Ярость

«Глянуть, что ли? – подумал я. – Ведь не отвяжется».

Лёвина квартира выглядела богато. Очень хороший ремонт, дорогая мебель, техника ей под стать. Удивительно, что у него заначки никакой не оказалось. Даже я держал на чёрный день и рубли, и доллары, а этот шалопай… Он вообще какой-то безалаберный – хоромы свои засрал до неприличия, где спал, там и жрал, похоже. Пустые банки и бутылки прямо на коврах валялись. Диван грязный, словно спал в обуви. Скорее всего, так оно и было. В спальню меня не пустил, видать, там ещё больший свинарник развёл. Вытащил волоком рюкзак и начал выкладывать на стол арсенал, нисколько не заботясь о полировке.

Посмотреть действительно было на что: помповое ружьё, автомат Калашникова, короткая винтовка с сошками, какой-то навороченный иностранный девайс, двустволка и пистолет.

– Патронов не очень только, – извиняясь произнёс Лёва, раскрывая рюкзак, чтобы я мог заглянуть внутрь. – Но есть ко всему.

Я вытянул наугад одну пачку. «.308 Win»[9 - .308 Win, .308 Winchester – коммерческий вариант стандартного НАТОвского патрона 7.62х51 мм.]. Цифры и буквы ни о чём не говорили. Взял более привычный «Калаш», хотя тут он был весь в пластике, с телескопическим прикладом.

– Это не автомат, – сразу пояснил Лёва, – карабин. Патроны автоматные, всё пучком, но стреляет только одиночными.

– А это? – я взвесил на руке импортное чудо с ажурным цевьём.

– Ну-у, это типа пистолета-пулемёта, но тоже только одиночными стреляет. Пистолет-карабин, короче. Прикольная штука.

– А есть, что не одиночными шмаляет?

– Нету. Это же гражданское всё. Но тебе очередями зачем? Патронов и так немного, целиться лучше будешь. А если уж приспичит – можно быстро жать на курок, почти как очередью получится.

Я с сомнением посмотрел на выкладку. С одной стороны, оружие манило, и с учётом ситуации его покупка казалась не просто оправданной, а необходимой. С другой – на кой мне оно сдалось? Я в кого стрелять собрался? И тут же новая порция сомнений – а если придётся? Не стрелять, но хотя бы отпугнуть? Ни у Ивыныча, ни у Ромы огнестрела не было. Насчёт Андрея я не знал, но даже если что-то и было – два ружья всяко лучше одного. Только вот что брать?

– Сколько «Калашников»? – спросил я.

– Такое дело, Сева, я продаю оптом. За всё, включая патрики, триста штук.

– Да ты с дуба рухнул! У меня нет столько! Да и нахрена мне склад целый?

– Так ты же не один там будешь! Вооружишь всех, хер кто подойдёт! Тут, блин, мини-Третью мировую можно начать. Ну, если патронов чутка побольше достанешь. Зато гляди – к винтовке прицел есть, считай – снайперка. Дробан для ближнего боя, сам будешь со средней дистанции мочить!

– Лё-ва, остановись! Никого я мочить не собираюсь. Что-то одно возьму. Ну, или два.

– Где два, там и три. И согласен, триста дороговато. Двести пятьдесят!

– Нет!

– Двести! Ещё снарягу всякую отдам бонусом – кобуры, чехлы.

– Лёва, у тебя что, вообще жопа с деньгами?

– Голяк полный! И у Надьки тоже. Скоро жрать не на что будет купить. Тут оружия на полмиллиона, реально. Ещё по старым ценам. Выручай, а?

Это уже было странно, если не подозрительно. Сейчас одно ружьё, поди, под сотню стоило. Что денег у человека нет – как раз понятно, но почему так дёшево? Продавал бы понемногу и жил припеваючи, зачем сливать всё разом? Или действительно боится, что кинут? А ведь и правда – мужик он не больно габаритный, двинут в морду пару раз и просто отнимут всё. И хрен кому пожалуешься. Но сомнения грызли.

– А себе-то ты хоть что-то оставил? – вроде как между делом поинтересовался я.

– Не переживай, – с важным видом ответил Лёва, – мне хватит.

– Нормально ты так затарился, – прикинул я.

– Да, любил это дело. Пострелять, в смысле. Ну, что, берёшь? Всё или ничего, других вариантов нет. Двести за всё или сто штук за один ствол. Лучшее предложение, Сева! Аттракцион неслыханной щедрости!

Я сдался. Даже если Лёву возьмут за жабры и он сольёт меня, я буду всё отрицать. К тому же меня ещё надо будет найти. А когда всё наладится, придумаю, куда спрятать пушки. В лесу закопаю. Главное, не попасться по дороге. Патронов, правда, действительно маловато оказалось – к дробовикам шесть пачек, к автомату около сотни штук, пистолетных примерно столько же, а Win всего три десятка. Зато, до кучи, бонусом получил чехлы, две кобуры – наплечную и поясную, – всякие приблуды для чистки и смазки.

Безмерно обрадованный Лёва помог дотащить баул до моей квартиры и тут же умчался. А я принялся сортировать поклажу. Набралось изрядно, пришлось повозиться на улице, пока всё уложил в санки. Кто-то из нашей компании с грустью подходил прощаться, одна семья предложила остаться у них, мол, места хватит. Я их понимал – распадалась не просто компания, разваливался уютный мирок, созданный всеми нами. И пусть этот уют был довольно условным, мы им очень дорожили. Но я знал, что дальше так жить не получится. Взрыв – это предупреждение всем нам.

Последней подошла Любовь Петровна, соседка Лёвы.

– Сев, тебе Лёвка чего-то продал? – вполголоса спросила она.

– Нет, – автоматически соврал я. – А что?

– Да, так. Ты в курсе, что это не его квартира?

– В смысле – не его?

– В таком вот смысле. Там Шерстнёвы живут, Аркаша с Леной. Бизнесмены.

– Да я его постоянно тут видел! – не поверил я, хотя, если откровенно, мало кого знал в парадном.

– Так Лёвка у Аркаши на побегушках был, – сообщила Петровна. – Они то ли в Канаду, то ли в Грецию уехали на полгода, его оставили за жильём присматривать. А он, оболтус, тут же въехал туда. Всё баб водил, да компании. А как свет отключили, к Надьке прибился.

У меня в мозгу ухал молот: «Вот сука! Развёл, как лоха! Чуял же, что нечисто дело! Убью гада! Он мне всё до копейки отдаст!»

– Они вино пьют да трахаются целыми днями, а денег-то нет, поди. – продолжала соседка. – Он уж чего только не вытащил оттуда. Аркаша как приедет, я ему всё расскажу! Так что ты у Лёвки не покупай ничего, а то потом проблемы будут. Я слышала, Аркадий с ФСБ связан, – доверительно добавила бабуля.

– Спасибо, что предупредили, – я выдавил подобие улыбки.

– Ага. А ты что, собрался куда?

– Да-а, своих навестить…

– Гостинцев, я гляжу, набрал, – не в меру любопытная баба Люба жадно обшарила взглядом мои сани. Наверняка и про меня расскажет Аркаше, когда он вернётся. «Если вернётся!» – подумал я спустя несколько минут, когда немного остыл. Лёва, конечно, козлина и сволочь, но и я хорош – повёлся на детское разводилово. Бабки он мне, разумеется, не отдаст, но если откинуть криминальную составляющую – сделка-то хорошая. А хозяева, думаю, ещё долго не приедут. И вряд ли Лёва захочет с ними общаться. Главное, не попасться сейчас ментам. С этими мыслями я накинул на грудь верёвку от саней и тронулся в путь.

Двигаться оказалось гораздо труднее, чем я рассчитывал. Лыжи глубоко вязли в рыхлом снегу, волокуша была неудобной и словно добавляла в весе через каждые два-три километра. Поэтому я был вынужден часто останавливаться и отдыхать. Полегчало только на Петергофском шоссе, где прошёлся грейдер, а на проспекте Будённого, куда я потом свернул, и вовсе проложили лыжню. Правда, на открытом пространстве мело сильнее, но комбинезон неплохо справлялся, так что я постепенно вошёл в ритм.

Кроме меня на пустой дороге не было ни единого живого существа. Лыжи мерно шуршали, пар от дыхания согревал нос и оседал инеем на ресницах, в голове роились разные мысли. Из-за этого обманчивого чувства безопасности я и прозевал засаду. Тропа шла меж брошенных машин, которых на этой малоиспользуемой магистрали оказалось немного. Тут тоже прошлись тяжёлым бульдозером, раскидав мёртвый транспорт к обочинам. В одном месте образовалась кучка из легковушек и грузовика. Видимо, завал оказалось не так просто сдвинуть, поэтому колея просто огибала его. Едва я вошёл в поворот, как дверцы заиндевевшей «Тойоты» с треском открылись, и на дорогу выскочили трое парней. Таджики или кто у нас ещё ходил в гастарбайтерах. Поначалу я принял их за бомжей – из-за разномастной одежды, навздёванной в несколько слоёв: какие-то робы, грязные фуфайки, куртки нелепых расцветок. Поверх шапок повязаны шарфы, из-за чего они живо напомнили мне пленных немцев или румын времён Великой отечественной. Вид смешной и жалкий, только вот биты и обрезки труб в руках говорили о том, что ребята настроены серьёзно. А утеплились, потому что сидят тут часами, карауля таких вот лопухов. Чёрт, а я даже пистолет упрятал поглубже! И нож не достать быстро. Да и не поможет он против троих. Мне на лыжу наступи, я и упаду, а дальше бери меня тёпленьким. Вашу ж мать!

– Чё везёшь, мужик? – спросил один, многозначительно помахивая алюминиевой битой.

– Дарога платный, в курсе, не? – подхватил второй, вооружённый обтёсанным под биту дрыном.

С его некрасивого губастого лица не слезала гримаса недовольства. Хотя, возможно, он просто замёрз, потому что постоянно шмыгал носом.

– Ну, чё, платить будишь? – поинтересовался третий, похлопывая ржавой трубой по ладони.

Пока я лихорадочно соображал, вступать ли с ними в торг или бросить всё и бежать, они медленно расходились по сторонам, охватывая меня в клещи. Сердце бешено заколотилось, в ушах зашумело, и я со всей ясностью осознал, что договориться не получится. Эти шакалы хотят всё, включая мою одежду. Внезапно гопники замерли на месте, губошлёп, на которого я смотрел в этот момент, скривился ещё больше и совсем по-детски вытер нос рукавом.

– Павизло тибе, сюка, – он плюнул мне под ноги и добавил на своём языке что-то, прозвучавшее как ругательство.