Война виртуальных миров

– Мы предполагаем, что длина падающего тела составляла порядка ста двадцати, ста сорока метров. Скорость в момент контакта с землёй была относительной небольшой: порядка четверти километра в секунду.

– Да уж, до первой космической далековато, – вставил своё веское слово Петров.

Константин прикинул в уме, что речь идёт о девятистах километрах в час, что совпадает со скоростью пассажирского самолёта. Вывод напрашивался сам собой. Однако Скрябин оказался проворнее:

– Из этого следует, что свободное падение здесь не имело места. Объект был управляем, возможно, пилотируем, так?

– Налицо торможение, – указывая на застывший экран карандашом, ответил за штабиста Абашев. – Сколько, вы сказали, эта штука могла весить?

– Честно говоря, я вообще-то надеялся получить эти и другие данные от вас, – глядя не на собеседника, а на Константина, отозвался Витаутас. – Наши спецы предварительно оценивают вес равным двум с половиной тысячам тонн.

– Десяток наших «Булав», – присвистнул Петров.

– Типун вам на язык, – отмахнулся Озеров.

Витаутас между тем продолжал, перелистывая на экране фотографии, сделанные явно с крыши ГУМа, причём хорошей техникой:

– Ядерной начинки в объекте не было. Радиация в секторе повышена, однако, в разумных пределах – порядка двух микрозиверт в час.

– Поздравляю! Теперь мы все – сотрудники атомной электростанции, – забарабанил по столу своими длинными почти паучьими пальцами Озеров.

Константина больше заинтересовала торчащая из-под земли конструкция. Словно гигантское веретено высотой с кремлёвскую башню, только скошенное под девяносто градусов в сторону собора. Веретено на снимках блестело, но не как металл автомобиля, а скорее как пластик.

– Это железо?

– Судите сами.

Не успели слушатели осознать, что происходит, как Витаутас водрузил на стол прятавшийся до сих пор под креслом чемоданчик, открыл его и как ни в чём не бывало достал прозрачный пакетик с куском чего-то синеватого внутри.

– Этот кусок обшивки я передаю вам для анализов, – сообщил он притихшей аудитории.

На худом лице Озерова отразился ужас. Профессор Скрябин, напротив, привстал, торопливо надевая очки, что понималось знатоками как жест, выражающий крайнее волнение и интерес. Петров и Пичугин застыли. Константин оказался заложником своего кресла и потому взирал на содержимое пакета с невозмутимостью Печорина.

– Материал весьма лёгкий и прочный, – продолжал Витаутас. – Возможно, наша предварительная оценка веса объекта не верна в корне. Проанализируйте. – Он положил оригинальный вещдок на стол. – Вопросы?

– Мне это кажется или ракурс такой, – сразу же взял слово Пичугин, – но объект не круглый, как торпеда, а приплюснутый?

– Совершенно верно.

Витаутас пролистал фотографии вперёд и остановился на одной, сделанной с земли, со стороны Исторического музея. На ней было чётко видно, что форма снаряда напоминает воткнутый в землю каменный наконечник доисторической стрелы. Схожесть усиливали избороздившие корпус складки обшивки, вызванные ударом. Так выглядели куски кремня, которые в детстве Константин любил собирать с дружками во дворе.

– На первый взгляд, это обычный боропластик, – сказал Скрябин, и только сейчас все заметили, что пакет уже пуст, а профессор крутит его содержимое в руках. – Правда, мы привыкли видеть его в виде мононити, но кто знает, какие фокусы сегодня можно проделать с помощью нанотехнологий? Масштабного производства никогда не было в силу дороговизны наполнителя. В 80-е, помнится, в мире производилось не более ста тонн в год. Думаю, даже визуальный микроскопный анализ покажет, прав я или нет.

– То есть, – встрепенулся Витаутас, – если я правильно понимаю, вы предполагаете вполне земное происхождение этого материала?

– Разумеется. Совершенно искусственное и совершенно земное. Я вас чем-то удивил, милейший? Может быть, вы думаете, я стал бы брать в руки предмет, только что прилетевший из космоса, где радиации хватит на миллиард Чернобылей? Если бы он прилетел оттуда, нас вами, скорее всего, уже бы не было. Но вы его привезли и живы. Не боюсь и я.

Штабист осёкся. Ему на помощь неожиданно пришёл Франциск Аркадьевич.

– По ящику уже давно говорят о попытке внеземного вторжения.

– Ничего себе «попытка»! – рассмеялся Петров.

– У Генштаба есть мнение, откуда к нам мог залететь этот снаряд? – сохраняя серьёзность, спросил Пичугин.

– Судя по траектории… – начал Витаутас.

– Погодите с траекторией! – прервал его Константин. – Вы в интернете ролики видели?

– Опять ваши ролики? – резко повернулся к нему Пичугин. – Скоро вы на роликах ездить будете.

– Андрей Дмитриевич, – не веря в свою смелость, повысил голос Константин. – Интернет цээрушники изобретали для распространения и сбора как ложной, так и правдивой информации. Вы это лучше меня знаете. Пока он не утратил стихийности наполнения, в нём можно отыскать и зёрна истины. Так вот, это я к тому, что вы можете найти запись взрыва перуанского Мачу-Пикчу. Там точно такого же плана «снаряд», как вы выразились, упал. И вы знаете, как это было? Кому-то удалось заснять, как он на подлёте притормозил, заложил вираж и только потом врезался в скалу. Какая, скажите на милость, у него была траектория? Откуда его запулили, если это была просто боевая ракета? Зачем снаряду тормозить перед контактом с целью?

Учёные и военные мужи переглянулись.

– Ваш старший сотрудник по-своему совершенно прав. – Витаутас отряхнул с груди невидимые пылинки. – Ситуация чрезвычайная, и распутать её обычными, пусть даже сугубо научными методами мы едва ли сможем. Пока мы сейчас тут совещаемся в рамках нашей компетенции, происходят обсуждения на гораздо более высоком уровне и гораздо масштабнее.

– Вопрос глобальный, это точно, – подтвердил Франциск Аркадьевич.

– Поэтому действовать, я считаю, мы должны оперативно и по всем возможным направлениям. Даже если придёт информация, что на воздух взлетела статуя Свободы или Стена Плача, мы не можем сбрасывать со счетов вероятность отвлекающего манёвра со стороны наших потенциальных противников. Они, как мы знаем, горазды отдавать на заклание часть своих, чтобы добиться более значимых целей. Не мне вам рассказывать. Замечание Константина Евгеньевича навело меня на мысль поручить ему параллельный анализ, скажем так, независимых источников информации, в то время как вы, Арсений Степанович, и ваши люди пусть подготовят максимально точные данные по этому вещдоку.

– Мы это сделаем, – ответил за всех Пичугин, переглядываясь с Петровым. – Однако я бы попросил ваше ведомство в свою очередь поддерживать нас оперативными сведениями.

– Нам также нужно незамедлительно решить вопрос пересмотра бюджета на последний квартал, – оживился Озеров.

– Николай Николаевич, это в рабочем режиме, – метнул на него строгий взгляд Пичугин.

Запиликал чей-то телефон.

– Прошу прощения. – Витаутас выхватил из-под себя серебристый прямоугольник и прижал к уху. – Слушаю. Да. Где? Понял. Хорошо. – Он бросил телефон на стол и забегал пальцами по клавишам ноутбука. – Как раз новая вводная. Арсений Степанович, у вас тут интернет хорошо ловится?

– Понятия не имею.

– А-а, вот, вижу, есть контакт! Господа, кто знает, как правильно по-французски написать «кентавр»?..

* * *

Впоследствии Славка Хлебов вспоминал события той первой парижской ночи со смешанным чувством ужаса и восторга. Такого в жизни просто не бывает. Это даже не фантастика. Даже не фэнтези. Это просто чума!

При этом, как ни странно, он имел в виду вовсе не страшный эпизод с визгливым четвероногим существом, а то, что последовало дальше, примерно через час.

К этому времени он уже не сидел у окна, а лежал на кровати, не раздеваясь, и пялился в экран телевизора, где в живом эфире «Евроньюс» шёл репортаж настоящей охоты на неведомых чудовищ. Из штаб-квартиры в Лионе в Париж было переброшено сразу несколько бригад операторов. Комментарий, как водится, шёл из-за кадра. Причём, похоже, оригинальным был именно английский, чтобы за происходящим могла следить наибольшая европейская аудитории.

Кентавров оказалось не меньше пяти. Двух зрителям показали уже тогда, когда закованные в чёрные бронежилеты воины в круглых касках превратили их автоматными очередями в окровавленные куски мяса.

Самая захватывающая погоня была на Елисейских полях, когда в память аудитории должна была врезаться финальная картина с Триумфальной аркой и стоящей в ней под лучами прожекторов дикой фигурой с запрокинутой в крике мордой и красными от крови прохожих клешнями. Перед тем, как трассирующие пули ударили в одну точку, комментатор даже умудрился пошутить, мол, сегодня защитники окружающей среды и диких животных едва ли будут возражать против такой расправы.

Эффектнее этой сцены было только её продолжение, когда в тыл местным спецназовцам с флангов врезались выскочившие из тёмных переулков ещё два кентавра и с невероятным проворством стали мстить за товарищей. Один из операторов оказался в самой гуще расправы и успел заснять, как застигнутые врасплох автоматчики, вместо того, чтобы дисциплинированно развернуться и отстреливаться, бросились врассыпную. Многие при этом потеряли головы, причём в буквальном смысле, поскольку острые клешни работали весьма целенаправленно, а наиболее уязвимыми местами бронированных людей, как водится, оказались шеи. В итоге картинка на экране резко переключилась на общий план с зависшего над Площадью Звезды вертолёта, а комментатор после паузы сообщил, что связь с предыдущим оператором потеряна. Вероятно, родственники последнего в этот момент попадали в обморок.