Староверы Псковского Поозерья. Невельский уезд

Староверы Псковского Поозерья. Невельский уезд
Кирилл Кожурин

В завершающей книге из серии «Староверы Псковского Поозерья» рассказывается об истории поселения староверов на землях Невельского уезда, входившего в XVII – XVIII вв. в состав Речи Посполитой, о старообрядческих духовных центрах Псковского Поозерья в XVII – XX вв. На этих землях, начиная с XVII в. сложилось несколько районов компактного проживания последователей древлего благочестия, не принявших церковных реформ патриарха Никона и пронесших сквозь века свою веру и неповторимую культуру.

Староверы Псковского Поозерья

Невельский уезд

Кирилл Кожурин

© Кирилл Кожурин, 2022

ISBN 978-5-0055-9317-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

После того, как в 1652 году патриархом Московским и всея Руси стал новгородский митрополит Никон, который при поддержке царя Алексея Михайловича взялся за коренное реформирование Русской Церкви, русское общество погрузилось в пучину раскола. В результате этой церковной «реформации», начавшейся уже в 1653 году, прежде единое русское общество раскололось на два лагеря: тех, кто вольно или невольно принял новшества, и тех, кто не пожелал их принять. Псковско-Новгородские земли с самого начала церковного раскола середины XVII века стали одним из главных оплотов того духовного движения, которое оставило весьма существенный (хоть и не всегда очевидный) след в истории государства Российского и у историков получило название русского старообрядчества, движения, благодаря которому удалось сохранить такие чудеса отечественной культуры, как древнерусская икона, знаменное пение, традиции книгописания, многие традиционные народные промыслы, наконец, сам старинный уклад русской жизни.

Среди псковских страдальцев за древлее благочестие протопоп Псковского Троицкого собора «великий отец Варлаам», сожженный в 1683 году в Клину по приказу патриарха Иоакима[1 - Варлаам (в миру Василий; ум. 22 октября 1683), протопоп Троицкой церкви в Пскове, позднее принял постриг в Псково-Печерском монастыре, оттуда бежал и жил 15 лет в пустыни на р. Силке в Новгородском уезде. Сожжен в Клину за проповедь идей староверия.]; его ученик и «страдалец и первый от простых учитель тоя страны», великолуцкий купец Иоанн Дементьев (в старообрядческом крещении Карп), сожженный в срубе после многих мучений[2 - Иоанн Дементиев – новгородский посадский человек, пропагандируя староверие много ездил, бывал в Москве, где жил в доме боярыни Ф. П. Морозовой и встречался с протопопом Аввакумом. Казнен в 1683 году.]; сострадалец протопопа Варлаама Василий Диев Лисицын и ученик Варлаама Петр Иванов; брат Василия Лисицына Михаил, до смерти забитый камнями и палками, Сампсон Ильин, инок Пахомий…

Мартиролог псковских мучеников за «древлеотеческие предания» XVII столетия завершает имя «преславного и досточюдного учителя» Феодосия Васильевича, «ревнителя и подражателя во всем первым отцем и страдальцем», происходившего из древнего рода Урусовых. Его голос громко и отчетливо прозвучал в 1690-е годы среди деятелей староверия Новгородской земли: «Антихрист царствует в мире ныне, но царствует духовно в видимой церкви… Все таинства ее истребил и всякую святыню омрачил». Это положение легло в основу нового беспоповского согласия, которое объединило тысячи исповедников старой веры в псковско-новгородских землях и стало впоследствии одним из самых многочисленных согласий в русском старообрядчестве.

По семейному преданию, Феодосий Васильевич происходил из древнего рода князей Урусовых. Его дед, Евстратий Урусов, будучи еще молодым, во время разорения поляками Москвы был взят в плен, где провел целых шестнадцать лет. Вернувшись из плена, он обнаружил, что родители его уже умерли, а дом сгорел. Не пожелав оставаться в Москве, где все вызывало печальные воспоминания, Евстратий отправился в новгородские пределы и осел там, поселившись в селе Морозовичи, у реки Мсты. Здесь, при церкви св. Николы Чудотворца стал он служить. Один из его сыновей, Василий, был рукоположен в священники и служил при церкви св. Никиты Новгородского в Крестецком Яме. Когда над Россией разразилась никоновская «реформация», отец Василий Евстратьевич, «гонения и мучения страхом содержим», не решился выступить открыто и покорился церковным начальникам, но в душе «новин» не принял и «живя тамо, не вмале скорбяше о возмущении церковном, от Никона патриарха сотворенном». Несмотря на строгие предписания, исходившие от церковного чиноначалия, он не только не преследовал сторонников старой веры, но и часто покрывал их.

Крестецкий Ям. Из альбома А. Мейерберга, 1661 г.

Через некоторое время отошел в мир иной старец Евстратий, а вскоре за отцом последовал и Василий, оставив после себя жену и трех сыновей, «младостию цветущих»: Феодосия, Леонтия и Георгия. Трудно пришлось поповской вдове с тремя детьми. Старшему, Феодосию, который родился в 1661 году, приходилось тянуть на себе все хозяйство. С малых лет, обученный отцом славянской грамоте и богослужебному уставу, Феодосий не раз помогал ему проводить службы в церкви. Вот и теперь, когда приход овдовел, надо было кому-то служить в Крестецком Яме. Феодосий рано женился, и прихожане, ранее избравшие в попы Василия Евстратьевича и искренне жалевшие его семейство, стали настаивать на том, чтобы и сын пошел по стопам отца. Феодосий же тому противился. Тогда прихожане, «поемше его нуждею», повезли к митрополиту Корнилию в Новгород, чтобы тот рукоположил Феодосия в священники. Корнилий, увидев, что кандидат еще слишком молод, в священники рукополагать его пока не стал, а рукоположил только в дьяконы и отправил домой.

В первые годы своего служения молодой дьякон показал себя ревнителем никоновских реформ и даже угрожал жестокими преследованиями тем староверам, которые не желали подчиняться церковным властям и не являлись к службе. Однако здесь произошло чудо: ярый гонитель христианства Савл превратился в его ревностного защитника апостола Павла. После бесед с некими «боголюбивейшими мужами», открывшими перед ним всю пагубность никоновских «новин» и лживость возводимых на староверов обвинений, Феодосий резко переменил свое отношение к старой вере. Перемена, произошедшая в нем, была настолько сильной, что он не смог более оставаться в патриаршей церкви и честно признался в этом перед избравшими его прихожанами.

В 1690 году он публично отрекся от дьяконского сана, открыто заявив, что «по новоизложенным догматам в новопечатных книгах не возможно отнюдь спасения получити, возгнушася убо и крещения и прочих таинств, действующих от никониан, под благословением пяти перстов, чрез литеры в новопечатных книгах преданных Николаем Малаксом развратно (имелось в виду так называемое именословное перстосложение для священнического благословения, заимствованное Никоном у современных ему греков)».

В подтверждение своих слов Феодосий, крещеный в младенчестве уже по новым книгам, принял древлеправославное крещение «от некоих правоверных христиан» и был наречен Дионисием, тем самым окончательно разрывая с никонианством. Этот шаг произвел сильное впечатление на жителей Крестецкого Яма, многие из которых в дальнейшем продолжали стойко исповедовать старую веру. Вместе с Феодосием крестились его жена, два брата, сын Евстратий и маленькая дочь. Затем, оставив дом и родное село и взяв с собою мать, все они ушли в другое село, находившееся неподалеку от Крестецкого Яма. Там они «в безмолвии живуще, работаху Богу». Но все испытания были только впереди. Через некоторое время умирает жена Феодосия вместе с малолетнею дочерью, и тогда он, как человек искренне и глубоко верующий, видя в произошедшей трагедии особый промысел Божий, решает посвятить свою жизнь служению Богу и проповеди гонимой веры.

Он уединяется и все свободное время посвящает чтению Священного Писания и богослужебных книг, творений отцов Церкви и Житий святых, пытаясь «постигнути лежащую в них Духа глубину». Словно пчела, он жадно впитывает слова Откровения и черпает из этого источника «преизобильное богатство духовныя благодати, многую премудрость и преизящное ведение». Но это нужно ему не для того, чтобы вдалеке от суетного мира спасаться одному, «в келье под елью». С болью в сердце смотрит он на своих соотечественников – людей, сотворенных по образу Божию и гибнущих в «сетях Никоновых новопреданий». Стремление донести истину до других людей заставляет его приобретать знания, необходимые для апологета-начетчика. Наконец, чувствуя себя достаточно подготовленным для открытой борьбы и ободряемый другими «духовными мужами», Феодосий выходит на проповедь.

Он обходит «грады, веси и села, не точию в России сущия (Новгородский и Псковский уезды, Москва), но и в немецких и польских владениях лежащия». Под влиянием его проповеди многие обращались в старую веру. «Тем же колико множество человек от антихристовы прелести изыде, – говорит автор его Жития, – и к закону истиннаго православия направи! Коликия народы от еретических новозлохитрств исторже и на путь отческих спасенных заповедей настави, их же числу предати весьма невозможно. Слово убо имея во учении истинное, в наставлении благоприятное, во увещании слогом изрядное, в толковании речений ясное. Таковое возъимев учения усердное рачительство, яко зело мало даде сна своими очима и векома дремания, но днем и нощию, яко кипящий живыя воды источник, быстроструйная многоводная река, выну (всегда. – К. К.) святыми писании поучаше и поучашеся. Желательнее ему бяше пищи и пития божественных словес прочитание. Многие же труды и подвиги подъя во учении своем, а наипаче от апостатов (отступников. – К. К.), отступающих правых законов и благаго жития»[3 - Житие Феодосия Васильева цитируется по: Житие Феодосия Васильева, основателя феодосиевскаго согласия, написанное сыном его, Евстратом, в 7250-м году // Сайт «Староверие в документах» http://starover.boom.ru/ (http://starover.boom.ru/).].

Феодосий Васильев был активным участником и организатором первых федосеевских соборов, проходивших в Новгороде в 1692 и 1694 годах и резко осудивших любые отступления от «древлего благочестия». Это не могло не привлечь к нему внимания со стороны новгородской епархиальной власти. В 1697 году на новгородскую кафедру вступил митрополит Иов (ум. 1716), известный своей активной противостарообрядческой деятельностью и симпатиями к «латинскому» направлению. Участились розыски «раскольников» и их допросы. Если кого-либо из староверов удавалось схватить, его приводили к митрополиту Иову и допрашивали «с пристрастием». Многие, не выдержав пыток, признавались, что были обращены в старую веру Феодосием. Придя в неописуемую ярость, митрополит велел разыскать Феодосия. Он лично явился в Крестецкий Ям, где прежде служил дьяконом Феодосий, и заставил всех жителей явиться в церковь к причастию, причем к уклонявшимся было применено насилие. Однако ни в Крестецком Яме, ни в его окрестностях старообрядческого вероучителя найти не удалось.

Митрополит Великоновгородский и Великолукский Иов. Гравюра

Увидев, что «невозможно граду укрытися на верху горы», Феодосий в 1699 году, взяв с собой мать и сына Евстрата, переехал в Речь Посполитую. В Житии Феодосия приводятся такие мотивы переселения: «Не мучения и смерти бояся сие сотвори; желателен убо зело бяше за древнее святоотческое содержание усердно душу свою положити, но другим пользы и спасения желая и Господню заповедь исполняя: Аще, рече, гонят вы во граде сем, бегайте в другий».

Переселение Феодосия Васильева в Польшу не было чем-то беспрецедентным и исключительным. Как писал П. Иустинов, «дорога из Новгородских пределов в Польшу была торная, и немало до Феодосия прошло и проехало по ней христиан и в одиночку, и большими толпами»[4 - Иустинов П. Д. Федосеевщина при жизни ее основателя // Христианское чтение. 1906, февраль. С. 271.].

Вслед за Феодосием отправилось «множество христиан от градов, весей и сел, любовию распаляеми… желающе древлецерковное святое православие немятежно соблюдати и под руководством его пребывати». За польский рубеж потянулись телеги с сотнями русских людей. Это были, в основном, выходцы из псковских, новгородских и тверских земель. Оставляя насиженные родовые гнезда, староверы брали с собой лишь самое необходимое и дорогое – святые иконы и церковные книги.

1. Первые федосеевские обители: Русановская (Невельская) и Вязовская

Учение Феодосия Васильева (1661—1711) получило в XVIII—XIX веках в псковско-новгородских пределах наибольшее распространение. Основанное им в 1699 году на землях юга Псковщины, входивших тогда в состав Речи Посполитой, знаменитое Невельское общежительство, или Русановская обитель, стало центром согласия, получившего название в честь своего основателя – федосеевского. Невельское общежительство сыграло для староверов северо-запада России роль не меньшую, чем Выгорецкое общежительство в Поморье – главный духовный центр поморского согласия.

Невельские и себежские земли, входившие в состав Речи Посполитой, в конце XVII века были сильно опустошены рядом войн и эпидемий чумы (1657, 1661, 1710). В результате резко сократилась численность населения, а земли были заброшены и превратились в пустоши. В этих условиях землевладельцы были крайне заинтересованы в притоке работников на земли своих имений. В рабочих руках была заинтересована и государственная власть Речи Посполитой. Так, польский король Ян Собеский (1629—1696, правил с 1674 по 1696) издал особую грамоту «О свободном жительстве раскольников в польских пределах», при полной независимости от католического духовенства в исправлении веры и отправлении обрядов[5 - Лилеев М. И. Из истории раскола на Ветке и Стародубье. XVII – XVIII вв. Вып. 1. Киев, 1895. С. 121.]. Широкому распространению старообрядчества на польских землях способствовало, во-первых, обилие здесь земель и лесов, что побуждало староверов великорусских, густо населенных земель стремиться на запад, и, во-вторых, полная свобода вероисповедания и даже покровительство, какими пользовались пришельцы от местных помещиков поляков-католиков.

С разрешения польских властей на землях пана Куницкого близ деревни Русановой Крапивенской волости Невельского уезда были устроены две обители: мужская и женская. Всего собралось в обителях Феодосия «мужеска пола до 600, девиц же и жен до 700». Были здесь люди разного звания – от простых крестьян и посадских людей до людей знатного происхождения – дворян и бояр. Но всеми ими двигал один мотив: спасти свою душу, поскольку сохранение правой веры в чистоте на их родине стало невозможным. Настроение их лучше всего выразил Феодосий Васильев: «А я, грешный, того ради скитаюся за имя Исус Христово, чтобы мне во веки душою и телом не погибнути, и от Бога и святых Его не отлучитися, и царства небеснаго не лишитися, и пищи райския не удалитися, и избавитися бы мне муки вечныя, и плача неутешимаго, и скрежета зубнаго. Да аще мне и скорбь приходит, ино Господь меня утешает Своими пречистыми усты, – тако глаголет: аще кто Мене ради оставит отца, или матерь, жену и чада, рабы и рабыни, – и Аз вам буду отец и мати, и жена и чада, и рабы и рабыни, и послужу вам яко братиям и другам»[6 - Цит. по: Смирнов П. С. Вопросы первой четверти XVIII века, вызванные положением раскола в православном государстве // Христианское чтение. СПб., 1909. С. 1132.].

Житие Феодосия Васильева // Сборник житий, нравоучительных повестей, поучений и старообрядческих сочинений. ОР РГБ. Ф.17. №153.

На первых порах было немало трудностей – приходилось сначала расчищать землю от леса, а затем только возводить деревянные постройки. Но всему предшествовала и во всем помогала молитва. Первыми в обителях были поставлены соборные моленные. «В обителях же овиих (обеих. – К. К.) служба Божия: вечерня, павечерня, полунощница, утреня, часы, молебны и панихиды, со чтением и сладкогласным пением, святым старопечатным книгам вся по уставу, чинно и красно вельми, на кийждо день исправляшеся». Устав в обителях был положен «иноческий, Василия Великого», во многом напоминавший уставы монастырей прежних подвижников Святой Руси – преподобных Пафнутия Боровского и Иосифа Волоцкого. Во время трапез, которые были общими, читались поучения. Хлеб и другие продукты тоже были общими. Одежда, обувь и прочие необходимые вещи выдавались из общей казны.

Главными чертами Невельской обители были суровая монастырская дисциплина, послушание своему настоятелю, многочасовые службы и общность имущества. Согласно постановлениям Новгородских соборов все члены общины должны были соблюдать безбрачие. Для решения важных религиозных, догматических или хозяйственных вопросов в общине созывались собрания или соборы, в которых участвовали наставники, книжники и другие члены общины. Решения на этих соборах принимались сообща.

Феодосий, как духовный руководитель общины, сам отправлял в обители основные церковные службы и требы, крестил, исповедовал, отпевал умерших. В религиозной и хозяйственной жизни его главным помощником был умный, кроткий, образованный и весьма сведущий в Священном Писании выходец из дворянского сословия Захарий Бедринский[7 - Прадед великого русского полководца М. И. Голенищева-Кутузова. О Бедринских подробнее см.: Кожурин К. Я. Староверы Псковского Поозерья: Опочецкий и Великолукский уезды. [б.м.]: Издательские решения, 2021. С. 15—18.]. Другим помощником был Стефан Валацкий, проводивший службы в храме в отсутствие Феодосия. Из других «християнских учителей» известны имена Спиридона Максимова, Симеона Григорьева, Прохора Матвеева, Ивана Кондратьева и Ивана Семенова, сопровождавших Феодосия Васильева во время его поездки на Выг в 1706 году. Среди его многочисленных учеников и последователей упоминаются многие, имевшие высокое происхождение, – «Антоний Авраамов, муж духовный, Дмитрий Негановской, Герасим Злобин, патриарший дворянин, духовный, Феодор Афанасиев, Никита Иванов, Иаков Хмелев. Тако же и от болярынь благородных не мало, яже суть сии: Небаровых вдова и две сестры девицы, Полонских девица, Нееловых вдова со дщерию, Дириных жена, Дядевкиных три девицы, Стоговых девица, Елагиных две сестры и прочии». «Многие, – говорится в Житии Феодосия, – от благородных боляр оставляху домы, высокия чести, поместия, крестьян своих, и прочия стяжания вся в уметы вменяюще, наставника же и учителя его себе имети желающе, прихождаху во общее житие к нему и, свою во всем волю отлагающе, любезно повиновахуся ему…»

В федосеевском сочинении «О степени отеческой, московских, псковских, поморских и вятских стран от последних благочестивых священнопастырей и их преемников, страдавших за древнее благочестие, иноков и простых, правящих духовными делами, коих учению и мы всеусердно последуем» упоминаются имена сподвижников Феодосия Васильева: «Феодосиева общежительства страдалец Симеон Иванов. Того же общежительства учитель Илия Яковлев, пострадавший за благоч [естие]. Того же общежительства учитель изрядный Феодор Феодотов. Того же Федосеева общежительс [тва], псковския страны, бяху сии учительныя мужи: Спиридон Максимов, Симеон Григорьев, Прохор Матвеев, Иван Кондратов. И еще того же общежительства мужие благочестивыи исправляюще духовныя нужды: Иаков Яковлевич, Симеон Сергеев, Стефан Волонский, Антонии Абрамов, болярин Димитрий Негоньский, Феодор Афанасиев, Никита Иванов, Игнатии Трофимов»[8 - О степени отеческой московских, новгородских, псковских, поморских и вятских стран от последних благочестивых священнопастырей и их преемников, страдавших за древнее благочестие, иноков и простых, правящих духовными делами, коих учению и мы всеусердно последуем. Старая Тушка, 1910. Л. 10 об.].

Кроме соборных моленных, имелись в обителях больницы, богадельня, многочисленные хозяйственные постройки, в которых постоянно на общую пользу работали все члены общины. Насельники обителей, в основном, занимались хлебопашеством. «Праздность – училище злых», – часто любил напоминать Феодосий, сам подававший пример трудолюбия и принимавший деятельное участие во всех работах. Феодосий пользовался у своих единомышленников огромным духовным авторитетом. Он был человеком начитанным, энергичным и уверенным в правильности своих идей, а главное, слово и дело у него не расходились друг с другом: «вся заповеди Божия и святых добродетели делом совершати наставляя, сам прежде не словесы точию (только. – К.К.), но творением, во образ всем сия исполняя – веру, любовь, надежду, правду, мужество, мудрость, целомудрие, молитву, воздержание, кротость, смиренномудрие, безгневие, непамятозлобие, долготерпение, милосердие, странноприятие, пост, бдение, нищету, малословие». Его знали и любили в самых отдаленных местах. Наличие же двух обителей позволяло давать приют многим беглым старообрядцам из России.

Однако, несмотря на общность имущества и соблюдение правил безбрачия, Феодосий не считал свои общежительства монастырями. Для его последователей Невельская община и подобные ей были всем «христианским миром», где они жили отдельно от греховного мира, завоеванного антихристом. «Это был особый мир людей, почитавших себя избранными Богом для спасения, которые решительно отмежевывались от постороннего, греховного и погрязшего в светскую жизнь человечества. Вне общины все принадлежало антихристу, в домах, на полях, на торгах была его печать, и извне общины были возможны лишь грех и великая погибель»[9 - Зеньковский С. А. Русское старообрядчество. В 2 т. М., 2006. С. 449.].

Старообрядческий наставник и «суетной». Гравюра из книги А. И. Журавлева «Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках, так называемых старообрядцах…» (1795)

Но это осознание своей избранности было не плодом духовной гордыни, а, скорее, тяжелым бременем, которое ложилось на плечи людей, избравших узкий путь спасения души и отказавшихся от компромисса с собственной совестью. После падения священства вся ответственность за сохранение истинной веры и тем самым за судьбу Третьего Рима ложилась на плечи простых мирян. В «последние времена» человек должен быть особенно бдителен, должен находиться в постоянном духовном напряжении. «Се Жених грядет в полунощи: и блажен раб, его же обрящет бдяща…» Эти слова, звучащие во время ночного богослужения (тропарь на полунощнице), были восприняты невельскими староверами особенно близко к сердцу. Отсюда вытекала и особая требовательность со стороны федосеевской общины к нравственным качествам своих членов. По сути, каждый член этой Церкви («молящийся») по своим нравственным достоинствам должен был соответствовать тем каноническим требованиям, которые предъявлялись к дораскольному священству и монашеству. Конечно же, подобные требования всегда, во все времена стояли перед каждым верующим христианином. Еще апостол Петр писал, обращаясь к малоазийским христианам: «Вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» (1 Пет. 2, 9). Однако в тех экстремальных условиях, которые сложились в России после раскола, эта мысль получала особое значение.

Теперь нельзя было уповать на то, что «попы да монахи все наши грехи замолят». Теперь каждый отвечал за свои поступки непосредственно перед Богом, минуя посредников. Эта идея личной ответственности присутствовала и ранее в произведениях отцов Церкви, на которых староверы должны были теперь ориентироваться с особенным вниманием. Так, преподобный Ефрем Сирин, чьи произведения старообрядцы и тщательно переписывали от руки, и неоднократно издавали в подпольных типографиях, писал о пустынниках, живущих «далече от вселенныя» и не имеющих ни церкви, ни священников, ни возможности причаститься видимым образом: «Сами суть священницы себе, исцеляют наши недуги молитвами своими»[10 - Ефрем Сирин. Слово 111.]. Подобную же мысль высказывал и св. Афанасий Великий. На вопрос о том, кто суть истинные поклонники, упоминаемые в Притчах Соломона, он отвечал: «Сии суть, иже в пустынях и горах, и в вертьпех, и в разселинах земли живуще: иже, кроме собрания церковнаго, делы благими божественным Духом просвещаеми, духом и истинною поклоняются Богу и Отцу нашему, иже есть на небесех, непорочно живуще и Богу благочестно мудрено служаще, во всяком благочестии и чистоте добродетелей сияюще. и не требуют церкви, или места, но сами себе храмы творяще благими деланьми, на всяком месте и везде благоугождают Богу, непрестанно и чисте Ему служаще вся дни живота своего»[11 - Цит. по: Щит веры, или Ответы древняго благочестия любителей на вопросы, придержащихся новодогматствующаго иерейства. М., 2005. С. 23.].

В условиях наступающей секуляризации Феодосий Васильев призывал своих последователей уходить из мира в обособленные общины: «И паки апостол рече: изыдите братие от мира и нечистот его не прикасайтеся; возлюбите безмолвие. Да познайте Бога и откровенным умом славу Его узрите, что всуе метемся в жизни сей… Побегайте и скрывайтеся во имя Христа»[12 - Увещание Феодосия, написанное в 1701 г. // Христианское чтение. СПб., 1909. С. 58.].

В Крапивенской волости федосеевцы прожили девять лет. Трудолюбие и аскетический образ жизни вскоре привели общину к хозяйственному процветанию. Но тут же явилась и оборотная сторона медали: основанные Феодосием обители начали подвергаться грабительским нападениям польских солдат (жолнеров), прослышавших об их процветании. Многие из братии во время этих набегов погибали. Так, в 1707 году солдаты неожиданно напали на обитель, «учиниша великую стрельбу, единаго стараго добраго мужа именем Даниила убиша, а иных раниша». Тогда решено было искать новых мест.

Выговский киновиарх Андрей Дионисьевич

Религиозная и полемическая деятельность Феодосия Васильева и его последователей в Невельской обители «весьма прослыла» не только среди беспоповцев, но и во всем старообрядчестве. Благодаря успешной проповеднической деятельности самого Феодосия и десятков его учеников в северо-западной части Российской империи и в северо-восточной части Великого княжества Литовского федосеевское учение получило весьма широкое распространение. В обитель на собеседование «от Святых Писаний о Древлецерковных Святых содержаниях и о Никоновых новопреданиях» неоднократно приезжали представители русской аристократии и высшие чиновники империи: боярин Борис Петрович Шереметьев, любимец царя Петра князь Александр Данилович Меншиков, боярин и дипломат Симеон Григорьевич Нарышкин, торопецкий и великолуцкий комендант Антоний Алексеев, боярин Яков Корсаков и другие.

Особенно плодотворными в творческом отношении были последние десять лет жизни Феодосия. За время своего пребывания в Невельской обители он закончил обширное богословско-полемическое сочинение «Обличение» (декабрь 1707 года), в котором, отвечая на работу Рязанского митрополита Стефана Яворского «Знамения пришествия антихриста и кончины века» (1703), обосновал учение о духовном антихристе. Беседовал Феодосий Васильев и с одним из талантливейших богословов раннего старообрядчества Андреем Денисовым, обменивался с ним посланиями (известны два послания – около 1701—1702 годов и около 1705 года), дважды (в 1703 и 1706 годах) посещал Выг, где состоялись его беседы с поморскими отцами. Но именно в период существования Невельской обители произошла размолвка Феодосия с выговцами в некоторых вопросах вероучения, в результате которой образовалось отдельное старообрядческое согласие, впоследствии получившее название федосеевского (самоназвание – старопоморское согласие).

Послание Андрея Дионисьевича к Феодосию Васильевичу в Польшу // Сборник старообрядческих сочинений. ОР РГБ. Ф.17 №225.1. Л. 51

Однако несмотря на разделения и полемику, которая порой принимала весьма ожесточенный характер, предпринимались неоднократные попытки объединения двух братских беспоповских согласий. Так, например, известно, что после разрыва Феодосия Васильева с выговскими отцами (а разрыв этот произошел во время отсутствия Андрея Денисова на Выге) возвратившийся в обитель выговский киновиарх был весьма опечален случившимся, а по прошествии двух лет встретился для переговоров в Старой Руссе с Феодосием, после чего в одной из окрестных деревень они совместно отслужили всенощное бдение, положив, таким образом, начало общению между собой.

Впоследствии, уже на рубеже XVIII—XIX веков, произошло окончательное обособление федосеевцев от поморцев, когда последние ввели у себя так называемый бессвященнословный брак, объявив федосеевцев «бракоборцами». Но вместе с тем большинство федосеевских общин в Российской империи уже до революции 1917 года постепенно перешли на позиции поморцев в вопросе о браке и фактически стали поморскими.

***

Здесь хотелось бы привести ряд свидетельств и мнений по поводу местонахождения первой обители Феодосия Васильевича, поскольку среди исследователей до сих пор нет единого мнения на этот счет. Так, например, авторитетный исследователь старообрядчества, профессор С. А. Зеньковский, увлекшись сравнением федосеевского учения с кальвинизмом, пишет:

«По своей строгой дисциплине, формально пуританскому подходу к миру, трудолюбию и постоянному стяжанию, сознанию своей исключительности и избранности, мирскому священству, которое они называли наставничеством, Невельская община Феодосия и поздние другие общины этого „согласия“ скорее напоминали Женеву времен Кальвина, чем православные монастыри»[13 - Зеньковский С. А. Указ. соч. С. 324.].