Моно логи. Том 4

Моно логи. Том 4
Кирилл Кудряшов

Чем опасны старые стиральные машинки?

Как правильно вливаться в новый коллектив, где мухоловок любят больше, чем тебя?

От чего взрывается пукан?

Как выбить долг из обнаглевшего покупателя, используя метод Мерлина?

И, наконец, почему не стоит бить палкой нечто, напоминающее фекалии, и висящее на стене?

Об этом и многом другом Вы узнаете из сборника юмористических рассказов "Моно логия", том 4.

Кирилл Кудряшов

Моно логи. Том 4

1. "Давилка"

Примерно году так в 1997-м когда мне было 14 лет или около того, моя семья (а я воспитан однополой парой, как и многие в нашей стране – мамой и бабушкой) наконец-то смогла сказать, что мы выжили в 90-е. Проще говоря, самое дно кризиса было пройдено. Зарплату на заводе маме стали задерживать не на полтора года, а всего на 1 год и 4 месяца! Это был прорыв, и, конечно же, маме захотелось чуточку улучшить свой быт…

Вообще о 90-х я могу рассказать многое. О поездках на картошку, о гуманитарной помощи (как бы я не относился к Америке, но присланные пиндосами соевые бобы и пятилитровые банки подсолнечного масла были существенным подспорьем), о наркоманах в подъезде, о забастовке школьных учителей, об отсутствии холодной воды все лето… В общем, мы выжили в 90-е! Именно что выжили, то была не жизнь, то было выживание, и мы сделали это! Каким-то чудом продержались на картошке и макаронах лет 6-7, не теряя при этом присутствия духа! И когда дышаться стало чуточку полегче – мама решилась на первую за десять лет крупную покупку! Стиральную машину-автомат!

О поколение, взращенное современными стиральными машинами! Как скучно ваше детство! Кто из вас помнит стиральные машины активаторного типа? Этакие бочки с пропеллером в днище, способные распылить на атомы ваш детский носочек, или закусить вашей любимой простыней? Что знаете вы об отжиме? Только то, что нужно выбрать не 1200 оборотов в минуту, а 800, чтобы белье не слишком помялось? А помните ли вы ручные отжималки к активаторным машинам? Два валика, между которыми нужно было просовывать белье, и крутить ручку, с усилием крутить, повисая на ней все всем своим хилым детским весом, выжимая воду из белья! Как интересно это было, каким необычным занятием казалось… да, у нас была именно такая машина, воду в которую нужно было заливать из душевой лейки, а сливать потом, опуская шланг в ведро или в таз. В таз – потому, что насоса для слива эта советская конструкция не предусматривала, и нужно было, чтобы сливной шланг был ниже уровня воды в машине.

В общем, мою маму этот агрегат порядком утомил, а тут как раз на работе ее более зажиточная коллега предложила: "Татьяна Васильевна, мы новую стиральную машинку покупаем, купите у нас старую? Автоматическая! Клевая такая!"

И мама повелась. Мама купила.

Тем же вечером двое здоровенных мужиков, восторженно матерясь, втащили этот чудовищный агрегат в нашу квартиру, на выдохе спросили "Где ванная?" и буквально зашвырнули машинку туда. Когда аппарат коснулся пола, содрогнулась не просто наша квартира, содрогнулась земная твердь до самых недр!

Вы думаете, современные машинки тяжелые? Те, которые рассчитаны на загрузку 6 килограмм белья, и у которых в днище вделана чугуняковая пластина, чтобы при отжиме эта хреновина не ходила ходуном? Да, они тяжелые. Но рядом с тем жутким советским монстром из моего детства, они – ну просто Давид рядом с Голиафом! Нет, машинка не была огромной, с некоторой натяжкой ее можно было даже назвать компактной. Она была просто тяжеленной! Инструкция к ней отсутствовала, ибо потерялась за давностью лет, потому как машина явно была старше меня, да и к моей маме, наверное, имела полное право обращаться на "ты", поэтому точного ее веса я так и не знаю. Но, судя по физиономиям тех двоих, что к нам ее заносили, килограмм 120 в ней было точно.

Почему она была такой? Все просто: этот монстр был детищем советского машиностроения, в котором не знали слов "пластик", "композит" и "эргономика". Машина была надежной, несокрушимой, а случае войны из нее наверняка можно было бы извлечь элементы танковой брони или запас патронов калибра 7,62.

Машину звали "Эврика", и, увидев ее впервые, я мрачно пошутил, что именно это название в ужасе выкрикивал Архимед, голышом выбегая из ванной комнаты. Причем, вполне возможно, увидел он конкретно ЭТУ машину… Я не знаю, когда конкретно в СССР начали делать стиральные машинки-автоматы, но весь ее вид, вся ее мрачная сила и аура несокрушимой мощи намекали на то, что она помнит как минимум Сталина.

– Зато она автомат! – гордо заявила крайне довольная покупкой мама.

Мама еще не знала, что всего через десяток лет ее поразит болезнь всех людей ее поколения, выражающаяся в недоверии ко всему современному и автоматическому. Мама не знала, что в будущем, когда у нее в ванной комнате будет стоять НОРМАЛЬНАЯ машинка-автомат, она будет замачивать белье, не доверяя ее режиму предварительному застирывания, и подливать в нее воду во время стирки, мотивируя это тем, что глупая машина наливает воды слишком мало, явно недостаточно, чтобы стирать по-настоящему качественно. В тот момент она просто радовалась, что теперь ей не придется стоять возле ведра с пропеллером, сливая и заливая воду, и крутя ненавистную ручку отжималки, прозванной в народе губозакаточной машинкой.

Я же думал о другом… Я думал о рассказе Стивена Кинга "Давилка", в котором в гигантский гладильный пресс вселилось черт знает что, и машина принялась убивать, с каждой жертвой набираясь сил и становясь еще опаснее и еще смертоноснее…

Своими соображениями я поделился с мамой. Привычно услышал, что я ненормальный и мое увлечение ужасами сведет меня с ума… Привычно возразил, что я уже ненормальный, так что терять мне нечего, и мы принялись знакомиться с покупкой.

Давилка имела два отверстия для слива и залива воды, барабан вертикальной загрузки, и написанную прежними хозяевами инструкцию пользования, приклеенную на верхнюю крышку. Инструкция начиналась с фразы: "Закладывать ровно 4 килограмма! Ни больше, ни меньше! Иначе смерть!" Дальше шло примерное соотношение весов: "Пододеяльник – столько-то", "простынь – столько-то", "трусы – почти ничего не весят" и, наконец: "Плед – НИКОГДА!" В первом приближении все было понятно. Попутно мама вспомнила рекомендации своей коллеги: "Заливной шланг – наденьте на кран и включайте воду перед стиркой и полосканием, сливной шланг – сначала можно кинуть в ванную, а потом, когда она остатки воды сливать будет – в ведро, а то у насоса мощности не хватает, на высоту ванны он воду может не поднять!"

Как-то по-другому я представлял себе работу автоматической стиральной машинки. Как-то в духе "Включил и ушел". К нашей же Давилке предполагалось приставлять дежурного, который будет следить за тем, что она делает, и активно ей в этом помогать. Включать воду, когда она захочет пить, и подставлять ведерко, когда это чудовище будет тошнить. Строго говоря, у нее не было разных режимов стирки, она имела только три положения переключателя: "Стирка", "Полоскание" и "Отжим". Второй переключатель задавал время работы режима. Запускать их нужно было поочередно! Залили воду – постирали. Подошли, включили отжим. Подошли, включили полоскание. Потом снова подошли, включили полоскание еще раз… В общем, вы поняли, да? Центральным процессором "Эврики" был человек.

И вот настал миг первого запуска этого чудовища.

Мы тщательно взвесили белье, запихнули в ее барабан примерно 4 килограмма, искренне надеясь, что все рассчитали верно, включили вилку в розетку, подсоединили шланг к крану, сливной бросили в ванну, выбрали режим стирки и нажали "Пуск".

Машина захрипела заливным насосом, требуя воды, как алкоголик на утро после хорошей пьянки! Насосавшись воды, машина принялась вертеть барабаном, порой недовольно порыкивая, но в целом – ведя себя вполне прилично и цивильно. Понаблюдав какое-то время за ее работой, мы разбрелись по комнатам, каждый – заниматься своим делом. Спустя час в ванной что-то дзынькнуло, это Давилка снова требовала к себе внимания – пора было сливать воду, что было возможно только в режиме отжима.

Надо ли говорить, что 1000 или 1200 оборотов в минуту, являющиеся нормой для современных стиральных машин были для нашей "Эврики" чем-то из области фантастики? Выдавала она 500 оборотов в минуту, но какие это были обороты! Уверен, ее барабан был раза в 4 тяжелее, чем у любого "Индезита" или "Боша" современности, а значит и мощность, требовавшаяся для вращения этой дуры, была несопоставима с нынешними мощностями.

Машина сначала загудела – это активировался насос, порциями отрыгивая грязную воду в ванну, а затем и вовсе взревела, словно танковый мотор, выходя на свои 500 оборотов! Вибрация наполнила всю ванную комнату, дрожь бетонных перекрытий я буквально ощущал кожей! Рев нарастал, вибрация усиливалась с каждой секундой, и тут до мамы дошло, что мы делаем не так!

– Там же вода осталась! Помнишь, я говорила, что ее насос не справляется? Надо шланг опустить, чтобы у машины хватило сил слить воду? Бери ведро и держи шланг!

Я опустил шланг в ведро, присев на корочки. Высота, на которую нужно было поднять воду, уменьшилась, и вода действительно полилась, причем полилось ее довольно много, но, как выяснилось, недостаточно… Что-то продолжало идти не так! Давилка пришла в движение, и пошла на меня, смещаясь в мою сторону боком, утробно рыча и мелко дрожа от переполнявшей ее ярости.

– Еще ниже держи шланг! – крикнула мне мама, каким-то образом перегнулась через идущее в атаку чудовище и метнула в меня пластмассовый таз.

Я отодвинул ведро, опустился на карачки, ибо на корточках стоять уже не мог, и опустил шланг в таз. Вода лилась, машина наступала!

– Держи ее! – крикнула мне мама.

Пол подо мной дрожал, Давилка ревела под самым ухом…

– Да чем мне ее держать-то? – крикнул я в ответ. – Жопой что ли?

– Жопой и держи, она же уходит!

– Да пусть идет на все четыре стороны! – ответил я, но боком в машину все-таки уперся, пытаясь удержать ее на месте. Безрезультатно, у нас явно были слишком разные весовые категории! И тут машина словно услышала мои слова про все четыре стороны, и собралась воплотить их в жизнь! Она перестала вибрировать и стала прыгать, подскакивая в воздух как минимум на сантиметр, и с грохотом падая обратно. Я всерьез забеспокоился о том, не соединится ли наш 12-ый этаж с 11-м?

Мама в ужасе попыталась прижать машину руками к полу, но безрезультатно. Рев двигателя больше не нарастал, видимо машина вышла на свою предельную мощность, но то ли наличие в баке воды, то ли просто клокочущая в ней ярость берсеркера не давали ей нормально отжимать белье. Давилка хотела крови, и явно собиралась сначала прикончить меня, а потом пойти убивать дальше – это я осознал, увидев, что она уже отползла на полметра от стены, у которой стояла, выползла практически на середину ванной и все сильнее сдвигает меня к противоположной стене.

– Выключи ты ее! – заорал я, уже не на шутку испугавшись.

Мама потянулась к реле времени – переведя его на ноль можно было остановить этого монстра (по крайней мере, я надеялся, что реле еще властно над Давилкой, что живущий в ней демон еще не полностью освободился от сдерживавших его чар), но дотянуться не смогла. Тянуть руку приходилось через всю машину, а та скакала как оглашенная, подпрыгивая все выше и выше.

– Не могу!

– Тогда выруби ее из розетки!

Мама повернулась к розетке и в этот момент проклятая Давилка поняла, что это ее последний шанс и использовала его на все 100! Она подскочила сантиметров на пять и обрушила всю свою мощь на мою ногу. На мизинец!

Вообще я понимаю, что мизинец создан именно для того, чтобы с его помощью убеждаться в том, что вся мебель в доме – на месте. Но никогда еще мебель сама не приходила к мизинцу, чтобы сказать ему: "Я тут!"

Я взвыл, перекрикивая затухающий рев мотора этого чудовища, и рванулся вперед, выдергивая ногу, снося к чертовой матери таз с водой и врезаясь виском в стену.

Итогом первой стирки стал синяк в пол моей хари, опухший мизинец (может и сломанный, кто знает, на рентген мне, конечно же, идти было лень), залитая водой ванная комната и держащаяся за сердце мама.

Ах да, еще и вышедшая на середину ванной комнаты Давилка, которую мы вдвоем, пыхтя и отдуваясь, кое-как сумели запихнуть обратно в ее угол.

Со временем мы, конечно, приноровились с ней справляться. Травм больше не было. Но каждый раз, когда она начинала реветь мотором, мое воображение рисовало мне свирепого тигра, распластавшегося в воздухе в смертоносном прыжке и парализующего жертву своим ревом.