Я, ты и шизофрения

– Мне приснился кошмар, – соврала я и крепко обняла маму. – Прошу, не оставляйте меня одну!

– Все хорошо, это всего лишь дурной сон. Мы рядом.

Мама продолжает меня успокаивать, а после вновь поглядела на мое мокрое лицо, убеждаясь, что со мной все в порядке. Но на самом ли деле это так? Я снова легла в постель и укрылась одеялом, растворяясь в круговороте мыслей и вопросов. Как сильно бьется сердце, сотрясая грудь. Нежные руки матери гладят мою голову и поправляют пряди за ухо. Я с детства обожаю это. Папа стоит надо мной и улыбается, украдкой любуясь рамкой с семейной фотографией. На ней изображен отец, с любовью обнимающий маму, а я стою между ними и беззаботно смеюсь. Да так, что на снимке запечатлён даже мой кривой зубик, который через пару дней после этой фотосессии выпал. Эта моя самая любимая фотография – здесь мы по-настоящему счастливы. Как печально, что все хорошие моменты остались только на фотографиях.

– Спи, завтра будет новый день, – прошептала мама мне на ухо и встала с края кровати. Нет, пусть только не покидает меня… Она подошла к ночнику и выключила свет.

Это действие заставляет меня заволноваться.

– Нет! Включи скорее! – панически крикнула я, и родителям пришлось повиноваться.

Из-за психического расстройства теперь у меня фобии. Просто класс.

– Спокойной ночи.

И я осталась одна, когда требовалось чье-то присутствие. Комната находилась в полумраке, все еще насылая страх и недоверие, и казалось, что сейчас кто-то прыгнет на меня и начнёт свою расправу. Этой ночью я могла умереть! По-настоящему и н-а-в-с-е-г-д-а.

* * *

Коридор школы переполнен людьми. Все с интересом обсуждают нашумевшую историю о нашей ученице Беатрис Янг, которая покончила с собой, спрыгнув с двенадцатиэтажного дома. Если верить слухам, то она это сделала из-за парня, который бросил её и ушел к сестре Беатрис. Представляю, как себя чувствует эта сестра. Причина самоубийства Беатрис – она. Я бы на месте этой разлучницы полетела вслед за ней. А что насчёт слухов? Вы думаете, что кому-то жаль Беатрис Янг? Единственные, кто её оплакивает, так это родители девушки. Вот печальная правда: когда ты умрешь, плакать будут только твои родители. Остальные забудут и пройдут дальше, будто ты кусок мусора. Смотрю в сторону газет. На стенде вывешена фоторамка с изображением Беатрис в школьной форме и надпись: «Помним. Любим. Скорбим».

Какая фальшивая игра. В этой школе пропадают великие актеры, серьёзно. Они забыли добавить частицу «не»: Не любим, не помним, не скорбим. Вот вся суть этих фальшивых лицемеров.

– Она была хорошей девушкой, – проговаривает голос позади меня. Тело ощутило холодок. Я обернулась и застала перед собой Майкла, в руках которого были две зеленые тетради.

– Думаешь, это какого-то волнует? Всем плевать на нее. Это стадное чувство: каждый просто делает то, что делают все, чтобы не выделяться из толпы и не стать изгоями.

Парень неловко кашлянул и протянул мне одну из тетрадей. Мои брови нахмурились.

– Что это? – неуверенно беру в руки тетрадку и начинаю рассматривать записи. Физика…

– Ты думала, что я позволю тебе завалить предмет?

Я улыбнулась. Несмотря на то, что я ему наговорила, он все равно помог мне. И честно говоря, я удивлена. Внутри стало как-то тепло и щекотно. Мысль о том, что кому-то на меня не все равно, заставляет парить над этим темным миром. Туман образовался в глазах, и я бросилась в объятия одноклассника, крича внутри во все горло: «спасибо, спасибо, спасибо». Он ответил мне, отчего ощущаю его тёплую ладонь на своей спине. Обо мне, кроме родителей, некому заботиться и переживать, а тут такой приятный сюрприз. Конечно, он сумел растопить лёд в моем сердце.

– Хилл нашла себе дружка, только посмотрите! – раздался писклявый голос за спиной. В моих глазах загорелся пожар искр, и я резко отодвинулась от Майкла, ощущая жжение на коже. Передо мной стоят никто иные, как Лара с Алисой и их «шестёрка» Маргарет. Лара деловито накручивает свои белокурые волосы на указательный палец, оценивающе хмыкая, а её подружка хихикает подобно крысе. Противные девицы. Видимо, они пришли мстить за мой нехороший поступок в прошлом, но эти безмозглые куклы не знают, что во мне скрывается или, точнее, «кто». Сжимаю кулаки со всей силой, что даже белеют костяшки рук.

– Найдите себе другое увлечение, ладно? – мои нервы расшатаны, но я стараюсь сдерживать свой гнев, ведь мы находимся в школе. А проблемы мне ни к чему.

Девушки высокомерно фыркнули.

– Ты ли будешь нам указывать, Аманда? Сделай одолжение и вернись в дыру, из которой вылезла, – прошипела, как змея Алиса, и я устремила на неё свой безумный взор. Да, и как мы могли быть друзьями? Ума не приложу. Её фиолетовые от помады губы дернулись в усмешке.

– Расслабьтесь, девочки! – вмешался Майкл.

– А ты вообще заткнись, недомерок!

Вокруг нас собралась небольшая толпа таких же людей, как Алиса и её компания. Когда они начали смеяться надо мной и Майклом, я услышала женский голос в своей голове, который твердил: «Сделай это! Они заслужили».

Впервые согласившись с галлюцинациями, мои руки полезли в карман джинсовых брюк и достали мятые зеленые купюры. На это и доллар не жалко потратить.

– Это того стоит, – произнесли мои губы, а ноги повели к автомату с напитками. Все вопросительно смотрят на меня, ожидая продолжение этого триллера. Я купила газировку, открыла её и сделала непродолжительный глоток. Чувствую, как по пищеводу протекает жидкость, чувствую пузырьки, лопающиеся у моего носа. Мне становится хорошо.

Все продолжают глядеть на меня и непонимающее шептаться. Что ж, скоро все поймут. Я подошла к Майклу и одарила его милой улыбкой, а затем внезапно для всех мои руки выливают содержимое банки на трёх девушек. Они начали громко кричать и барахтаться, подобно рыбам на суше. Раздался громкий хоровой смех подростков, окружающих нас как гиены. Возгласы девушек смешались со смехом ребят, в помещении стоял гвалт.

– Освежитесь! – засмеялась я, чувствуя гордость за свой поступок.

Майкл начал громко хохотать и показывать пальцем на мокрых девушек, напоминавших куриц, которым повезло попасть под дождь. Алиса и другие продолжали недовольно восклицать, осматривая испорченные блузки, цены которых превышали месячной зарплаты моих родителей. Тогда, получается, я сорвала джекпот. Скрестив руки на груди, я довольно хмыкаю и сверлю бывших подруг глазами.

– Аманда Хилл, в мой кабинет, живо! – раздался не понятно откуда глухой крик.

Я оглянулась на громкий властный голос и увидела неподалёку нашего директора. Все затихли и разбежались по сторонам, боясь стать следующей жертвой мужчины. Майкл с печалью уставился в мои глаза, а я ему кивнула и сказала идти на урок. Не хочу, чтобы ему досталось из-за моей глупой, но весьма смешной оплошности.

Моя шалость не удалась, и теперь я сижу на стуле перед лицом директора, который раздраженно постукивает пальцами по деревянному столу. Он очень зол, это мне доказывают покрасневшие щеки и нос мужчины. Похоже, неприятностей не миновать.

Тогда я решаю осмотреть его кабинет, лишь бы не пересекаться с ним взглядом. Помещение наполнено грамотами, кубками и медалями за игры в соккер и волейбол. Да, наша команда второй год подряд занимает первое место на городском соревновании, но не суть… Позади самого директора висит его портрет: стальной взгляд, благородное лицо, лёгкая улыбка и лысина… Да, замечательный портрет!

– Твоё сегодняшнее поведение лишено всякого оправдания, Аманда! – начал лысоватый мужчина, нахмурив тоненькие брови.

– Это не так, – возразила я.

– Что?

– Девушки, которых я облила, унижали меня и моего друга. Я должна была впитывать их высказывания?

Директор не ожидал моих слов. Он помнит меня скромной, милой девочкой, которая не способна обидеть и мухи. Это объясняет его удивление.

– Нельзя отвечать на насилие насилием!

– О Боже, простите меня, мистер Гроув, но в наше время только так и общаются. Вы не знаете ничего о своих учениках и о том, что происходит в стенах этого учреждения. Говоря языком учебника истории, здесь творится междоусобная война! Одной рукой люди пожимают вашу ладонь, а другой вонзают нож в спину. Вот она правда, мистер Гроув.

Мужчина внимательно слушал меня, совсем забыв, что тут директор он, а не какая-то левая и вдобавок наглая девчонка. Я закончила свою речь и ожидала момент казни, которую придумывал мне Гроув. Мужчина перестал барабанить пальцами об стол и посмотрел на часы. Ненавижу, когда люди мешкают, но продолжаю терпеливо ждать его слов, потому что ничего другого мне не остаётся делать.

– Это ничего не меняет. Ты поступила неприлично, потому, Аманда, ты отстранена от занятий на два дня!

– Что?! Мистер Гроув…

– Нет, не делай хуже. Собери свои вещи и покинь это место на назначенный срок. Родителям сообщат о твоем проступке!

Я смотрю на директора, пытаясь сдержать слезы обиды и злости. Ненавижу несправедливость. То, что меня не будет два дня в этой колонии, очень даже радует, но когда об этом узнают родители… Двумя словами: мне конец! Как же мне хочется сейчас оказаться в глухом лесу, где есть только я и моя собачка Догги, в своем маленьком домике, сидеть в мягком кресле у камина и пить вкусное какао, перечитывая легкий роман. Но нет, я нахожусь в реальности, где есть только боль, боль и боль.

* * *

Сижу в комнате и смотрю в своё любимое окно. На улице вечер. В домах горит тёплый желтый свет. Он так наполняет душу уютом, что ощущается умиротворение, по которому я давно соскучилась. Все тихо и так спокойно, отчего кажется, будто я не больна, словно я вновь вернулась в детство. Но, как обычно это бывает, идиллию нарушают шаги, а потом и голоса.

В комнату ворвалась злая и нервная мама. Я знала, о чем пойдет речь, и была полностью к этому готова. Тем более мне незачем умалчивать правду, виновной я себя не считаю. Мама присела рядом со мной на подоконник и просто молчала, долго смотря куда-то во двор. Наверное, хотела обдумать свои слова и действия. Скажу в сотый раз, что моя мама очень терпеливая. Я люблю её за то, что она заботливая и понимающая женщина, всегда готовая придти на помощь, подобно супергерою. Жаль, ей лишь не повезло в одном – со мной. Некоторые мамы бы вбежали в комнату и снесли все к чертям, требуя подробных объяснений. Но не она.

– Тебе уже все рассказали? – с какой-то тоской и усталостью произнесла я, не отрывая взгляд с неба, где плавали темно-синие облака.