Дирижабль

– Ты закончил? – спросила Инна.

– Да, но нет. Я ужасно виноват, я забылся…

– Я уже поняла, Федя, что для тебя выпивка с приятелем оказалась важнее. Ты просто расставил приоритеты. И выбрал не меня. Обсуждать тут нечего.

Фёдору показалось, что она сейчас заорет. Но Инна орать не стала.

– Спокойной ночи. Сладких тебе снов. Ты-то, конечно, уснешь без проблем. И это хорошо. Главное, счастье не проспи.

Она отключилась. Фёдор не стал перезванивать. Это было бесполезно. Она бы и не ответила. Полежав немного, он отправил ей эсэмэс:

«Я козелд».

А потом и правда очень быстро уснул.

4

Пьяный сон оказался недолгим. Открыв глаза, Фёдор сразу схватил смартфон и проверил время – начало девятого. Инна уже в школе. Скоро начнется линейка. Или уже началась? Он не помнил, во сколько начинается линейка. Да это было и не важно. Проверил эсэмэски – все старые. А чего он ждал? Что Инна ответит нечто вроде: «Ты никакой не козелд. Ты милый, нежный, ранимый мальчик». Почему, кстати, мальчик? Что еще за бред?

Фёдор открыл телеграм. Он не ошибся. Вчерашние сообщения сыпались, как камнепад. Читать их было больно. Еще Инна подправила настройки конфиденциальности. Теперь не было видно, когда она заходила последний раз. Это тоже проходили. Он написал «прости меня», отправил и положил смартфон на место, решив ближайшие несколько часов быть офлайн. Но не выдержал и минуты. Снова схватил, открыл, посмотрел, прочитала ли сообщение. Нет, не прочитала. Снова положил смартфон на место. От всех этих телодвижений разболелась голова и замутило.

По коридору прошлепали босые ноги. Фёдор немного полежал и вылез из-под одеяла. Карцев был на кухне, смотрел в холодильник.

– Надо подлечиться, – сказал он.

– А мне нормально, – ответил Фёдор, имея в виду лишь похмелье.

Карцев отмахнулся:

– Ты моложе. Сколько тебе? Сорок?

– Сорок два.

– Ну вот. Перевалит за пятьдесят, почувствуешь разницу.

Он хлопнул дверью холодильника.

– Нет ничего. Все выпили. Ладно, тут магазин рядом.

– Рано же еще. Девяти нет.

И снова вспомнил Инну. Она, наверно, как раз занимается построением. Или что там делают завучи? Невыносимо захотелось позвонить.

– Мать твою! – сказал Карцев. – Два с хуем часа еще ждать!

– Погоди.

Фёдор вернулся в комнату, порылся в сумке и достал шкалик коньяка. Проверил смартфон. Пусто. И его сообщение висело непрочитанным. Фёдор удалил его, чувствуя сладкую злость.

«И хрен с тобой», – подумал он.

Потом вспомнил, как Инна, подобрав юбку, сидела на корточках и насаживалась на его член. Прямо перед отъездом. Устроила ему проводы. Лицо ее было сосредоточенным. Его собственное лицо, казалось, вот-вот лопнет. Он стискивал зубы и представлял отрубленные головы и кучи вырванных глаз, чтобы продержаться подольше.

Снова написал «прости меня», отправил, испуганно отложил смартфон и вернулся на кухню.

Увидев коньяк, Карцев сказал:

– Спаситель! Будешь?

– Мне терпимо.

– А говорил, нормально. Разделим?

– Ладно, давай.

Карцев разлил в рюмки подрагивающей рукой.

– Как котенку, епт, – сказал он, глядя на свою дозу.

Выпили, не чокаясь. Карцев нахмурился:

– Любви хочется. А где найти?

– Надо ли?

– Без любви – не жизнь.

– А от любви охота удавиться. Ты любишь, тебя не любят. Тебя любят, ты не любишь. И в обоих случаях чувствуешь себя скотом.

– Ну не всегда же так, – сказал Карцев.

– Кому-то везет, конечно.

– Если хочется удавиться, это не любовь.

– Что же?

– Болезненная зависимость.

– Еще хуже.

– Так хочется-то как раз любви, чистой и светлой.

– Бывает такая?

– Должна быть. Иначе никак. В чем смысл? Получается, и жить незачем, если без любви. Когда уже все откроется, еби его мать?!

Карцев раздраженно посмотрел на голое запястье.