Изгнанник

Наконец приехала машина скорой помощи. Санитары особо не церемонились. Грубо затолкав сумасшедшую в машину, они увезли ее в психиатрическую больницу.

Вадим и Георгий облегченно вздохнули. Пора было возвращаться в церковь.

Высоцкий, успевший, как работник храма, исповедоваться без очереди, был вынужден остаться на улице. Неся дежурство, он мог зайти на службу только для принятия Святых Тайн.

Изгнанник, как новенький, стеснялся пройти на исповедь без очереди, но, когда он вернулся в церковь, прихожане сами пропустили его вперед.

Вадим сильно волновался, стоя в двух метрах от священника, в ожидании, когда закончит исповедоваться пожилой мужчина в сером клетчатом пиджаке. Изгнаннику хотелось уйти, убежать, провалиться сквозь землю, и он долго колебался, решаясь на столь ответственный шаг. Наконец, место возле аналоя освободилось. Иерей вопрошающе и немного устало посмотрел на Вадима. Отступать было поздно. Глубоко вздохнув, изгнанник решительно подошел к аналою. Задыхаясь от волнения, он еле слышно начал читать свои грехи. Отец Гавриил слушал внимательно, не перебивая и не осуждая, затем взял из рук Вадима бумажку и, быстро пробежав ее глазами, разорвал и вернул назад. Изгнанник наклонил голову. Священник положил на нее епитрахиль и тихо прочел разрешительную молитву.

– Теперь целуй Крест и Евангелие – сказал он.

Перекрестившись, Вадим сделал, что ему велели.

– Ты причащаться собрался?

– Да.

– Вижу, светишься весь – отец Гавриил улыбнулся – Давай, с Богом! На Крестный ход понесешь хоругви.

Взяв благословение, изгнанник отошел от иерея. Он долго глубоко и облегченно дышал. Было ощущение, будто с плеч свалилась какая-то невидимая гора, которая до этого совсем не давала о себе знать.

– Вот так живет человек, грешит и даже не осознает, какая тяжесть грехов лежит на его душе – подумал Вадим – и что есть исповедь, после которой так легко становится! И я так всю жизнь жил и не понимал. Хорошо, что теперь все по-другому! Слава Богу за все!

Во время Крестного хода изгнанник торжественно нес хоругви. В какой-то миг ему вдруг вспомнилась его прошлая бомжевская жизнь с ее бесконечными унижениями, пьянками и лишениями. Вадим даже прослезился, осознав из какой трясины он выбрался и что еще месяц назад он даже не думал о том, какие в его жизни ждут перемены. Он нес хоругви и тихо плакал, не вытирая слез.

Причастие тянулось долго – было много желающих. Изгнанник опять сильно волновался, принимая Тело и Кровь Христову. На душе была сильная радость и, глядя на лица верующих, Вадим понимал, что он такой не один. Так для него открывался новый мир.

После Причастия отец Роман долго говорил проповедь. Делал он это очень пламенно, искренне, зажигая в слушающих веру. Он смотрел на окружающих добрыми глазами, и Вадиму, слушающему батюшку на одном дыхании, почему-то казалось, что он смотрит именно на него.

После проповеди прихожане подходили к священникам целовать крест. Изгнанник, отстояв очередь, подошел к отцу Гавриилу.

– Иди в трапезную и садись за стол – протягивая крест, сказал иерей.

– Ничего себе! – подумал Вадим.

Чувствуя себя при храме «на птичьих правах», он почему-то даже не думал, что его позовут за праздничный стол.

Царские Врата закрылись, прихожане направились к выходу. Изгнанник вышел из церкви. Он изрядно шатался от усталости и только теперь заметил, что, простояв на праздничной службе около четырех часов после напряженного рабочего дня, он совершенно забыл о ней и за все время нахождения в храме ни разу не вспомнил. Это открытие его сильно удивило.

– Говорил же Георгий – Господь управит, а я не верил! – радостно подумал Вадим – И правда, управил Господь – я совсем забыл об усталости!

Столы в трапезной стояли буквой «п». В центре сидели священнослужители, справа – работающие при храме, слева – гости.

Изгнанник давно проголодался. Он сидел с краю стола рядом с Георгием и жадно взирал на расставленные на столе праздничные блюда. Привыкший питаться скудной и дешевой пищей, он никак не мог поверить, что сейчас он будет есть вволю то, что не ел несколько лет. Вадим снова сердечно поблагодарил Бога.

– Ну вот, пост закончился – весело сказал Георгий – теперь можно все это есть сколько захочешь и никакого греха!

– А я такой пищи четыре года не видел – подумал изгнанник, но вслух этого не сказал.

Невдалеке на противоположной стороне стола сидела Лидия Ивановна. Она строго посмотрела на красивую тарелку, стоящую возле Вадима, но промолчала. У нее тоже было хорошее праздничное настроение. Изгнанник был благодарен своей постоянной обидчице за то, что она не стала портить ему настроение в честь такого большого события.

Трапеза началась с общей молитвы, которую собравшиеся читали стоя. Затем разливали кагор.

– Ну куда ты ему?! – вскричала Лидия Ивановна, когда Георгий наливал вино Вадиму.

– Сегодня Рождество – строго парировал охранник – батюшка всех благословил.

– Ладно, пусть пьет, раз батюшка благословил – тихо проворчала старуха.

С пищей Вадим пожадничал. Ему хотелось отведать всего, что было на столе и изгнанник, недолго думая, наложил себе целую тарелку с горой, которую едва сумел съесть. С кагором он тоже переборщил – выпил четыре больших бокала. Сказалась усталость, напряженный и нервный минувший день, и недельное воздержание от спиртного. Последнее давалось с трудом после прожитых в нетрезвости лет.

Застолье продолжалось меньше часа. По окончании собравшиеся снова встали на молитву.

Изгнанник, еще не выучивший их наизусть, чувствовал себя «белой вороной».

– Впервые в жизни я побывал на настоящем празднике, о существовании которого даже не подозревал – радостно думал он, выходя на улицу – раньше Рождество или Пасха – накрасишь яиц, купишь кулич, накроешь стол, нажрешься и все – самый обычный день, а какой это праздник я даже не представлял. Слава Тебе, Господи за то, что Ты открыл мне это! Слава Тебе за то, что я теперь верю в Тебя!

Небо было ясным и звездным. Снег не падал.

– Слава Тебе, Господи – снова подумал Вадим, направляясь в сторожку – за то, что мне утром не придется чистить снег!

Изгнанник еле волочил ноги. Ему смертельно хотелось одного – спать.

      Глава 4

Прошел месяц. Вадим жил в сторожке при храме и каждый день работал от души, не покладая рук. Изгнанник стал следить за собой: мылся, брился, стирал одежду. Он подстригся в парикмахерской и раз в неделю ходил в баню, от чего получал особое удовольствие после пяти лет бомжевания. Побираться и лазать по помойкам он перестал и на бомжа больше не был похож, чему был безумно рад. Теперь его окружали верующие люди. Вадим был очень благодарен отцу Роману, за то, что тот взял его на работу и часто получал мудрые духовные и житейские советы от этого глубоко уважаемого им старца. Зарплата была небольшая, но за то изгнанника кормили и у него был ночлег, за который не надо было платить. Вадим перестал употреблять алкоголь, как и обещал батюшке. За месяц он еще больше изменился, постигая духовную жизнь и открывая новый, неизведанный ранее мир. Изгнанник слезно благодарил Бога, за то, что Он, наконец, сжалился над бедным страдальцем. Вадим восстановил утерянный паспорт, в котором, правда, не было прописки. Без нее он не мог устроиться на более высокооплачиваемую работу. Но, несмотря на это, изгнанник впервые за долгие годы, наконец, почувствовал себя человеком и был от этого неописуемо счастлив. Каждый день Вадим (если была возможность) ходил на литургию и очень усердно молился, регулярно исповедовался и причащался, ежедневно читал Евангелие и православную литературу. Его новые друзья относились к нему тепло и сочувственно и всячески старались ему помочь.

Отец Роман был очень духовно развитым человеком и видел людей насквозь. Благодаря этому при храме работали только хорошие, добрые и отзывчивые люди (не считая Лидии Ивановны), которых он наставлял и окормлял духовно.

Старец благословил Вадима сделать канон. Работа предстояла очень тонкая и кропотливая. Изгнанник сначала испугался за нее браться – выполнить ее мог только высоко квалифицированный токарь или фрезеровщик. У Вадима же был только небольшой, изрядно подзабытый навык, полученный в школе на уроках труда. Но отец Роман настоял на своем.

– Делай, не бойся – сказал он – у тебя все получится.

Вадим все же нашел в себе силы взяться за эту работу и, как ни странно, у него все получилось. Целый месяц он трудился над каноном все свободное время. Ни к одной работе в жизни изгнанник не относился так трепетно. Он старался от всей души. И случилось чудо – канон замироточил.

Весть об этом событии быстро разнеслась среди верующих, и Вадим сильно поднялся в глазах священников, рабочих и прихожан.

– У этого бомжа руки золотые! – говорили про него все.

О случившемся чуде каким-то образом узнал журналист одной из популярных православных газет, свежие номера которой регулярно поступали в храм за свечной ящик. Репортер приехал к отцу Роману и планировал взять у него небольшое интервью. Но, побеседовав немного, батюшка подозвал изгнанника. Вадим тут же был засыпан разными вопросами, и, когда он рассказал подробно: о том, как стал бомжом; как жил жизнью полной страданий, лишений и унижений; о том, как попал в рабство и сбежал оттуда, потеряв при этом друзей; о мученически погибшем Капитане, отдавшем жизнь «за други своя»; о том, как, уставший от нелегкой жизни, искал смерти и, спасая ребенка, уверовал в Бога; о том, как жил в сортире и каждый день молился возле церкви; о старце отце Романе, проявившим милость и человеколюбие и взявшим несчастного бомжа трудиться при храме; о том, как он, Вадим встретил здесь хороших людей, перестал пить и стал чувствовать во всем Божью поддержку и помощь, журналист был поражен. Беседа длилась больше трех часов.

– Да про Вас книгу писать надо, а не статью! – восхищенно сказал он на прощание – На таких, как Вы Земля держится! Все у Вас будет хорошо! Бог Вам обязательно поможет!

Спустя время в храме появился новый номер газеты, в которой статья про Вадима занимала почти целую страницу. Многие прихожане стали смотреть на бомжа с нескрываемым уважением. Изгнанник был горд.

– Гордись, но не впадай в гордыню – предостерег его батюшка – помни, из какой трясины вывел тебя Господь. Это Он сейчас дает тебе в жизни такие вот небольшие радости, после всех пережитых страданий.

Через неделю одна бабушка прихожанка предложила Вадиму купить за бесценок у одного ее знакомого алкоголика небольшой, старенький, полуразвалившийся дом в Бологое. Цена была весьма скромная – четыре тысячи рублей – за дом и три тысячи – за оформление документов.