Я, ты и шизофрения

Я стараюсь этого не замечать и глядеть по сторонам. Повсюду люди. Они так торопливо идут, не видя ничего на своём пути или делая такой вид. Я посмотрела налево и заметила знакомую фигуру. Через дорогу на тротуаре, около булочной, стоит мой недавний знакомый. Сэм увидел меня и радостно улыбнулся, а затем энергично помахал рукой. Опять эта дурацкая улыбка, застывшая на моем лице. Не могу перестать улыбаться. Парень что-то произнёс, но, к сожалению, мне не удалось разобрать его речь. Прищуриваюсь.

– Аманда, помоги, пожалуйста… – произносит Майк, и я поворачиваю к нему голову.

Он положил коробку на сухой асфальт и начал тяжело дышать. У парня отдышка. Когда напарник по заданию отдышался и вновь был готов поднять тяжеленную коробку, я снова посмотрела на то место, где стоял Сэм. Но его уже не было. Трепет в груди пропал быстрее, чем успел появиться. Когда человек западает в душу, ты не можешь его оттуда прогнать, это просто невозможно. Теперь этот человек часть тебя, то есть Сэм – моя часть. Нет-нет, я не влюблена. Это даже не симпатия, а просто привязанность. У меня такого никогда не было, чтобы за одну встречу так крепко привязаться к человеку.

Мы пришли домой, где была только мама. Она открыла нам дверь и начала вытирать свои испачканные руки полотенцем. Сейчас начнётся.

– Здравствуйте, миссис Хилл, – поприветствовал маму мой одноклассник. Та искренне улыбнулась и помогла парню с коробкой.

– У нас общий проект по физике, так что… – произнесла я и неловко улыбнулась.

Я уточнила это для мамы, ведь она уже успела представить нас с Майклом в свадебных нарядах. Мамы, они такие…

– Хорошо, ясно. Как сделаете работу, приходите ужинать, у нас жареный цыплёнок, – женщина восторженно заулыбалась, и, когда в воздухе повис запах гари, она побежала прочь. Да, к этому мне удалось привыкнуть.

Мы с Майком вошли в мою комнату, которая, к счастью, была убрана. Видно постаралась мама. Хотя, чего играть в паиньку? Я никогда и не скрывала себя настоящую.

Наконец, усевшись на ковёр, мы принялись раскладывать нужные предметы для задания: книги, тетради, огромные линейки-раскладушки, а также этот громадный прибор, который нёс в руках парень. Работа предстоит тяжелая.

– Начнём с простых азов, ты ведь читала тридцатую главу? – вздохнул парень и взял в руки ручку.

Сейчас он удивится.

– Нет, я вообще не открывала учебник, ни разу.

Майкл, как и предполагалось, удивлённо и немного осуждающе посмотрел на меня, после чего начал дёргаться, играясь ручкой. Я же говорила.

– Вообще? О чем ты думала, Аманда? От этой работы зависит наша оценка за семестр!

Почему люди не поймут, что мне плевать? Мне плевать на физику, плевать на свою оценку, на будущее. Мне хочется лишь есть тако и смотреть мультфильм «Гриффины».

– Ну, извини, мистер Всезнайка, мне было не до этого! – раздражительно ответила я.

Болезнь может взять вверх надо мной, и тогда конец бедному парню.

– Ладно, не будем ссориться… Ну, хоть что-то ты знаешь, да?

– Я знаю, что земля круглая, достаточно?

Тут парень сорвался:

– Это не смешно, Аманда! Мы завалим проект!

Я вскочила с ковра и прошла к столу, где лежал пузырёк с белыми таблетками. Зная своё положение, я купила успокоительное. Надеюсь, поможет.

– Черт возьми, да пойми же, мне плевать на все! На физику, на твой провал, понимаешь?

– Да, понимаю… Понимаю, что мне придётся пахать всю ночь за двоих! – парень обиженно взглянул на меня и начал собирать вещи.

Он сложил учебники в рюкзак, а большой прибор обратно в коробку.

– Ладно, проваливай!

Майкл выходит из комнаты, а я иду за ним. Слышу, как к нам несётся со всех ног мама. На ней фартук, а на правой руке кухонная перчатка.

– Уже закончили? – улыбнулась она. Парень развернулся и пристально поглядел в мою сторону. Наверняка сейчас наябедничает.

– Нет, просто Майклу уже пора домой! – я сложила руки на груди и облокотилась об стенку.

Мама с недоумением смотрит на меня, а затем на обиженного одноклассника. Мне и самой неприятна эта ситуация, но я слишком гордая для обычного «прости».

– Извините, миссис Хилл, до свидания! – выдохнул тот и покинул дом.

Не дожидаясь его ухода, я прошла на кухню и схватила чищеную морковь, которую приготовила мама для салата. На плите парятся овощи, и слышится запах обещанного жареного цыплёнка. Мама быстрыми шагами забежала в комнату и встала напротив меня. Она сложила руки на пояс и нервно кинула взгляд в мою сторону, ожидая объяснений. Но я продолжала молчать в тряпочку.

– Ну, и что это было? – решила подытожить та.

Включаем дурочку.

– Ты о чем?

Мама подошла к плите, схватила ложку и начала по часовой стрелке помешивать овощи, что были в сковородке. Женщина уголком глаз следит то ли за мной, то ли за прожаркой, недовольно что-то бурча под нос. Я продолжаю хрустеть морковью, тем самым раздражая её ещё пуще.

– Вы поссорились?

– Лично я ничего не сделала, он сам решил уйти! Ну и пусть, мне плевать.

– Аманда! – мама резко повернулась ко мне всем телом, устало выдыхая. – Что с тобой творится?! Ты перестала дружить с Алисой и Ларой, перестала выходить из комнаты, грубишь всем подряд. Что с тобой такое?!

– Лара с Алисой просто выскочки, которым важен лишь статус в школе. Мне не нужны безмозглые подружки без собственного мнения, мама! Если я тебя не устраиваю такой, то, пожалуйста, можешь отдать меня в детдом!

Мама стоит с открытым ртом и смотрит на меня, не веря своим ушам. Я вижу, как по гладким щекам спускаются слезы. Она схватилась за лоб и повернулась ко мне спиной. Я слышу, как родной мой человек, который любит меня больше всех, плачет, а я ничего не могу сделать. Причина её слез – это я. Не знаю, что сказать. Ненавижу себя! Ненавижу себя за то, что довела маму до такого состояния. Никто этого не заслуживает. Я разрушаю жизнь себе и своим близким, совершенно наплевав на все. Самое ужасное, что может сделать человек – это ранить близкого. Моя мама святая женщина, которая день и ночь была терпелива, умна и заботлива. Я всегда у нее была на первом месте, отчего папа порой жестко ревновал. И теперь «человек номер один» плюёт в её душу, говоря страшные вещи. Ненавижу себя, ненавижу! Сколько всего делают для нас мамы, а что делаем мы?! Ненавижу эту болезнь, которая расстраивает не только меня, но и моих родителей. Тут возникает вопрос: «Почему именно я»?! Мама продолжает лить слезы, совсем позабыв о цыплёнке. Я подхожу к ней и обнимаю её со спины. Чувствую, как бьется в судорогах её тело. Она пытается сдержать поток солёных капель и перестать плакать, но выходит совсем худо. Остановить боль – тщетно. Слишком устала.

– Мам, прости меня… Я не знаю, что на меня нашло, – проговорила я и прижалась щекой к её спине ещё сильнее.

– За что ты так со мной, Аманда? – задыхаясь, спросила мама.

Я просто обнимаю её и молчу. Мне нечего сказать в своё оправдание. Я ужасная дочь, ужасный друг, ужасный человек. Думаю, что мое рождение – это самая большая ошибка.

Глава 3

Я проснулась посреди ночи, захлёбываясь в собственных слезах. Раздался душераздирающий крик, на который немедленно прибежали родители. Им довелось увидеть следующую картину: их дочь сидит на кровати и плачет в подушку, лежащую на её коленях. Я не знаю, как объяснить то, что на тот момент чувствовала. Эмоции били через край.

Мама подбегает ко мне и крепко обнимает. Она гладит мою спину, которая дергается в судорогах и пытается успокоить, поддержать, а главное показать то, что она рядом. Мне так страшно. Сердце чуть не выскочило из груди. Проблема в следующем: меня пытались задушить! Я проснулась из-за нехватки кислорода в своих лёгких. Подушка была на моей голове, и кто-то душил меня, пытался убить! Боже, не верится, сегодня могла быть моя последняя ночь. Я боюсь умереть. Галлюцинации хотят избавиться от меня, но зачем? А точнее, за что? Теперь мне и вправду страшно, ведь я не знала, что такое возможно.

– Тише, дорогая, что случилось? – мама посмотрела прямо в мои глаза и начала вытирать солёные капли.

Её горячая ладонь нежно гладит мои щеки и убаюкивает взбудораженное сознание. Пытаюсь укротить своё учащённое сердцебиение, а позже отрывисто выдыхаю.