Мозаика

– Как?

– Не знаю. Мне сообщил Джайлз. А как именно, он сам не знает.

Фейт подходит к ней.

– Баффи…

– Не надо, Фейт. – Баффи оборачивается. – Не говори ничего, хорошо? Я не хочу что бы кто то узнал… Ведь сейчас только ты знаешь, что Райли для меня значил.

– Ты так считаешь?

– Да. О нем уже все забыли. И… Я просто не вынесу, если…

– Не волнуйся. Никто не узнает.

– Спасибо тебе, Фейт.

…На следующий день Фейт тоже запирается в своем номере и тоже никого не хочет видеть. А Джайлз, очередной раз, проклинает свою работу, вместе с непонятными и необъяснимыми женскими капризами.

Третий вариант.

Он всегда представлял свою смерть в двух вариантах. Первым и наиболее вероятным вариантом была смерть от ранения. Вторым, менее вероятным, но все же возможным – ему представлялась смерть от старости, в своем доме, в окружении детей и внуков. Но, увы! Оказалось, что смерть, как и жизнь может сломать любые представления. Даже самые здравые и вроде бы, устойчивые…

Райли смотрит на мониторы компьютеров. В них по прежнему, все та же неизменная картина: длинные, полутемные коридоры и закрытые наглухо двери. Думать о том, что сейчас там, за дверями ему не хочется. Только разве от мыслей можно избавится простым хотением?

Он прислушивается. Внизу все тихо. В этот час суда вряд ли придут, но… Кто знает? Ведь время идет. Возможно, в самое ближайшее время, возможно, завтра на базу придут они…

Они!

Райли усмехается. Однако, ему не весело. Совсем не весело. Впрочем, на его месте вряд ли кто веселился бы. Разве что этот, ненормальный Спайк. Спайк…

"Он сейчас с Баффи, – думает Райли. – А я здесь! Да… Если бы я тогда не уехал, то ничего бы не случилось. Я не сидел бы тут. И она… Она скорей всего, осталась бы жива."

– Черт, – голос его звучит сдавленно. И горло тоже сдавливает, как тисками. Он не может произнести имя жены – не вслух, не про себя. Слишком уж это больно. Мучительно больно.

Райли закрывает глаза. Боль усиливается, но теперь он ощущает ее по другому. Он очень давно не ел. Три или четыре дня. И еды взять не где. На базе уже нет людей. А до ближайшего человеческого жилья – добираться чуть ли не месяц…

Райли по прежнему сидит с закрытыми глазами. Боль слабеет, потому что его сознание начинает отключаться. Вампиры всегда засыпают на рассвете и спят, как мертвые. По крайней мере, полдня. Так что он не проснется и ничего не почувствует. А если все же почувствует, то это продлится недолго.

Его смерть будет быстрой. Вот только совсем не такой, какой ему представлялось. Он умрет не от смертельной раны и не от старости. Умрет, даже не как человек. От солнца. Всего лишь – от солнца. Кто бы мог подумать?

Райли всегда представлял свою смерть в двух вариантах.

Но пришлось выбирать – третий.

Звонок.

Она приснилась ему такой, какой он увидел ее в первый раз…

В зале было полутемно и людей в нем было очень много, но он сразу заметил Ее. Хрупкая девушка, в белом топе и такой же белой, короткой юбке, двигалась в такт музыке, подняв над головой руки. Тонкие и изящные, отнюдь не похожие на руки Истребительницы. И все же это была Истребительница. И он стоял всего в нескольких шагах от нее…

Она продолжала танцевать. В неровном свете прожектора ее лицо казалось совсем детским, а волосы – цвета светлого янтаря – вспыхивали ярко и яростно. Словно пламя или солнечный свет, живительные для всего живого и смертельно опасные для него. Но когда его не привлекала опасность?

Он провел пальцами по темной поверхности телефона. До ночи оставалось совсем немного времени, но за шторами все еще было светло. Люди еще ходили по улицам, радуясь теплу и свету, и там, среди них, была Она. Истребительница. Баффи. Его любимая и единственная… И потерянная для него. Безвозвратно. Навсегда.

Солнце еще не зашло, когда Баффи вспомнила о Нем…

Это уже было странно. Обычно она думала о Спайке ночью, перед тем, как выйти из дома, на охоту. Но сейчас дома у нее не было. И ночи она предпочитала проводить здесь. Чаще всего одна. Но сегодня с ней была Уиллоу…

– Похоже на "Бронзу", – сказала ведьма. – Так же тесно и людно.

– Наверное, – согласилась Баффи.

Играла музыка и в зале танцевали люди. Молодые, совсем молодые. Баффи вздохнула. Ночью их будет еще больше, но для нее ничего не изменится. Она по прежнему будет одна. Еще одну ночь и все последующие ночи. А ведь когда-то…

Она вспомнила, как танцевала в "Бронзе" с Уиллоу. Им было шестнадцать и они ждали от жизни всего: радости, неожиданных встреч, любви… Она была тогда так опьянена этим ожиданием, что не сразу заметила Спайка: а между тем он стоял всего в нескольких шагах и смотрел на нее… Черная тень ночи. Вампир. Опасный, быстрый и неуловимый.

И тут Баффи услышала звонок. На сотовом появился номер. Незнакомый номер. Появился и тут же исчез.

– Баффи, – голос Уиллоу донесся до нее, словно сквозь толщу воды. – Кто это был?

Баффи замерла. Она смотрела на телефон, проводила пальцами по погасшему экрану и ее лицо казалось растерянным.

Уиллоу протянула к ней руку.

– Баффи!

– Что?

– Кто это был?

Баффи посмотрела на подругу и встала.

– Это Спайк, – ответила она и ее лицо стало не растерянным, а решительным. – Извини, Вил, но… Я ухожу. Навсегда.

Меня не обманешь!

Вампиром стать легко. Даже слишком легко. Другое дело оставаться им в течении долгого времени. Обычно, без Создателя, ставшие вампирами погибают очень быстро. Сами они не могут найти безопасные места для сна, не могут справиться со своими новыми ощущениями и способностями, а тем более, не могут их контролировать. И к тому же никто из вампиров, в первые дни, вернее, ночи, своего существования, не в состоянии обуздать жажду крови, как бы им того не хотелось. Но чаще всего, они этого и не хотят… Ангел кусает губы. Сейчас вспоминать о своем превращении в вампира ему неприятно. Еще меньше сейчас ему хочется вспоминать о Дарле. Но покинувшей его Создательнице нет дела, хочет он или нет. Как всегда. …Впрочем, довольно часто и Создатель бывает бессилен. Это происходит, когда создание, потворствуя своим желаниям, слишком сильно упивается кровью жертв и своей обретенной силой. К тому же некоторые, будучи еще людьми, не отличаются умом. А такое для любого существа заканчивается плохо. Ангел снова кусает губы. При жизни он был довольно самоуверенным и довольно тщеславным. Однако, при всем этом, глупцом он все же не был. И последнее решило все. Он смог остаться вампиром. Смог… Ангел переводит взгляд на Истребительницу. Баффи стоит рядом, совсем близко. Он почти не слушает, что она говорит, он просто смотрит на ее лицо, такое знакомое и некогда такое любимое…

– Баффи, что ты хочешь? – наконец произносит он.

– Я хочу, чтобы ты передал Спайку кое-что…

– Что именно?

– Передай ему, что я его ненавижу! Что никогда, слышишь, никогда, его не прощу! И пусть он даже близко ко мне не подходит, иначе я его уничтожу!

– Это все?