Многоликий странник

Велла с гордостью сунула подарок обратно и продемонстрировала брату розовый язычок.

– Если хотите, я еще раз попробую спросить, откуда он его взял. Но он вряд ли сознается.

Заметив жесты, которая делала ей уже некоторое время мать, Велла покинула призадумавшихся об увиденном собеседников и подошла к барной стойке.

– Шесть кружек унесешь? – деловито спросила Гверна, строго глядя на дочь.

– Кому? – вместо ответа поинтересовалась девушка, ловко подхватывая обе троицы сильными пальцами и поворачиваясь чуть более напряженным, чем обычно, лицом к галдящему на все лады залу.

– Вон у окна новая компания засела. Отдай им пиво, но пока про горячее не спрашивай. Мы с Марой и так зашиваемся. Скорей бы Дит приходил, – услышала за спиной Велла, отправляясь в путь между столиками.

Ей нравилось обслуживать гостей. В детстве – потому что она чувствовала себя взрослой и становилась похожей на любимую матушку, теперь – потому что взамен принесенному пиву и кушаньям получала многозначительные улыбки и внимание зрелых мужчин и тем самым обретала подтверждение тому, о чем всегда мечтала и на что надеялась: она выросла в настоящую красавицу, своей юностью и свежестью способную заставить всех этих бородатых мужиков забывать о домашних неурядицах и сварливых женах. Велла почему-то полагала, что с возрастом все жены становятся сварливыми. Гверна не раз упрекала дочь в излишней наивности и, как могла, объясняла, что мужчины видят в ней вовсе не то, что она предполагает, что их восторженные взгляды и замечания вызваны гораздо более прозаическими причинами, а доверяться им – значит подвергать себя неминуемой опасности. За все свои семнадцать зим жизни, проведенной главным образом в этих стенах, Велла только недавно познакомилась с гостем, против более близкой дружбы с которым мать возражала на удивление недолго. До него у нее был один знакомый, тоже виггер, красивый и сильный, правда, в летах, но о его существовании ни мать, ни брат ничего так и не узнали, поскольку в таверне он вел себя как обыкновенный гуляка, каких пруд пруди, а с Веллой встречался по ночам, чаще всего у реки. Между ними ничего не было, кроме нежных объятий, изредка сопровождаемых поцелуями, но Велла до сих пор не могла без приятной дрожи в коленях вспоминать мускулистые мужские руки и дерзкие слова, которые этот бородатый, бритоголовый детина любил нашептывать ей на ушко. А потом он исчез из ее жизни так же внезапно, как появился, и вот уже почти два года Велла довольствовалась лишь воспоминаниями от тех незабываемых мгновениях.

Сидевшая у окна компания молодых фолдитов встретила появление девушки да еще с шестью тяжеленными, доверху наполненными пенистым пивом кружками сдержанным гулом одобрения.

– Посиди с нами, красавица! – пригласил ее самый старший, вероятно, местный заводила. – У нас, понимаешь, сегодня праздник. Удачно поторговали, можно сказать.

– Садись, не пожалеешь! – поддакнул другой.

– Сегодня мы при деньгах! – добавил третий.

Велла знала, что должна стараться не разочаровывать гостей, чтобы не возникало ненужных обид, под воздействием пива часто переходящих ссоры, однако сейчас у нее не было ни желания, ни времени им подыгрывать.

– Рада бы посидеть с такими богатыми да видными, а только зовут меня дела неотложные. Извиняйте.

– Э-э, хитришь, красавица! – шутливо погрозил ей пальцем первый. – Сам видел, как ты вон за тем столиком с двумя гостями сидела. А нас, значит, избегаешь?

– Между прочим, там сидит мой брат, – заметила Велла. – И если вы будете проявлять настойчивость, то придется вам с ним познакомиться поближе.

Заводила отдернул протянутую было к девушке руку и подул на пальцы, как будто обжегся. Остальные фолдиты расхохотались, однако никто больше к ней с предложениями приставать не стал.

Велла прошлась по залу, получила плату с громкоголосых рыбаков, которые наконец-то решили убраться восвояси, наскоро смахнула крошки и лужицы пива с досок освободившегося стола, заново накрыла все чистой скатертью и, подмигнув улыбающемуся Ротраму, пошла дальше, как бы невзначай оказавшись в результате возле столика Норлана.

Тот пребывал во хмелю, однако при виде девушки поднял на нее лучистые глаза и без малейшей тени опьяненья сказал:

– Мне ты тоже откажешься составить кампанию?

Он явно слышал мой разговор с фолдитами, мелькнуло в голове у Веллы. Как бы чего ни вышло.

– Только если ненадолго. – Она с удовольствием присела напротив юноши и почувствовала, что не хочет больше вставать и таскать эти дурацкие кружки. Никогда. – Ты опять хочешь мне что-то рассказать?

Норлан сверкнул ровными белыми зубами и потрогал бородку, словно проверяя, на месте ли она.

– Нет, теперь я хочу тебя кое о чем спросить, если не возражаешь? – И продолжил, не дожидаясь ответа, который едва ли был бы отрицательным: – Кто тот парень, с которым ты так мило воркуешь и, если мне не изменяет зрение, на виду у всех целуешься?

– А ты, можно подумать, ревнуешь? – Велле стало еще приятнее сидеть напротив Норлана и наблюдать, как он сердится.

– Можно подумать. На тебя непохоже, чтобы ты целовалась-миловалась с первым встречным, да еще в присутствии своей строгой матушки, которая, кстати, насколько мне тут стало известно, разведала обо мне все, прежде чем разрешила тебе первый раз принести мне вишневого, как сейчас помню, пива. Выходит, ты с ним хорошо знакома. Я прав?

– Разумеется, ты, как всегда, попал в самую точку, стрелок. – Девушка прыснула и покрутила в пальцах пустую кружку, пахнущую хмелем и вишней. – Мы знакомы с ним вот уже семнадцать зим. Это мой брат Хейзит. Теперь доволен?

Было чуть ли не воочию заметно, как гора сомнений свалилась с плеч юноши. Он посмотрел на того, кого еще мгновение назад мыслил своим злейшим противником и не смог сдержать смешка облегчения.

– А я уж хотел было пригласить его на свидание с моим мечом, – признался он, потирая затылок и ловя насмешливый взгляд девушки. – Ладно, ты ему про это ничего не говори. Не хочу выглядеть перед твоими родственниками полнейшим глупцом.

– Кстати, он тоже интересовался твоей персоной и, думаю, был бы не прочь скрестить с тобой мечи, если бы таковой у него имелся. Он пошел по стопам отца и выбрал мирное ремесло: Хейзит у нас строитель.

Норлан понимающе кивнул и уже другими глазами посмотрел на своего несостоявшегося противника, который о чем-то увлеченно беседовал с седым стариком в синем бархатном камзоле.

– Я бы сегодня не называл ремесло строителя таким уж мирным. Но насчет меча ты права: он ему едва ли в ближайшее время будет доверен. Хейзит, говоришь? Ты нас как-нибудь при случае познакомь, ладно?

– Надеюсь Ротрам, который сейчас как раз рассказывает ему о тебе, тоже рассеет некоторые его предубеждения, и знакомство в скором времени состоится.

– Простите, что помешаю, – прервал их разговор высокий мужчина средних зим, облаченный под стать Норлану, с той лишь разницей, что вместо одного желтого листа на его кожаном камзоле было вышито два. Шлем он держал на сгибе левой руки, накрыв правой ладонью рукоятку меча.

Велла узнала в нем начальника Норлана, а заодно и доброго друга, которого тот в свое время представил ей как «брегона Аларда». Ей всегда казалось довольно странным, что со стороны подтянутый и четкий в словах Алард выглядит скорее помощником даже говорящего с некоторой ленцой Норлана, а не наоборот.

– Какого пива вам принести? – задала обычный вопрос девушка, поспешно освобождая место к явному неудовольствию обоих мужчин.

– Как всегда, вишневого, – с поклоном ответил Алард, дождался, пока Велла отойдет, и только тогда сел, положив шлем рядом со шлемом Норлана. – Прервал что-то важное?

– Вы крайне проницательны, хелет Алард. Смею предположить, ваши новости не требуют отлагательств?

– Большую часть ты уже знаешь по утреннему сбору.

– Неужели отец передумал и решил все-таки отпустить нас в Пограничье? – Лицо Норлана оживилось.

– Не знаю, что решил хевод Тиван, но нас вызывает к себе Ризи.

– Он разве в замке?

– Сейчас в замке, насколько мне известно, собрались и херетоги, и все советники Ракли, и чуть ли не аолы, хотя насчет последних я сомневаюсь. Говорят, после ночных гонцов от Тулли к Ракли пожаловал еще кто-то из Пограничья, и теперь они все сидят и совещаются. Потом Ризи будет нас ждать у себя.

Брови Норлана поднялись.

События, и в самом деле, развивались быстрее, чем он предполагал, когда ночью вел по коридорам замка двух промокших до нитки посланцев с соседней заставы, потребовавших срочной встречи с Ракли. Они предъявили страже, которую в тот час выпало нести людям Норлана, верительную грамоту, подтверждавшую срочность порученного им задания, и были незамедлительно препровождены прямо в покои Ракли. Вышли они оттуда очень скоро. Ракли еще крикнул из-за двери, чтобы измученных долгой скачкой гонцов отвели на кухню, что Норлан и сделал, вспомнив заодно о Велле и необходимости во что бы то ни стало ее навестить. А теперь еще их, видите ли, вызывает Ризи, этот вечно неумытый сотник, все заслуги которого сводились к тому, что когда-то на охоте он помог Ракли справиться с ни в чем не повинным, но рассвирепевшим от боли кабаном.

– Идем прямо сейчас? – переспросил он.

– Сиди, пожалуйста. У нас еще есть время. К тому же, не могу же я уйти, не отведав хмельной вишни.

Алард с благодарностью принял из рук подошедшей Веллы холодную кружку и сунул ей в кармашек передника монету. Монета звякнула обо что-то твердое.

Наверняка дал как всегда больше, чем требуется, подумала девушка и посмотрела на Норлана. Тот выглядел озабоченным и как будто позабывшем о ее присутствии. Странно, что могло так его взволновать?

Она оставила мергов вести одним им понятную беседу и опять поспешила к матери, которая уже расставляла на стойке дымящиеся блюда с отварной рыбой и тушеной капустой – заказ не распускавших больше в ее присутствии рук и языков фолдитов. Блюда по очереди перекочевали на видавший виды поднос, а с подноса – на забрызганный пивом стол.

– Как поживает твой братец? – не сдержался заводила.