Война виртуальных миров

– А я и не опасаюсь. – Она повернула к нему своё красивое лицо и посмотрела долгим взглядом изумрудных глаз. – Я изменяю мужу, который застрял в Париже, а ты – жене, которая в часе езды отсюда.

– В двух часах, – уточнил Константин, протягивая руку и задумчиво гладя холодное бедро собеседницы.

Муж, о котором так не вовремя упомянула Вера, тоже был сотрудником их института и, как водится в подобных случаях, находился в служебной командировке на закрытой международной конференции, посвящённой теме расовой генетики. Звали его Михаилом, а фамилию он носил такую, будто у него было сразу два отчества. Белорус, одним словом, как иногда шутила Вера, решившая, разумеется, свою девичью фамилию оставить в полной неприкосновенности.

– Почему ты никогда не вытираешься полотенцем?

– Иногда вытираюсь. Но мне так больше нравится. А тебе?

Он попытался её обнять, однако порыв был остановлен всё тем же взглядом и расчёской.

– Кофе поставить варить? – уточнила Вера примирительно, видя, что гость начинает кукситься.

– Может, сходим куда?.. Ещё не вечер.

– Ты думаешь, сегодня что-нибудь открыто?

– А кому какая разница?

Когда они через четверть часа заглянули в соседний двухэтажный ресторанчик под названием «Пикадилли», Константин даже удивился, насколько оказался прав. Тихая музыка, приветливый персонал, а главное – множество занятых респектабельными посетителями столиков. Очередная наглядная иллюстрация того, что Москва – это не только Красная площадь. А та – вовсе не её сердце. Вообще с некоторых пор у Константина возникли сомнения в том, что у Москвы сердце вообще есть. Вот желудок – это другое дело…

Люди вокруг сидели довольные жизнью, как всегда расслабленные и ничуть не напуганные. Не чета журналистам в ящике и интернетным блогерам, уже который час перемывавшим каждую деталь сегодняшних событий. Всё точно так же, как в достопамятном 93-м, когда где-то в центре города стреляли танки и целились в прохожих снайперы, а основная толпа узнавала о происходящем, придя с работы, за не слишком обильным ужином, у телевизора.

Константин, который никогда не мог похвастаться непробиваемым панцирем равнодушия, обвёл зал салфеткой:

– Тебе это не напоминает пир во время чумы?

Вера оторвалась от меню.

– Пир во время чумы – это, по-моему, наше перманентное состояние. Нас каждый день тихо грабят и убивают, а мы продолжаем делать вид, будто так и надо. Ты уже выбрал?

– А ты хочешь поужинать или мы только за десертом пришли?

– За десертом.

– Тогда да. – Он сделал знак сразу же ожившему официанту.

Они провели в ресторане меньше часа, сумерек так и не дождались и вышли на Ленинский проспект.

– Ко мне? – на всякий случай уточнила Вера, хотя едва ли была готова услышать отрицательный ответ.

– Если ты не против.

– Боишься столкнуться с «белорусом»? – Она взяла Константина под руку. – Он в своих парижах капитально застрял. Там, как водится, сразу все аэропорты позакрывали. Террористов ищут. А с его внешностью он легко за араба прокатит.

– Послушай, почему ты за него вышла, если так не любишь?

– А кто тебе сказал, что не люблю? Очень, может быть, даже люблю. Он замечательный. Отцу помогает моему. Деньгами снабжает. Гранты подкладывает. В науке не полный ноль. Уезжает опять же часто.

Обо всём этом Константин был прекрасно осведомлён. Михаил хотя и числился замом своей жены, «административным ресурсом» обладал почти сказочным. Нельзя сказать, чтобы без него институт не выжил бы или ощутил заметные проблемы, но наличие в его рядах такого ценного сотрудника позволяло смело смотреть в будущее. Откровенно недолюбливал Вериного мужа разве что генерал Петров, но делал он это вполне дипломатично и межнациональной розни не вызывал.

Когда подошли к дому, Константин придержал спутницу за локоть.

– Ты разве свет в квартире оставляла?

Он кивнул на окно пятого этажа. Между неплотно задёрнутыми шторами отчетливо проступали оранжевые полоски.

– Не помню. А ты?

– Подожди-ка. – Вера достала из сумочки телефон и прижала к уху. – Миша? Миша! Наконец-то дозвонилась! Ты как? Что? Ты где?.. Уже… Слава богу! Как тебе это удалось?.. Фантастика!.. Я скоро буду. – Она сунула телефон обратно и ошарашено посмотрела на замеревшего в ожидании Константина. – Он вернулся… Только что. Говорит, спецрейсом долетел. Ты у меня там что-нибудь оставлял?

– Омниа мэа мэкум порто[9 - Всё своё ношу с собой (лат.)], – ответил Константин, на всякий случай похлопав себя по карманам. – Там только кровать разобранная и простыни мокрые остались…

– Это уж я как-нибудь в такой день объясню. Ладно, извини, что так получилось. Я побежала.

Она не предприняла ни малейшей попытки хотя бы поцеловаться на прощанье. Понимала, вероятно, что двор перед домом прекрасно просматривается из окна. Ушла второпях, не оглянувшись.

Константин на мгновение почувствовал себя всеми брошенным, но сразу же вспомнил о жене и дочери.

Собственно, инициатором этого свидания он и не являлся. Просто так получилось, как говорится. Они с Верой не общались близко вот уже больше месяца, утреннее заседание послужило напоминанием для обоих, однако позвонила и пригласила его в гости она. А он не смог отказаться, о чём даже сейчас не слишком жалел. Неприятно, конечно, когда тебе дают понять, что законный муж важнее, но ведь он примчался на зов всё ещё молодого тела не затем, чтобы разрушить какую-никакую, а всё же ячейку общества. Побаловались и хватит. Надо меру знать и домой пора.

* * *

– Как тебе это удалось? – с порога начала Вера, громко хлопая входной дверью и вешая сумочку на бронзовый крючок в прихожей. – Арендовал ковёр-самолёт?

– Есть вещи и получше твоего ковра, – отозвался невесёлый голос из кухни. – Вот если бы нам ещё завести скатерть-самобранку… Ты случайно не в магазин ходила? Холодильник пустой, как взгляд Цукерберга.

– А тебя что, в полёте не кормили?

Вера сбросила туфли и прошла первым делом в спальню. Критически оглядела обстановку. Посторонних следов не наблюдалось.

– Скажи спасибо, что живым добрался. Угощали виски, но я эту гадость люблю даже меньше своей тёщи. Ты где там?

Она послушно заглянула на кухню.

Михаил стоял перед распахнутым холодильником в чёрном костюме, белой рубашке и распущенном галстуке, который они вместе покупали в Гоа. Пиджак был расстёгнут, и объёмное брюшко всей массой лежало на кожаном ремне. В руках он держал баночку с 5-процентным творогом и ел из неё ложкой. Широкое лицо раскраснелось, очки съехали на кончик носа. Кроме запаха из холодильника, по кухне витал аромат японских духов.

Убедившись, что жена без пакетов, Михаил захлопнул дверцу и сел к столу.

– Париж в полной жопе.

– Догадываюсь.

– Этих идиотов только подтолкни – они как домино повалятся. Гниль, а не Европа.

– Как конференция?

– Да какая там конференция! Вчера весь вечер прожрали в «Рице», а сегодня на полуслове прервали, и все разбежались по углам. Это нашим до Красной площади никакого дела нет, а они вокруг своего Лувра ещё тот ор подняли. Осадное положение резко ввели. Когда в аэропорт мчались, видел танки и на Елисейских, и в каждом из примыкающих переулков.