Я, ты и шизофрения

Все послушно раскрыли толстые учебники и принялись листать чуть пожелтевшие от старости страницы. Историк сразу же приступил к уроку и начал о чём-то дискуссировать, медленно проходя по рядам и пристально наблюдая за каждым учеником, словно тот искал в чём-то провинившегося человека. Мужчина провел рукой по щетинистой бородке, как будто про себя думая: «Да, надо бы побриться». Согласна с ним. Ему около тридцати лет, он вполне красив, умён, хорошо сложен. Именно поэтому все старшеклассницы влюбляются в него, как ненормальные. Почти все. Меня этот красавчик не привлёк. И вообще, он же для нас стар!

– Аманда Хилл, просьба пройти в кабинет директора, – послышался голос из микрофона, прикрепленного в уголке потрескивавшей стенки, рядом со шкафчиком для вещей.

По телу прошлись мурашки. Черт возьми, зачем? Все уставились на меня, включая учителя, и продолжали пожирать глазами несколько секунд, а потом вновь занялись своими незначительными делами. Я неловко сглотнула горький комок, застрявший в горле, и встала с места. Ноги не подчинялись, они будто вросли в пол. Собираюсь с силами и делаю неуклюжий шаг.

– Наша тихоня натворила бед, плохая девочка! – произнёс Питер, задира года. Все засмеялись, и мне стало хуже.

– Пошел ты! – огрызнулась я, выпустив злобный оскал. Если он продолжит дальше, беды не миновать.

– Аманда, не выражайся в классе! – громко произнёс историк.

Я нехотя покинула кабинет и направилась по пустому коридору в указанное направление. Боже! Пытаюсь угомонить внутреннего психа, которого разбудил Питер и подхожу к белой двери с матовой табличкой «Директор». Серьёзно, я не знаю, что случилось. Вроде бы на этой неделе все было спокойно…

Вдруг за спиной послышался низкий мужской голос, от которого по спине прошёлся холодный пот:

– Аманда, иди за мной, – я резко обернулась и увидела в пяти шагах от себя нашего школьного психолога, посла доброй воли нашего учреждения и психотерапевта. Пришлось послушно последовать за ним, параллельно предчувствуя неприятность. Всем моим телом овладел жар и самый, что ни на есть настоящий ужас. В коридоре так было тихо, что, наверное, даже мистер Мартин (тот самый психолог) услышал учащенное биение моего сердца. Это нормально, ведь я боюсь психотерапевтов и тщательно избегаю их. До недавних пор получалось просто замечательно. Нельзя, чтобы кто-то узнал о моей проблеме, нельзя.

Мы вошли в светлый кабинет. Кончик носа сразу уловил запах мяты и свежести. Стены украшены рисунками и грамотами почета. Мистер Мартин усадил меня в кожаное кресло на колесиках и сам сел за своё место. Я оглядываюсь. Впервые нахожусь в его кабинете. Комната небольшая, но уютная, заражающая положительными эмоциями. Стоп, что я сейчас сказала?..

Слева от меня находится диван такого же материала, что и кресло. Стол сделал из тяжелого светлого дерева, на нем много бумажек, различных книг, подсвечник и фоторамка. Если полюбопытствовать и немного наклониться вправо, то можно заметить какое-то изображение, но я не стала. Мне было сейчас не до этого. Мужчина надел на свой нос коричневую роговую оправу очков и сложил руки на тумбочку. Вот и момент истины, от которой хочется бежать прочь. От волнения мой живот скрутило, потому выражение лица стало более кислым, чем прежде.

– Ты, наверное, думаешь, зачем я тебя позвал? – начал было психолог.

Я кивнула, после чего мои глаза забегали в страхе, что тот все знает. Не может быть! Мужчина аккуратно достал из белой стопки две бумажки, а затем положил их передо мной.

– Что это? – продолжает мистер Мартин.

Я присмотрелась и сразу же узнала тест, который мы недавно писали всей школой. Психологический тест. Помню мне тогда приходилось внимательно перечитывать вопросы, чтобы не просчитаться и ответить верно. Так, сейчас я чувствую себя ещё хуже.

– Это тест, – ответила я, как можно спокойнее. Перевожу туманный взгляд на рамку с очередной грамотой и в отражении вижу своё побледневшее лицо. Господи, словно мертвец только что кивнул мне из Зазеркалья.

– Верно, но это уже тест с результатами, – мистер Мартин подвинул листок ко мне ближе. – Это твой, а это другого ученика. Посмотри внимательно, тебя ничего не смущает?

Я взяла в руки листок с записями и пристально вгляделась в него, узнав своей почерк с наклонном направо и завитушкой у буквы «р». Мой результат имел тридцать пять баллов, а в другом было девяносто семь. Боже, нет, нет, нет, нет…

– Я не понимаю, что вы хотите этим сказать.

Мартин глубоко вздохнул и убрал листовки.

– Ты набрала меньше всех баллов по тесту. Если ты была внимательна, то наверняка заметила провокационные вопросы, я не ошибаюсь? Каждый вопрос и ответ имеет свой подтекст, который мы, психологи и психотерапевты, позже выявляем.

– Ясно, – мои пальцы железной хваткой вцепились за серую толстовку. В висках начало барабанить. Только не это! Только не то, о чем я думаю, умоляю…

– Аманда, это тест на психическое состояние человека, и у тебя оно нестабильно.

По спине прошёлся холодный пот, а сердце начало биться быстрее. Он знает… Знает!!!

– Я…

– Я должен сообщить об этом твоим родителям, ты понимаешь? Нельзя запускать психику, это опасно, Аманда! – строго проговорил он. – У меня есть хорошие знакомые, я направлю тебя к лучшим специалистам и решим все проблемы.

Боже! Он расскажет все родителям! Я готова упасть перед ним на колени и заплакать. Вот и все, конец моей тайне! Сердце содрогнулось.

– Мистер Мартин, сэр, в этом нет необходимости, то есть… – главное быть убедительней. – Они и так все знают. Мы уже посещаем специальный центр, уже начался курс лечения.

– Курс лечения? – недоверчиво переспросил мужчина и поднял одну бровь. – Если так, то вы должны были поставить меня, школьного психотерапевта, в известность. Я бы направил вас…

Он не успел договорить, как я, с натянутой улыбкой, перебиваю:

– Сэр, мои родители и я не хотели бы распространяться об этом.

Надеюсь, я прозрачно ему намекнула.

– Аманда, я давал клятву Гиппократа, никто бы не узнал о твоей проблеме, – «о твоей проблеме» пульсирует в голове. – В любом случае, если не сложно, могли бы твои родители навестить мой кабинет? Мы все обсудим.

Господь всемогущий, нет, нет! Только не это… Я сжимаю кулак и пытаюсь произнести хоть слово, но что-то мне мешает – страх. Легонько кивнув, перевожу дыхание.

– Конечно, но… просто они сейчас очень заняты, как будет свободное окно, мы сразу придём.

Психолог откинулся на спинку своего стула и осмотрел мой внешний вид, который был просто ужасным. Мне будто довелось со своими мертвыми предками поговорить, иначе как объяснить эту белизну на щеках? Верно – никак.

– Хорошо, но лучше не затягивать. Если обнаружится что-то серьёзное, я попрошу директора перевести тебя на домашнее обучение, ты же не против?

Черт, это, наверное, единственный плюс шизофрении. Хотя бы не буду видеть рожи двуличных козлов. Но что-то все равно мне не давало покоя… Я не могла успокоиться: ладошки стали потными и холодными, как лёд, сердце все ещё скулит, лицо бледное. Но опять же, мне не даны силы это контролировать.

– Не против, но не думаю, что у меня что-то серьёзное, – сказала я, и на лице мужчины показалась одобрительная улыбка.

Мистер Мартин открыл свой шкафчик и немедленно достал визитку, протягивая её мне в руки. Визитка… Значит он хочет, чтобы мои родители ему позвонили. Неугомонный человек.

– Передай это маме и папе. Пусть свяжутся со мной, если это не составит проблем.

Встаю с кожаного кресла, периодически кивая на его слова, когда в мыслях все спутано и скомкано. Ничего не могу уловить, вся его речь сквозь пальцы проходит.

– Хорошо, мне можно идти? – психолог кивнул, после чего я направилась к белой двери. Чем быстрее свалю из этого кабинета, тем скорее окажусь в безопасности. Потерпи ещё секунду, Аманда! Будь сильной!

– Аманда, – окликнул моё имя Мартин, и я обернулась, успев схватиться рукой за дверную ручку, – если тебе захочется поговорить, я всегда здесь.

Мило с его стороны, но он последний человек в списке, с кем бы мне хотелось обсудить свои проблемы. Натянув неправдоподобную улыбку, быстро киваю:

– Спасибо. До свидания.

Я вышла из кабинета и побежала в одну из уборных. Все тело сразу начало гореть. Меня охватил какой-то приступ, от которого невозможно дышать, говорить и видеть. Черт подери, меня почти раскололи! Нет, не верю! Слезы переполнили глаза, но, несколько раз моргнув, я выпускаю воду, которая прожигает щеки, однако, увы, не чувствую облегчения. Душа рвётся на части. Мне так страшно, что родители узнают правду, а ещё страшнее оказаться в психушке. Но я им ни в коем случае не скажу, это строго воспрещено. Снова проснулась мука, показывающая себя через пульсирующую боль в висках, отдаваясь на ноющее сердце. Звон голосов начал увеличиваться, они все оглушительно орали! Я не могу разобрать, что они говорят, что им нужно. Не понимаю, где мои мысли и где мысли внутреннего «я». Боже… Это правда. Я действительно больна.

Глава 2

Еще минут пять, и слезы перестали лить из опухших глаз, после чего, наконец, я ощутила опустошение. Покрасневшие глаза и обветренные губы были ярко-красного оттенка. Мои жизненные силы на исходе. Быть морально убитой – одно, а эмоционально – другое. Мои голоса говорят, чтобы я покончила с собой, просто взяла и покончила. Пошла домой и сделала это. Набрала воду, взяла лезвие… Но нет, я не собираюсь умирать, пока не попаду на концерт своей любимой группы, пока не увижу вживую своих любимых актёров и писателей. Шизофрении придётся подождать.

Я сбежала с уроков. Убежала домой. Не смогла переварить то, что узнала, а точнее то, что узнал Мартин. Холодный воздух развивает мои тёмные пряди в сторону. Город такой хмурый и серый. Он нагоняет сильную, дикую тоску, отчего хочется взять и спрыгнуть с моста, чтобы хоть как-то разнообразить минуты, последние минуты своей жизни. Погода пасмурная, но солнце пытается пробиться сквозь грозовые тучи. Это так забавно: солнце подобно некоторым людям, которые отважно бьются с проблемами, стараясь преодолеть все препятствия. Странный мир и странные люди.