Жёлтый

– На юридическом. Как вы догадались?

Виктория ожидала слов о том, что она была красивее студенток филфака, но надеялась, что Бигнат не произнесет их. Девушка не хотела, чтобы разговор свелся к поверхностным комплиментам.

Начался дождь. Валентин достал из кожаного рюкзака широкий зонт и раскрыл над их с Викторией головами.

– Студенты филфака пришли вместе с преподавателями, – сказал Бигнат. Виктории нравилось идти рядом с новым знакомым: благодаря росту он высоко держал зонт и не задевал голову девушки, как делали ее более низкие однокурсники. – Вы же опоздали почти на всю лекцию. Значит, пришли не потому, что были обязаны. Скорее, заглянули из интереса. Или, что равновероятно, хотели переждать дождь.

Вы не поздоровались ни с кем из слушателей, – продолжал Валентин. – Ни с кем даже не переглянулись, кроме меня. Люди в аудитории были вам незнакомы. Так что вы учитесь на другом факультете.

– Вы очень наблюдательны.

Виктории польстило такое внимательное отношение Бигната к ее поведению. Девушка отметила, что профессор не отреагировал на комплимент его русскому языку, и задумалась, не были ли ее слова бестактными.

– Что до моего русского, – сказал Валентин, показывая на стоявшую неподалеку от Главного здания машину из каршеринга, – то на этом языке я говорю с детства. Я праправнук знаменитого художника Дугласа Бигната и балерины Анны Островской. У нас в семье бережно относятся к русскому языку.

Девушка поняла, что, прочитав на афише фамилии Набокова и Манбаха, упустила из виду фамилию самого Валентина. Выходило, ее собеседник был потомком Дугласа Бигната – ученика Клода Моне и соавтора Пабло Пикассо.

Передав Виктории зонт, Валентин достал из автомобиля пакет с книгами.

– Мой прадедушка Поль получил имя в честь Пикассо, с которым был дружен мой прапрадедушка Дуглас. В семье прадедушку звали Павлом. А моя прабабушка, его супруга, была русской, из эмигрантов. Своих детей они назвали Валентиной и Валентином. Валентин – это мой дедушка, а Валентина – мать Артура. Дедушка большую часть жизни прожил в Италии. Сам я вырос и живу в Риме, поэтому мое имя звучит на итальянский манер.

Бигнат забрал у девушки зонт, и они пошли обратно к старому гуманитарному корпусу.

– Так вы не кузен Артура Манбаха? – спросила Виктория. – Так написано в афише…

– Я двоюродный племянник Артура, – сказал Валентин, улыбаясь. – Мой отец – его кузен. Однако мы скоро вернемся на факультет, а я не ответил на ваш вопрос о романе «Подвиг». Я изучал творчество Набокова, написал две монографии о нём. И пришел к выводу, что отсутствие в «Подвиге» одиннадцатой главы – ошибка нумерации. Ни писатель, ни издатель не теряли одиннадцатую главу, как можно подумать. Готовя журнальную публикацию, Набоков пронумеровал эту главу как двенадцатую. При издании романа отдельной книгой он не стал исправлять эту ошибку. Вот и вся загадка. Вы любите творчество Набокова?

– Очень! Хотя, конечно, разбираюсь в его книгах не так здорово, как вы.

– Чтобы получать удовольствие от хорошо написанной книги, вовсе не обязательно знать наизусть творчество и биографию писателя. Какая книга Набокова нравится вам больше других?

– «Лолита», а вам?

– «Бледный огонь». Роман-кентавр, как его называют. В своих работах я использовал термин «роман-василиск». На мой взгляд, он полнее отражает строение этого необычного произведения. Я хотел бы написать роман со столь же сложной структурой, но обделен литературным талантом.

– О чём же ваша книга? – поинтересовалась Виктория, глядя на пакет в руках Валентина.

– О творчестве моего прапрадеда. Я родился спустя сорок с лишним лет после смерти Дугласа, но с первого взгляда на его картины почувствовал интеллектуальное родство и духовную близость с ним. В книге я рассказал о своих любимых работах Дугласа и о нём самом. Существует достаточно изданий об этом знаменитом художнике, в том числе скандальные мемуары одной из его возлюбленных. Однако моя книга – это не просто монография, но и рассказ праправнука о прапрадедушке. По крайней мере, такой я ее задумал. Я включил в нее воспоминания своих многочисленных родственников, наши семейные истории, выдержки из родового архива.

Девушке показалось, что ее собеседник был увлечен темой своего исследования.

– Вы так захватывающе рассказываете! Наверняка ваша книга очень интересная! – сказала она.

– Если хотите, я подарю вам экземпляр, – произнес Валентин, останавливаясь под козырьком подъезда старого гуманитарного корпуса. Он закрыл зонт и стряхнул с него капли.

Дождь заканчивался, сквозь тучи стало пробиваться солнце.

– Если у вас есть лишний, я буду очень рада!

Валентин достал из пакета толстый черный том с изображением рыжего кота на обложке. Это изображение напомнило Виктории известную картину Дугласа Бигната, название которой вылетело у нее из головы. Пока девушка пыталась вспомнить, как называлась картина, Валентин извлек из внутреннего кармана пиджака ручку, открыл книгу и стал писать на титульном листе.

– Извините, вынужден испортить ваш экземпляр, – сказал он. – Когда автор дарит книгу, ее надлежит подписывать.

Закончив писать, Валентин вручил том Виктории.

«Тезке-юристу от тезки-литературоведа в честь знакомства и на добрую память. 1 сентября 2021 года», – прочитала девушка.

Ниже стояла размашистая подпись.

– Спасибо большое! – произнесла Виктория. – Мне очень приятно…

При знакомстве мужчины часто пытались взять у нее номер телефона. Она считала подобное поведение навязчивым. От Валентина же Виктория хотела услышать вопрос о телефонном номере, но, пожалуй, профессор был слишком умен и опытен, чтобы заинтересоваться двадцатилетней девушкой, пусть и любившей Набокова. К тому же Виктория не исключала, что ее собеседник был женат. Мужчины за тридцать обычно состояли в браке.

– Вы играете в большой теннис? – спросил Валентин, кивнув на торчавшую из рюкзака девушки ракетку. – Может быть, посоветуете мне хороший корт в Москве? Я собираюсь пробыть тут неделю-другую и не хочу выпасть из тренировочного ритма.

Секунду Виктория и Валентин смотрели друг другу в глаза. За это мгновение девушка поняла, что сама спросит у собеседника номер телефона, если он не спросит у нее.

– Я играю не очень хорошо, но мне нравится теннис, – сказала Виктория. – Неподалеку есть корты, буквально в паре шагов отсюда. Если хотите, я покажу.

– Спасибо. Если честно, я был бы рад сыграть с вами. Например, на выходных, если вам удобно. Давно не играл в большой теннис с женщиной. Со мной играла супруга, но пару лет назад мы развелись.

Раньше Виктория и не подумала бы, что новость о чужом разводе – более того, о разводе мужчины, с которым она только что познакомилась, – может ее обрадовать. Однако девушка почувствовала радость, почти ликование, услышав, что Валентин был разведен. Она удивилась собственным эмоциям.

– Если мы договоримся сейчас, – продолжал Валентин, – а книга вам не понравится, вы уже не будете хотеть играть со мной в теннис. Но отказаться вам будет неловко. Давайте поступим вот как. Почитайте книгу. Если после этого вы еще будете хотеть играть, напишите или позвоните мне, и мы договоримся о времени. Вот моя визитная карточка.

– Почему вы думаете, что мне может настолько не понравиться ваша книга?

– Всякое случается. Буду надеяться на лучшее, – сказал Валентин, протягивая Виктории руку.

Случай Канцлера Промилле

Еще один хренов писатель, безумнее, чем сортирная крыса.

    С. Кинг «Оно»

– Слушай, может быть, уедем всё-таки? Купим где-нибудь дом на окраине, где никто не живет, дачу какую-нибудь заброшенную…

– А Мартышка?

– Господи, – сказал Рэдрик. – Ну неужели мы вдвоем с тобой не сделаем, чтобы ей было хорошо?

    А. и Б. Стругацкие «Пикник на обочине»

Всего несколько слов в защиту

Канцлера Промилле

Случай Канцлера Промилле (имя, безусловно, вымышленное) – один из наиболее любопытных в моей практике. Канцлер представляет собой яркое и притом эталонное воплощение темной триады характеров «макиавеллизм – нарциссизм – психопатия». Его поведенческие установки в подавляющем большинстве не только максимально эгоистичны, но и бесчеловечны.