Ярость

Пока «хоронил» собаку заметил, что мороз немного начал отпускать. Да и небо потихоньку затягивало облаками. Если снег пойдёт, будет хреново – убирать-то некому. Его и раньше-то не убирали толком, а теперь вообще завалит всё. Застрянем по домам, пока не растает всё. И как я там буду, без воды, света и газа? Есть, правда, кое-какое снаряжение – спальник тот же. Но спасёт ли он? А варианты? Напроситься сюда? Но эту мысль пришлось отвергнуть. Чужой я для них, а если ещё и Андрюшу захотят оставить, то вообще без вариантов. От этих мыслей настроение испортилось, проснувшийся было аппетит пропал, но я всё же выпил чашку горячего чая с парой крекеров. А потом… заснул.

Спал недолго, проснулся от какого-то звука, который почему-то напугал. Вытер с уголка рта нитку слюны, попытался сообразить, что происходит. И услышал несколько выстрелов, доносящихся из северо-западного угла посёлка. Сложилось впечатление, что стреляли одновременно несколько человек. Выскочил на улицу. Бухнуло ещё дважды, донеслись отдалённые крики. Опять Мишаня собак изводит? Тут в начале улицы появилась группа людей, и я сразу узнал своих. Увы, Иваныча среди них не было, зато объявился Ромка. Не увидел я и долговязой фигуры Андрюши, от чего испытал толику удовлетворения. Правильно, нефига ему тут делать.

Дочка что-то недовольно буркнула и потопала вперёд, пока я здоровался с Ромкой и забирал у девчонок часть поклажи. Артём понуро побрёл следом

– Что это с ними? – спросил я у бывшей.

– Устали. Отвыкли ножками-то ходить. Папа не пришёл?

Я помотал головой. Сёстры разом помрачнели. До дома шли молча, но во дворе Светка сразу заметила сугроб на месте будки и отсутствие собаки.

– А где Тихон?

Я рассказал про Мишу и его охоту на «бешеных».

– Совсем ебанулся! – возмутилась Светка. – До белочки, что ли, допился?

Потом до неё дошло ещё кое-что:

– Так, погоди, Тишка там, в сугробе?!

– Угу, – кивнул я.

– И мы что, вот так и будем жить рядом с собачьим трупом?

Я чуть не ляпнул, что они, если что, провели ночь рядом с человеческим трупом – и ничего. Но Ромка уже утешал супругу:

– Я потом похороню.

– Нет, ну вообще… – продолжала она кипятиться, поглядывая на меня, словно я был обязан убирать тут всё. Быстро же к ней вернулось её обычное стервозное состояние. Пора валить домой. Но свалить не вышло.

Пока мы Романом разбирались с котлом (не разобрались!), пока посмотрели, что с дровами, сёстры успели о чём-то договориться. Я это понял сразу, едва увидел, как Марина отводит глаза. Тем не менее заговорила именно она:

– Слушай, Сев, нам очень неудобно тебя просить, но ты не мог бы одолжить велосипед. Нужно съездить к папе, а у тебя одного транспорт…

– В смысле – к папе? На работу?

– Ну, да. Понимаешь, Андрей нам очень помог с мамой, – голос у неё дрогнул. – Там кошмар, конечно, вышел. Представляешь, в полиции сказали: несите тело в морг сами! А если не можете, положите на балкон. Когда будет транспорт, за ней приедут. Прикинь!

Ну, вообще-то, этого и следовало ожидать. И мы уже вынесли её, так что ничего кошмарного я не видел.

– А что в больнице?

– Ой, он уже не пошёл. Понятно же, что там ничего не скажут.

Ну, разумеется! Зачем куда-то ходить, всё же и так ясно! И в чём, стесняюсь спросить, тогда заключалась его помощь?

– В общем, Андрей к своим убежал, – продолжила Марина, – он очень переживал за родителей. Рома только утром пришёл, потом сюда добирались, всё пешком. Светка права – отвыкли от таких километров. А отца до сих пор нет, мы волнуемся. Поэтому я, как самая молодая, сейчас передохну немного и поеду к нему.

– К нему – это в контору? – уточнил я, мысленно прикидывая расстояние.

– Да, Может быть, конечно, он придёт сейчас, тогда вопрос снимется. Но если нет…

Я понимал, что скрывается за этим «если». Как понимал, что меня элементарно развели, потому что прекрасно знали – Сева ни за что не отпустит жену, пусть и бывшую, одну, на велике, чёрт знает куда. И осознавал, что кроме меня сделать это действительно некому, хотя мудила Андрюша мог бы проявить больше участие к девушке, раз уж завёл с ней шуры-муры. Разумеется, я сказал, что съезжу сам, и скромно отмахнулся от слов благодарности. Но мне всё это очень сильно не понравилось.

Глава 6

Ехать стало значительно тяжелее. Права была Светка – отвыкли мы от нагрузок, изнежились, утратили форму. А я так вообще спорт давно забросил. Спорадические походы в качалку, твёрдое желание посещать бассейн, которого хватало примерно на два месяца – вот и вся физкультура. Может, мне немного повезло с генами – не предрасположен к полноте, но и не заморыш. Нормального телосложения, как говорится, что меня вполне устраивало. Но сейчас ресурсы организма заканчивались, и он начал активно протестовать. А тут ещё и досада примешалась, что меня внаглую использовали. Иваныч, как бы уважительно я к нему ни относился, человек для меня чужой. Почему Андрюшку не послали? Ах да, он же и так помог! А Сева нихера не помог, поэтому давайте запряжём его…

Так, бухтя под нос, добрался до кольца, бесплатно проехал по кусочку ЗСД[6 - ЗСД, Западный скоростной диаметр – внутригородская платная автомагистраль в Санкт-Петербурге.], пешком преодолел затор перед выездом на Благодатную улицу. Здесь тоже не обошлось без аварий – мусоровоз въехал в зад «Субарику», тот тюкнул передний автомобиль, и так собралось пять машин. А через ряд корейский грузовичок хорошо так притёр легковушку. Людей уже не было, зато повсюду виднелись следы мародёрства. И, похоже, не обошлось без пальбы – перед наглухо затонированным BMW X6 щедро насыпали гильз, у соседних автомобилей стёкла в характерных дырках. А у самой «бэхи» двери и капот выглядели так, будто по ним били кувалдой.

Я подобрал короткий медный цилиндрик – естественная реакция любого мужика на всё, что имеет отношение к оружию. Пистолетные, если не ошибаюсь, и много – не меньше двух десятков. К какому конкретно пистолету определить, конечно, не сумел – не настолько во всём этом разбирался. В армии из автомата только стрелял. Позже, во времена «бурной молодости», познакомился и ТТ, и с «Сайгой», и даже с чешским пистолетом-пулемётом «Скорпион». Сколько банок в лесу с пацанами издырявили – не сосчитать. Но от стволов никогда не фанател, так, чисто в удовольствие. А как повзрослел и поумнел, то и удовольствие стало казаться сомнительным.

Однако произошедшее здесь почему-то заинтересовало, я внимательно осмотрел всё вокруг и вскоре заметил под колесом внедорожника пустой пистолетный магазин. Потянулся за ним и только тогда увидел уже застывшие красные капли. Однако! Может, телохранители какого-нибудь олигарха отбивались от народных масс, обуреваемых чувством классовой ненависти? Тоже ведь благоприятное время для реализации всяких идей «справедливости и равенства». Кто сейчас будет разбираться? Бей, грабь, жги, насилуй, убивай – никто не придёт на помощь, никто ничего не будет расследовать. Чёрт, девкам надо сидеть в доме и не высовываться. Жалко, мужики у них в семье не охотники, сейчас бы ружьишко не помешало.

Плюнув на очередную загадку, поехал дальше. Улицы в этой части города казались почти необитаемыми. Никто никуда не шёл, не пилил деревья, не жёг костров. Народ, если и собирался, то в основном около магазинов. Но кто это такие – хозяева, вставшие на защиту своего бизнеса вместе с друзьями и родственниками, или местные жители, находящиеся в шаге от мародёрства, было не понять. Заметил только, что кучковались в основном одни мужики. Многие разговаривали на повышенных тонах, что особенно выделялось в наступившей глобальной тишине. И все, словно сговорившись, замолкали, когда я проезжал мимо. Как будто впервые видели чувака на велосипеде. Из-за этих взглядов стало несколько не по себе, как бывает, если привлечёшь слишком много ненужного внимания.

А Питер горел. Не сплошняком, разумеется, самого огня я пока не видел, но столбы дыма поднимались во многих местах. Где-то далеко на севере пожар охватил что-то техническое, судя по чёрным, жирным клубам, возносящимся к небу. И эта картина вселяла какую-то иную тревогу, предтечу страха за жизнь близких и свою собственную. Фраза «вас никто не спасёт» обретала фактические доказательства.

До работы бывшего тестя добрался уже к двум часам пополудни, устав, если откровенно, как собака. Впрочем, в свете непонятных событий, связанных с нашими четвероногими друзьями, эта аналогия была, пожалуй, неуместна. Пёселей, кстати, видел не раз. Большей частью дворняги, кое-где уже сбившиеся в стаи. Агрессии они не проявляли, лишь пара кабыздохов облаяла меня издалека, но даже не погналась. И всё же эти стаи мне не нравились: я не мог избавиться от ощущения, что животные почувствовали слабину человека. Бродячие псы и раньше нападали на людей, но тогда им хватало еды на помойках. А что они будут делать, когда иссякнут привычные места кормёжек? Вот вам ещё один повод не выходить на улицу.

К счастью, дед Саша оказался на месте. Маршрут я составил с таким расчётом, чтобы с большой долей вероятности перехватить его по пути, отправься он домой. И всё же риск разминуться существовал. Бывший тесть крайне удивился, узрев мою физиономию, но обрадовался искренне. Знал бы, какие вести я привёз! Тянуть со скорбной новостью не стал, сообщил о кончине супруги, и тут же вышел, чтобы дать ему побыть наедине со своим горем. Но мужик быстро вернул самообладание. Он мне всегда нравился – кремень, а не человек. Высокий, дочери явно в него, могучий, но не располневший с возрастом. Мастер на все руки, и с тем характером, который именуют золотым. В общем – мечта любой женщины. Присущее его поколению гипертрофированное чувство ответственности не позволило старику оставить пост. Ну, как же! А вдруг что случится? Все, включая начальство, свинтили домой, сменщик не пришёл, утром ни одна рожа не объявилась, но Александр Иванович продолжал держаить объект. Я переживал, что будет сложно уговорить его покинуть объект, но ошибся. Он и сам уже подумывал уйти. Собрался быстро, а вот «помародёрствовать» в конторе категорически не позволил. Даже чай и сахар забрал только свой, чужого ни-ни! Старая закалка, что тут скажешь.

Что с велосипедом придётся расстаться, я понял ещё по дороге. Старику тяжело будет добираться пешком. Каким бы крепким ни был Иваныч, шестьдесят пять лет – не шутка. А Сева молодой, ничего, дойдёт. Причём идти я уже решил к себе домой, так ближе. Завтра, если хватит сил, дойду до них, заберу транспорт и свою долю продуктов. Объяснил деду расклад, мы пожали друг другу руки, на том и расстались.

До хаты добрался уже в потёмках, которые в отсутствие освещения наступили довольно быстро. К тому же небу надоело быть голубым, и над городом вновь повисли привычные серые тучи. Заметно потеплело, я упрел в своём модном лыжном комбинезоне и часть пути шёл расстегнувшись. Устал ужасно! Пожалуй, за все 36 лет я никогда не выматывался, как в тот день. И единственное, чего желал больше, чем рухнуть на койку, это пить. По пути даже пробовал жевать снег, что мало помогло. Я захватил с собой лишь небольшую бутылочку воды, которую выпил ещё у Иваныча на работе. Видимо, в мозгу всё ещё сидела привычка – всё необходимое можно купить. Но увы, мне не попалось ни одного открытого магазина.

Сидя в прострации на диване, я пытался выбрать из двух зол: идти на грёбаную улицу, набивать кастрюлю снегом и ждать, пока он растает или пить из унитаза. Не из самого толчка, разумеется, – в бачке ещё оставалась вода. Хотя она ведь понадобится по прямому назначению. Как же всё разом стало неудобно! Одна авария – и жизнь в городе из комфортной превратилась в кошмарную. То ли дело в деревне – пошёл на колодец, по пути завернул в нужник. Печку затопил, лучину зажёг – цивилизация!

Но затем я нашёл спасение. Как и всякий умеренно пьющий холостой менеджер, я хранил дома определённый запас спиртных напитков. Коллекция складывалась годами: что-то дарили клиенты или коллеги, что-то оставалось после попоек, в основном вино, которое не стали пить дамы. Что-то было куплено в качестве презента или подгона, но по каким-то причинам не дошло до адресата. Водки и пятизвёздочные коньяки отставил в сторону, решил остановиться на шампанском. Мелькнула мысль, что алкоголь на пустой желудок пить опасно, но имидж, как говорится, ничто, жажда – всё. Ополовинил бутыль за один присест и как был со спущенными штанами, так, сидя на диване, и вырубился.

Утро, как и следовало ожидать, встретило диким сушняком и страшной головной болью. Ночью я просыпался, но тогда, кроме холода ничего не почувствовал. Залез в спальник, укрылся двумя одеялами и снова отключился. Однако едва серый рассвет уже начал вползать в окна, я пробудился окончательно. Пить хотелось даже сильнее, чем накануне, но сама мысль о спиртном вызывала омерзение. Увы, альтернативы не существовало, пришлось проглотить выдохшиеся остатки пойла, наградившие меня приступом изжоги. Правда, голова через некоторое время прояснилась. Зато ноги вспомнили, что с ними творилось вчера, и включили режим боли сразу в нескольких местах. Следом заныли поясница, руки, шея. Желудок сводило в мучительных приступах голода, а пузырьки шампанского выходили с отрыжкой, обдирая по пути глотку. В общем, я страдал.

Какая-то часть времени ушла на поиск серьёзных доводов – почему я должен остаться дома. Да, мне нечего было жрать и пить, и на одном бухле я бы долго не протянул. Но едва выглянув в окно, не смог удержаться от новой порции мата – за ночь выпал снег. Не по колено, но достаточно, чтобы забыть о велосипеде. Перспектива пешей тридцати километровой прогулки вызвала судороги в икроножных мышцах. Вашу ж мать, всего второй день катаклизма, а я уже на грани выживания! Но затем в холодильнике нашлась пара чудом сохранившихся яиц, и оказалось, что даже в сыром виде это очень питательный продукт. А под полузасохший пармезан и шампанское пошло гораздо лучше. Попивая прямо из бутылки «Асти», я смотрел на суматоху во дворе и радовался, что мне сегодня не надо никуда идти. К чёрту всё!

А город вновь изменился. Ещё вчера к вечеру на улицах стала появляться полиция. Гипермаркеты и торговые центры охраняли сборные группы ЧОПовцев и ментов. Следы погромов попадались, но не так, чтобы много. И даже заготовка дров велась как-то неактивно, воровато, словно люди опасались наказания. Однако сейчас внизу собралась чуть не половина жильцов дома. Пылали костры, люди собирали в различные ёмкости свежий снег, мужики радостно тащили добытые где-то поддоны. Кто-то вёз на санках приличного размера чурбак.

Эта сценка вызвала в памяти другую. Вчера, пытаясь срезать путь, я свернул в один из дворов, где нос к носу столкнулся с двумя женщинами, которые что-то везли. На обычные детские санки положили длинную, замотанную в чёрные мусорные мешки поклажу. Чтобы куль не свисал, под него подсунули то ли мебельную полку, то ли створку от шкафа. Обе женщины плакали так, словно у них случилось большое горе. Я слишком устал и не сразу понял, что именно они везли. Тело! Несмотря на полиэтилен и скотч, очертания были слишком знакомы – я сам вчера выносил на балкон нечто подобное. А саночки напомнили фотографии блокадного Ленинграда. Та встреча оставила на душе очень тяжёлый осадок. Слишком иррационально и неправильно видеть такое в России XXI века.

Я уже собирался залить шампанским мрачные воспоминания, когда обратил внимание на кучку тёток, окруживших одну, с большим пакетом в руках. Сверху мне было хорошо видно, как та показывала товаркам его содержимое. Затем она несколько раз махнула рукой в одном направлении и женщины чуть не бегом кинулись по своим парадным. Так-так-так! Уж не магазин ли где-то магазин работает? Усталость и мышечные боли как рукой сняло, я мигом оделся, схватил рюкзак и ринулся вниз.

Как оказалось, вчера я пропустил подомовой обход: объявляли, что электричества не будет ещё дня два, максимум три. Всем велели сохранять спокойствие и, самое главное, объяснили, где и как будем закупать продукты. Каждый дом прикрепили к определённому магазину – наш оказался в соседней высотке. Давали, вернее, продавали уже готовые наборы, из расчёта на два дня, только самое необходимое, но и это было уже что-то.

– Сева, паспорт возьми! – крикнула мне в спину знакомая с третьего этажа, с которой я как-то пытался замутить отношения. Правда, дальше нескольких встреч дело не зашло.

– С собой, – похлопал я по нагрудному карману. Деньги и документы в таких случаях нужно всегда иметь при себе.

Возле магазина уже образовалась толпа. Судя по возгласам, в настроениях преобладало недовольство. Большинство не подозревало, что нужен документ, удостоверяющий личность, и что обслуживают строго по спискам. Кричали про закон, права, голодных детей и про совесть, которую нужно иметь. Уходить, похоже, никто не собирался. С трудом протиснувшись сквозь людскую массу, я уткнулся в стол, перегораживающий вход, и понял, почему никто не заходит внутрь – магазин охраняли четверо парней в бушлатах и форменных шапках. Буква «К» на погонах говорила о том, что это курсанты-мореманы. Ага, значит, и армию уже подключили! Правда, оружия пацанам не выдали, но само их присутствие вносило определённый порядок. Во всяком случае, народ хоть и бухтел, но не бузил.