем в дер. Пружинцах устроена особая большая изба с прямою целью для молельни и она была в 1863 году декабря месяца Уездным исправником опечатана, но по предложению Начальника Губернии, от 16 января 1864 г. за №305, им распечатана и бывшия в ней принадлежности возвращены, теперь же в ней икон не оказалось, и даже рамы выставлены…»[110 - НИАБ. Ф. 1416. Оп. 4. Д. 13190. Л. 10—11.] Невельский уездный суд постановил: «Как… из дела видно, что в Невельском уезде существовало только два раскольнических прихода Репищенский и Пружинецкий, а ныне еще образовалось два, как то: при деревнях Маеве и Подмолодьи с особыми наставниками, и что раскольники вообще для совокупнаго молитвословия собираются по разным избам, чего за силою Св <ода> Зак <онов> т. 14 Уст <ава> о преду <преждении> и пресеч <ении> прест <уплений> ст. 64 и 77 не должно быть допускаемо, то возложить строгое наблюдение на местную Полицию, чтобы в Невельском уезде, кроме Репищенскаго и Пружинецкаго раскольнических приходов, более не существовало, и чтобы раскольники для совокупнаго молитвословия по избам не собирались, так как это служит к внешнему оказательству ереси и к соблазну для других, если же подобныя нарушения где будут замечены, то виновных в том предавать действию над ними закона»[111 - Там же. Л. 14.].

Меднолитое Распятие из Пружинской моленной. XIX в.

Однако староверам недолго пришлось наслаждаться относительной свободой вероисповедания. 25 сентября 1873 года епископ Полоцкий Савва обратился к витебскому губернатору со следующим письмом: «Благочинный священник Иаков Купалов от 14-го октября 1863 г. за №305 донес Высокопреосвященному Архиепископу Василию, что проживающие в Язно-Богородицком приходе раскольники выстроили в деревне Большой Пружинец моленную и собираются в нее для молитвословий по своему обряду и что таким явным обнаружением раскола совращают из православия прихожан Язненской церкви, живущих среди раскольников.

Вследствие сего Высокопреосвященный Архиепископ Василий просил г. Витебскаго Губернатора произвесть о противозаконных действиях раскольников дознание. Произведенным Военным Начальником и Невельским исправником дознанием обнаружено, что 10-ть человек православных прихожан Язненской церкви совратились по своему желанию в раскол и что в деревне Большой Пружинец выстроена раскольниками без дозволения начальства моленная, в которой они собираются и совращают православных в раскол. Моленная, по распоряжению г. Исправника, была запечатана, а найденныя в ней книги и свечи и другия принадлежности переданы им духовному начальству, самое же дело со всеми сведениями передано в Невельский уездный суд для совокупнаго разсмотрения с следствием о совращении из православия в раскол крестьян Быковскаго сельскаго общества. В настоящее время судебным следователем Невельскаго уезда производится следствие об отпавших из православия в раскол прихожанах Язно-Богородицкой, Пещанской, Рыкшинской и других смежных церквей.

11-го августа сего года за №200 Благочинный 3-го Невельскаго округа священник Иаков Купалов донес, что в деревне Большой Пружинец доныне существует раскольническая моленная.

В виду вышеизложеннаго и в силу 75 ст. XIV том. свода законов по продолж. 1863 г. предписано чрез Благочиннаго Купалова священникам означенных церквей увещевать и вразумлять отпавших из православия в раскол возвратиться в недра Православной церкви.

Независимо от сего, на основании 5-го и 8-го §§ наставления для руководства при исполнительных действиях и совещаниях, по делам до раскола относящихся, относительно существующей доныне в деревне Большой Пружинец моленной имею честь сообщить Вашему Превосходительству для зависящих от Вас распоряжений»[112 - Там же. Л. 2—3.].

На запрос из канцелярии губернатора архивариус С. Кудрев отвечал 13 октября 1873 года: «Честь имею ответить, что по алфавитам 1863 года не оказалось дела о закрытии моленной в деревне Большой Пружинец Невельскаго уезда, почему и требуемаго дела отыскать нет возможности»[113 - Там же. Л. 4.].

Намогильный крест на кладбище д. Алушково (Мурашкино). Фото автора, 2007 г.

На том бы дело, возможно, и закончилось, но 23 ноября 1873 года в газете «Еженедельник» появилась заметка следующего содержания:

«Из Великолуцкаго уезда нами получена корреспонденция, повествующая о таком простодушном доверии живущих там раскольников, к нелепейшим россказням вращающихся между ними фанатиков, что невольно изумляешься тому, как это все может быть в местности, лежащей не вдалеке от двух главных центров русского просвещения, от двух столичных городов с их университетами, академиями. Рассказаны именно в этой корреспонденции истории, существование которых мыслимо в дремучих лесах Заволжья, так как там мыслима физическая возможность обособиться и укрыться от общения со всем окружающим миром и питать в голове какия угодно несбыточныя представления; но каким образом место им на границах Великолуцкаго и Невельскаго уездов в дер. «Пружинице», в 20 верстах от погоста «Везе» (имеется в виду Вяз. – К.К.), где построена еще для подрыва раскола единоверческая церковь, решить почти невозможно, если при разрешении этой задачи не будет взято во внимание безграмотство нашего народа, существование у нас школ с учителями, получающими оклады кухарок – как напр., в Порховском уезде (см. выше корр.) или с учителями постоянно пьяными, как у крестецкаго земства (см. выше корр.).

Вот что именно рассказывает наш корреспондент относительно раскольников «Феодосиевскаго толка», обитающих в дер. «Пруженице»: устроены здесь две раскольничьи молельни, при которых живут несколько наставников, под главным управлением местнаго крестьянина М. П. Личности эти уверили местных жителей, что от существования одной из их молелен «зависит судьба остальнаго мира», что с уничтожением этой молельни погибнет мир; что они – наставники есть «члены одного из Вселенских соборов». Учат они народ особо сложенным молитвам, и вот одна на сон грядущий: «Крещусь крестом, ложусь со Христом, встаю с Богородицею». Разъезжая по разным деревням не только вязовской волости, но и по уездам Псковской и Витебской губернии, эти лже-наставники набивают свои карманы и на столько расположили в свою пользу невежественных последователей Феодосиевскаго толка, что последние деревню «Пруженицы» начали считать выше по святости Самаго Иерусалима, а Пружинецких наставников единственными в мире служителями истины успевшими и по настоящее время уберечься от печати Антихриста»[114 - «Еженедельник». №46, пятница 23 ноября 1873. С. 158.].

Тропарь за здравие. Страница из старообрядческого богослужебного сборника XIX в. (д. Ровное Рыкшинской волости Невельского уезда)

Эта заметка не на шутку переполошила власти. 20 декабря 1873 года псковский губернатор обратился к витебскому: «По поводу напечатанной в №46 газеты „Еженедельник“ статьи о распространении жителями дер. Пруженицы, Великолуцкаго уезда, раскольническаго учения, поручено было Великолуцкому Уездному Исправнику произвести дознание; вследствие чего Исправник донес, что дер. Пруженицы находится в Невельском уезде, на разстоянии 10—15 верст от границы Великолуцкаго уезда, и что в деревне этой действительно есть одна молельня, в которой гласно отправляются богослужения староверческим наставником, Михаилом Ивановым. Считаю долгом сообщить о сем на распоряжение Вашего Превосходительства».

Витебским губернатором было начато расследование. 8 февраля 1874 года невельский уездный исправник рапортовал губернатору: «Имею честь донести Губернскому Правлению, что в деревне Большом Пружинце, ввереннаго мне уезда, действительно есть изба, в одну половину которой собираются раскольники безпоповщинской секты, для молитвословия, а другой – половине, живет семейство крестьянина Никиты Игнатьева и наставником у них Михайла Иванов; отправление же богослужения в оной, дозволено постановлением бывшаго Невельскаго Уезднаго Суда, 24 февраля 1872 года состоявшимся, каковое предписанием Губернскаго Правления, от 7-го апреля того года за №3234, на имя ввереннаго мне Полицейскаго Управления, и утверждено»[115 - НИАБ. Ф. 1416. Оп. 4. Д. 13190. Л. 6—6 об.].

* * *

На царствование императора Александра III (1881—1894) приходятся некоторые послабления по отношению к старообрядцам. 3 мая 1883 года вышел новый закон о старообрядцах, который, несмотря на то, что еще продолжали оставаться в силе многие ограничения в отношении сторонников древлего благочестия, явился немаловажной вехой в истории староверия. Согласно этому закону старообрядцы получали ряд гражданских прав: они могли заниматься промышленностью и торговлей, получать паспорта на общих основаниях. Кроме экономических свобод, им разрешалось совершать «общественные богомоления и богослужения», в том числе в специально устроенных молитвенных домах, открывать новые молитвенные здания, но с разрешения обер-прокурора Синода и министра внутренних дел, ремонтировать старые, с разрешения губернатора, но запрещалось возводить колокольни.

Император Александр III

Вместе с тем проповедь староверия на Руси была по-прежнему запрещена. Закон 1883 года указывал на опасность распространения «раскола»: «Пользуясь благоприятными условиями действования среди темной, невежественной массы раскольников, под густым покровом тайны, вне всякой гласности, вожаки раскола, с одной стороны, держат в деспотических руках всю духовную паству, а с другой стороны, являются пред лицом православного духовенства опасными соперниками, желающими на равных правах конкурировать с ними в делах духовного руководства русским народом»[116 - Цит. по: Федоров В. А. Русская Православная Церковь и государство. Синодальный период. 1700—1917. М., 2003. С. 226.]. В этой связи признавалось, что старообрядчество – серьезная сила против деятельности правительства по «воссоединению с Православной Церковью заблудших и совратившихся в раскол». За старообрядческими духовными лицами (наставниками и руководителями) закон не признавал их духовных званий, вследствие чего им запрещалось публично проповедовать свою веру. В официальном органе Синода «Церковном вестнике» откровенно заявлялось: «Если раскольникам разрешить действовать беспрепятственно, повсеместно открывать свои храмы, то древлее православие тогда расширится, а настоящее православие сузится, ограничится в своем объеме, и чего доброго займет подобное положение, какое оно занимает в наших западных окраинах».