Я, ты и шизофрения

– А зачем? – меня нельзя было уже остановить. Я всегда добивалась правды. Всегда.

Наконец, мягкий взгляд остановился на мне, и тогда я ощутила озноб по своей спине. С этим человеком я ощущаю себя простуженной.

– Ты мне стала интересна. Не каждый день приходится знакомиться с девушкой, которая считает свои шаги, – пожал плечами брюнет, продолжая, – и вообще, как говорит мама: «Первые мысли в голове всегда гениальны», а я сразу подумал познакомиться с тобой поближе.

Не знаю, что именно чувствую в это мгновение, наверное, лесть. Я хотела было ответить, но внезапно услышала голоса родителей. Сердце начало вырабатывать адреналин, ведь если мама с папой увидят мальчика в моей спальне, то могут меня не понять. Это будет концом моей жизни! Я вскочила на ноги и подбежала к Сэму. Хватаюсь за его плечи мертвой хваткой и веду к окну. Тот с недоумением оглядывается.

– Что ты творишь? – то ли смеётся, то ли ругается новый друг.

– Мои родители вернулись, они не должны тебя здесь видеть!

Я открыла окно, и парень второпях полез в него. Он смотрит на меня, но я не могу понять его взгляда, что брюнет имеет в виду? Затем, быстро сообразив очевидное, мои руки потянулись к его верхней одежде, и я бросила её на голову юноши. Тот звонко рассмеялся, пока я дрожу как осиновый лист от адреналина и страха. Надеюсь, соседи не видят этого… Наконец, парень спустился на землю.

– До завтра, Аманда! – улыбнулся Сэм и побежал вниз по улице.

Впервые чувствую такую щекотку в животе. Моя улыбка не может сойти с губ, будто её запечатали. В голове много вопросов: Кто он? Где живет? Его фамилия? У него есть девушка?

Последняя мысль не к черту, но она все же пробежала по больным стенкам мозга. Боже…

Дверь спальни резко отворяется, и в комнату забегают взбудораженные родители, словно гром среди ясного неба. Они с каким-то недоверчивым взглядом смотрят на меня и продолжают молчать, будто набрав воды в рот. Хотя я прекрасно понимала, что им есть много чего мне сказать. Стоп, а если Мартин уже сообщил им о нашем разговоре? М-да, тогда все предельно ясно. Сглатываю накопившуюся во рту слюну и выпрямляюсь.

– Что? – бросила я и прошла к кровати, прыгнув туда, где две минуты назад лежал Сэм.

Надо выглядеть спокойной. Не подавать виду.

– Ты сбежала с уроков? – мама тычет мне телефоном, а значит, что ей позвонил учитель.

И я смогла спокойно выдохнуть. Получается, никто ничего не знает, уже хорошо. Осталось лишь заблокировать номер мистера Мартина в телефоне родителей. И все, можно быть поспокойнее. Но не понижать бдительность.

– На то были причины, – сквозь паузу отвечаю я.

– Какие? Что с тобой происходит, Аманда?! Почему не просвещаешь нас в курс дела?

Разговоры такого плана заставляют меня нервничать и тревожат мою расшатанную психику. Я так и чувствую, как злость собирается в кулаке. Голоса шепчут напасть на родителей, но я еще в своем уме и не буду калечить дорогих мне людей. Голова начинает болеть и создаётся впечатление, как будто она опухает и вот-вот рванет на микроскопические кусочки. И тут щелчок.

– Господи, мне стало плохо, ясно?! Хватит лезть в мою жизнь! И хватит входить в мою комнату без стуков! – я взялась за голову и принялась кричать. Родители переглянулись.

– Аманда, ты наша дочь! И хочешь ты того или нет, но мы будем вмешиваться в твою жизнь, – папа пытается держать себя в руках, но его бешеный взгляд говорил об обратном. Будь я на его месте, то давно бы влепила себе пощёчину.

– Выйдите из моей комнаты! Оставьте меня в покое!

– Аманда, что с тобой, дочка? – мама сдерживает слезы и с выпученными глазами глядит на меня. Папа нежно кладёт свою ладонь на её плечо, и, поглаживая, направляет маму к выходу. Они ушли и оставили меня одну, как я и хотела. Но, может, этого хотела не я, а болезнь? Слезы вырвались из глаз и шлейфом пронеслись по холодным щекам. Страдать от гнева и одиночества очень страшно, тем более, когда оно может тебя убить. Подхожу к двери и, протирая мокрые глаза, подслушиваю разговор родителей.

–…Это просто переходный возраст, все пройдет, – произносит мама. – Просто она раньше не вела себя так, я поэтому переживаю!

–…Успокойся, Лилиан, мы выясним, в чем дело. Все будет хорошо.

Мне так больно: все зависит от меня, но я не справляюсь с эмоциями. Все чувства усилились и образовали вихрь, над которым правит мое Альтер эго. Я так боюсь, что может произойти страшная вещь. Особенно ночью, когда комната наполняется тенями. Мне мерещится разная дрянь, и если в детстве меня спасало одеяло, то теперь оно лишь скрывает мой страх, но не является надёжным защитником. Я боюсь открывать лишний раз глаза и увидеть перед собой какого-то «человека», которого нет в природе. Я сошла с ума.

Подхожу к компьютеру и включаю его. Сев на стул, я открыла Google и принялась читать про шизофрению и лёгкий бред, надеясь найти способ сдерживания этого безрассудства. Повсюду лишь симптомы, симптомы и никаких советов об удержании этого отклонения. Голова вновь заколола, словно кто-то ущипнул меня так сильно, что все закружилось вокруг. Холод, чувствую неимоверных холод позади себя. Минута, длиною в вечность. Оборачиваюсь, боясь увидеть очередную галлюцинацию, но к моему везению все было спокойно. По крайней мере, до этих пор.

Вдруг на стенке образовалась чёрная воронка, из которой вышло паукообразное существо, только вместо восьми пар лапок у него было восемь красных глаз. Я вскочила со стула и с округлёнными до предела глазами полезла на кровать. Эта тварь начала приближаться ко мне, вселяя ужас и время от времени высовывая змеиный язык. По спине и лбу льётся холодный пот ужаса и страха, ноги подкашиваются и трясутся, как ветки дерева при сильном урагане. Мои недлинные каштановые пряди теряют окраску и превращаются в белые безжизненные нити. Где-то глубоко-глубоко внутри я осознаю, что это лишь мой бред и видение, но мне все равно страшно. Оно живое, и оно здесь! Сейчас!

– Пошел прочь! Исчезни!!! – я бросила в существо свои вещи, но тот успел отпрыгнуть.

Боже, теперь мне еще страшнее. Судорожно оглядываюсь, пытаясь найти что-нибудь весомое. Есть! Хватаюсь за толстую книгу и резким размахом бросаю её на монстра из моего подсознания, тот с неприятным шипением обращается в прах.

Глаза уставились на стенку, где недавно была чёрная дыра с размером с моего отца, но теперь это обычная плоскость. Боже, меня до сих пор трясёт…

Бегу к зеркалу и смотрю на своё отражение. Во что я превратилась? Мои карие глаза были пусты, когда раньше они издавали радостный блеск; губы дрожали со страху и были опухшими. А мои бедные волосы… Некоторые пряди обратились в белоснежные ниточки, подобно паутине. Поседеть в семнадцать лет? Не думаю, что это входит в мои планы.

* * *

Школьные будни не желают заканчиваться. Я сижу на скамье и наблюдаю за тем, как мои сверстники живут обычной жизнью нормального человека. Например, Билл: парень очень умён, но делает глупый вид в надежде, что понравится одной девушке. Или Фауста: эта девушка ненавидит свою подругу, но притворяется, что обожает её, что она лучшая и незаменимая. Как можно быть такими лицемерами? Заставляет задуматься. Никто не ангел, но надевать фальшивые маски – не круто. Все, что мы делаем плохое, однажды вернётся к нам. Только будет больнее.

– Привет, – слышу за спиной довольно знакомый мужской голос. Рядом со мной сел Майкл – мой одноклассник. На парне надета кожаная куртка, напоминавшая цвет шоколада, потертые джинсы и немного испачканные кеды. Темные волосы Майкла напоминали воронье гнездо, но ему эта прическа подходила. Могу сказать, что одноклассник у меня симпатичный, а также довольно умный, даже очень. Но не стоит удивляться, мы с ним мало общаемся, точнее это третий раз за весь год.

– Чего тебе, Майк?

Он улыбнулся.

– Ты помнишь, что нам задали лабораторную работу по физике?

Физика. Ненавижу этот предмет. С самого первого дня, когда мы только начали её проходить, я поняла, что у меня будет неудовлетворительная оценка. Конечно, если не открываешь учебник, то ничего не поймёшь. Но это просто ненависть с первого взгляда. Я даже не удивлюсь, если ко мне прибудет галлюцинация в виде учебника физики. Ужас!

–…Завтра сдавать, а мы даже не начали проводить опыт, – продолжает парень.

– Ладно, после школы пойдем ко мне домой и начнём готовиться, – я встала на ноги и кивнула Майклу.

Класс, вечер в компании учебника физики и старины Майкла Стивенса.

– Аманда, ты в порядке? Ну, смысле, все хорошо? Ты какая-то грустная, – неожиданно спросил тот.

Меня это не удивило. Всех волнует, что стало с жизнерадостной Амандой Хилл. Когда они спрашивают «Ты в порядке?», мне приходится кивать. Да, я в порядке. Может, не сегодня, не завтра, но я в порядке. А разве это кого-нибудь волнует? Не-е-ет, людям просто любопытно, что со мной стало. Они гадают: умер ли у меня кто-то, бросил ли меня кто-то? Но по правде, никого не волнует, что со мной. Опять же – это игра.

* * *

Мы с Майклом молча идем ко мне домой. Погода солнечная, что меня и раздражает. Можно подумать, что я любитель дождя и молнии в сопровождении грозы? Нет, это не так. У меня нет любимой погоды. Меня любая погода выводит из себя. Жаль, что не существует пустота – ни солнца, ни облаков, ни туч, ни грозы, а лишь пустое небо. При этом, чтобы воздух был и не тёплым, и не холодным, а что-то среднее. По-моему, это ненормально, что я так думаю. Ах, да, я забыла. Ненормальность – мое призвание.

– Ты далеко живешь? – спросил одноклассник, прерывая неловкую тишину.

Я осмотрелась. Дома были красивые, большие, но одинокие. Либо это шизофрения постаралась, либо это просто детская фантазия, но я смотрю на дома и вижу лица. Окна – это глаза, входная дверь – рот. У некоторых носов нет, но если есть балкон, то и у дома автоматически появляется носик. По окнам-глазам видно какие дома весёлые, радостные, счастливые, а какие – несчастные, брошенные, печальные. И ты хочешь спросить у них: «Эй, друг, что не так»? А они в ответ: «Все не так».

Вообще-то я вижу лица не только в домах, но и в машинах. Если фары, прищуренные и не растянутые вверх, то эта машина-азиат: возможно, китаец или японец, ну, или кореец. А если фары опущены вниз как-то угрюмо и злобно, то и в итоге машина будет считаться недоброй. По бамперу определяешь: улыбается автомобиль или грустит. Можете смеяться, можете считать меня психом (хоть так и есть), но меня такие вещи радуют. Так я не чувствую себя одинокой.

– Нет, почти пришли, – после долгой паузы ответила я.

У Майкла в руках коробка с каким-то проектом для физики. Он тяжело дышит и растеряно идет, видно, тот устал.