Лихо

Его последний урок был у класса, в котором учился Миша Капустин. Когда прозвенел звонок, а ученики затихли, Выдрин спросил:

– Миша Капустин пришел?

– Я тут.

Встал высокий и худенький печальный мальчик с длинными светлыми волосами.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Выдрин.

– Не очень, если честно.

– Но ты здоров?

– Ну, здоров.

– Прекрасно! А то мне тут позвонили и сказали, что ты повесился. Ужас, правда? Кто бы это мог быть? Не знаешь?

Миша всхлипнул:

– Это я вам звонил, Александр Иванович. Повесился не я, а Юра Климов.

Выдрин слегка привстал и тут же плюхнулся назад на стул.

– Да что ты такое говоришь, Мишенька?

– Это я вам звонил. Повесился не я, а Юра Климов, – послушно повторил Миша.

Класс молчал. Выдрин отчетливо слышал стук своего сердца. И, казалось, все слышат. Он даже приложил руку к груди.

– Александр Иванович, вам плохо? – спросила Ника Некрасова.

– Ты ведь не шутишь? – спросил Выдрин.

Миша качнул головой. Вдруг сморщил лицо и заплакал.

– Сядь. Так что, он умер?

– Еще как, – ответил с задней парты Саша Иванов.

– А почему?

– Почему умер?

– Да нет же! Зачем он это сделал?

– С бабой поругался.

– С какой еще бабой? – спросил Выдрин. – Вы чего? Вам же по четырнадцать лет.

– Мне пятнадцать уже, – сказал Саша.

– Потому что ты – дебил, – ответили ему.

– Слышь, пизда!

– Тихо! – крикнул Выдрин. – Начинаем урок. Так. Значит. На чем мы в прошлый раз остановились? Отличие сюжета от содержания?

– Он два дня висел в гараже, вытянулся как макаронина, – вставил Саша.

Накатила невыносимая тошнота.

«Заткнись», – подумал Выдрин.

И вяло спохватился, не сказал ли это вслух.

– Александр Иванович, давайте объявим минуту молчания, – предложила Ника.

Она сидела за первой партой, прямо перед учительским столом, но голос ее звучал откуда-то издалека.

– Да, правильно. Минута молчания.

Выдрин встал. И дети встали, громко двигая стулья. Потом где-то сзади раздался смешок, послышалась возня.

– Але, пидрила.

– Сам пидрила.

В класс зашла бледная Ирина Михайловна. Кажется, она даже похудела.

– Сейчас позвонили…

– Мы уже знаем, – сказал Выдрин. – Вот, минута молчания.

– Это правильно, – ответила завуч. – Да. Леонид Георгиевич был прекрасным человеком и замечательным директором. Это большая утрата для всех нас.

Кто-то сказал «воу».

Выдрин приоткрыл рот, закрыл, опять приоткрыл и кое-как выдавил:

– А мы по Юре Климову. Это он повесился, а не Миша Капустин.

– Что? – переспросила Ирина Михайловна.

Глаза у нее затуманились. Она покачнулась. Выдрин успел подхватить ее за подмышки. Кофточка на Ирине Михайловне задралась, обнажив похожие на тесто, большие, белые бока. Ноги подкосились. Он сумел усадить ее на стул.

– А директор тоже повесился? – спросил Саша.

– Помолчи, – слабо ответила Ирина Михайловна.