Ярость

– Сев, может, дома поговорим? – Светка уже начала пританцовывать.

– Марин, скажи ему, чтобы отвёл детей! – прорычал я, потому что мне всё надоело.

Если бы не дочь, давно бы плюнул на весь политес и выложил бы как есть, а там пусть разбираются.

– Слышь, я, вообще-то, тут стою! Если хочешь что-то сказать, говори мне, – взъелся Андрюша.

Ох ты, ох ты, какие мы горячие!

– Бля! – Тормоза меня уже не держали. – Что тебе непонятно? Если прошу отвести детей, значит, нужно сказать что-то, не предназначенное для их ушей! Это слишком сложно для тебя?

– Сева! Ты нарочно это делаешь? – перешла в атаку бывшая. – Если забыл, то я напомню: мы – в разводе. Не нравятся мои знакомые? Твои проблемы!

– Да ёпт, при чём тут это! Мне вообще похеру, с кем ты трах… с кем встречаешься! Сука, вы можете понять, что есть вещи, которые дети не должны слышать?!

– Да что случилось-то? – вмешалась её сестра, пока Марина вполголоса уговаривала своего ревнивого дружка успокоиться.

Тот явно готов был выяснить всё прямо сейчас и, откровенно говоря, я бы не возражал. Сбросил бы, так сказать, напряжение последних часов. Если бы не одно важное но.

– Я… в общем, зашёл чисто Полинку проведать, – зачем-то начал я издалека, когда детей всё-таки отвели в сторонку. – А тут такое, и воды нет, и электричества. Думаю, надо хоть на костре, что ли… Я привёз её вещи. И еды купил, удалось…

– Ты за этим просил его отойти? – раздражённо фыркнула Марина.

Я понял, что дальше оттягивать невозможно.

– Нет, не за этим. В общем, насчёт мамы… – Смотреть в глаза не получалось.

– Господи, что? – ахнула Марина, прижимая ладони к губам, как всегда делала, когда боялась услышать что-то неприятное.

– Мне очень жаль, но…

– Да говори уже! – выкрикнула её сестра.

Набрав полную грудь воздуха, я вывалил:

– Она умерла. Мне жаль. Правда жаль.

Глава 4

Небо полыхало. Картина была поистине завораживающей, величественной в своей дикой, природной мощи. Но по-настоящему проникнуться ею мешали обстоятельства. Сполохи белого северного сияния превратили ночь в день, и я, разумеется, был далеко не единственным, кто припал к окну. Но если у кого-то это явление вызвало восторг или благоговейный трепет, то я смотрел на сияние почти без эмоций. Треволнения сегодняшнего бесконечно длинного дня, чисто физическая усталость и непроходящая тяжесть в затылке загнали меня в такую глубокую прострации, что мне было уже плевать, что там творится на небесах.

Сёстры так ничего и не решили – что делать с мамой, вернее, с её телом. Уходить ли им из квартиры, и если уходить, то куда? К их горю примешивалась тревога за оставшихся родных – неизвестно, что с отцом и с Романом. Бывший тесть – мужик ещё крепкий – служил в какой-то конторе охранником-вахтёром. Его смена закончилась в семь вечера, и всех мучил вопрос – пошёл ли он домой или остался на объекте до утра? Та же история с Ромой. Тот трудился мастером в цеху по производству мебели и уже давно должен был вернуться, даже если дождался конца рабочего дня. Хорошо Анька прибежала от подруги.

В магнитную бурю никто не верил. И уж тем более не допускал, что это явление мирового масштаба. Неудачные испытания военными нового оружия – вот какой была преобладающая версия, остальные уже и не рассматривались. Даже сполохи в небе никого не убедили – все ждали, что вот-вот дадут свет, снова заработает телевидение, и всё встанет на свои места. Посему нет смысла дёргаться, паниковать и «затариваться на все деньги гречкой», как язвительно высказалась Светка.

Не верили и насчёт сгоревшей электроники. Я презрительно отзывался о девице, которая считала, что её айфон просто отключился, но оказалось, что так думали практически все. Гаджеты внезапно «глюканули», резко разрядились до нуля, но если их поставить на зарядку, они оживут. А телевизоры и прочая бытовая электроника и вовсе не пострадала. В какой-то момент я и сам усомнился в собственной теории, потому что, мало знал обо всех этих излучениях. Случалось же такое, что батарея телефона садилась очень быстро. Так почему бы для разнообразия не разрядиться моментально? Хотя в глубине души я считал себя правым. Ничего не разрядилось, нечего заниматься самообманом! Чёртово солнечное цунами выжгло всё нахрен, вот что произошло. Но у меня не было никаких доказательств моей версии, а спорить не осталось ни сил, ни желания.

Детям так и не сообщили, что случилось с бабушкой, и они сидели в комнате как мышки, не понимая, почему мамы плачут. А я снова оказался в подвешенном состоянии: домой не уйти – вдруг понадобится моя помощь с дочкой. И вообще, ещё один мужик пригодится. В то же время чувствовал себя абсолютно лишним и никому не нужным. Поэтому так и стоял, вперив невидящий взор в окно на кухне – единственном месте, где мог побыть в одиночестве.

Спустя какое-то время я заметил чёрный столб дыма. Горело не очень далеко. Видимо, последние этажи высотки, раз дым так хорошо видно за девятиэтажками. Серо-чёрные клубы зловеще подсвечивались снизу красным. Вот ещё одна опасность, о которой никто не задумался: в квартирах становилось холодно – я сам уже готов надеть куртку, а ботинки не снимал, как пришёл. Наверняка люди будут пытаться либо организовать самодельную печку, либо разожгут костёр на балконе, чтобы элементарно согреть воды. А ведь случись пожар – его нечем будет тушить. И некому – ни одна машина не приедет. Никто не будет спасать людей из горящих зданий, никто не окажет помощь надышавшимся угарным газом. Любое ЧП лишь усилит коллапс, и он будет множиться в геометрической прогрессии. Именно об этом писал блогер в той статейке. Но его никто не воспринял всерьёз.

Впрочем, в отношении тепла и прочих удобств девчонка повезло. У родителей была дача, вернее, полноценный дом на две семьи, двухэтажный, кирпичный, с двумя отдельными входами. Планировалось, что в нём будет жить Марина, но она решила съехать к мужу, коим на тот момент являлся я. В коттедже наверняка тоже нет электричества, зато есть газ в газгольдере[3 - Газгольдер – здесь, относительно небольшой (от 500 до 5000 литров) подземный резервуар для хранения природного газа.], скважина, генератор и отопительный котёл. Что означало, ни много ни мало, тепло, горячую еду и воду. Правда, насос и генератор могли вырубиться, но газ – это огромный плюс. И вполне возможно, что бывший тесть уже там, сидит и волнуется за родственников. Но выяснить это можно было только завтра – в ночь, разумеется, туда никто не пойдёт.

То были мои мысли. Что думали сёстры – я не знал. Горе отодвинуло на задний план все прочие проблемы. Только решать их всё равно придётся. И для начала неплохо бы хотя бы обсудить. Громкий вздох за спиной едва не заставил подскочить на месте. Но это был всего лишь Андрюша.

– Воды… можно? – неловко спросил он. И зачем-то пояснил: – Марине.

Я молча указал на бутылку, стоявшую на столе.

Тут новые звуки привлекли моё внимание. В следующий момент я осознал, что слышу их уже давно, просто погружённый в свои мысли, я не обращал на них внимания. А когда сознание включилось, понял, что через стены до нас доносился многоголосый звериный ор. Выли собаки, им дурными голосами вторили коты. В довершение где-то неподалёку надрывали глотки невидимые стаи воронья и галок. Происходило что-то из ряда вон, животные, с их острой сенсорикой на всякого рода аномалии, чувствовали это и как умели выражали беспокойство.

Меж тем сияние сменило палитру. Зелёные сполохи кублом гигантских змей расползлись по стратосфере, погрузив мир в изумрудный сумрак. А снизу к ним уже подбирались тревожно-алые щупальца, словно само небо начинало кровоточить. Впору было бы восхититься, но тут у меня так сдавило затылок, что я даже выругался сквозь зубы. Андрей заметно побледнел, хотя это мог быть эффект освещения, и схватился за край стола.

– Мальчишки, вы почувствовали что-нибудь? – взволнованно спросила Света, появившись в дверном проёме спустя полминуты. – Я думала, приступ будет. Мэри вообще плохо стало, пластом лежит.

Герой-любовник тут же схватил чашку и поспешил в комнату.

– Что происходит, Сева? Неужели это вправду твои магнитные бури? – Бывшая свояченица подошла к окну. – Красота. Но почему-то страшно.

– Я думаю да, бури.

Мы немного помолчали.

– Может, чаю? – предложил я, надеясь заодно вывести её на нужный мне разговор.

– Да что твой чай!

Светлана открыла кухонный шкафчик и достала бутылку текилы вместе с парой узких цилиндрических стопок. Сама скрутила пробку, разлила по пятьдесят грамм. Я не очень любил это пойло, но привередничать не стал. Дистиллят агавы ожёг горло, пролетел по пищеводу, мягко разошёлся теплом где-то в желудке. Как ни странно, в голове сразу прояснилось, и мы, опять не чокаясь, махнули ещё по одной. Без закуски, как заправские алконавты.

– Вам нужно решать, что будете делать дальше, – решил я изложить свои соображения. – В городе оставаться нельзя. Если не дадут электричество, а его не дадут, завтра ночью вы все просто замёрзнете. К родителям на дачу надо идти, у них дом с газом.

– Думаешь, не дадут? – спросила Светка и тут же всхлипнула: – А как же мама?

– Думаю, ни завтра, ни через день ничего не наладится, – я протянул ей кухонное полотенце, и она промокнула глаза уголком. – А с мамой… Этот Андрюша – он, вообще, чего, надолго с вами намерен зависать?

– Ревнуешь, что ли? – она криво улыбнулась. Всегда была язвой.

– Нахер он мне сдался, – фыркнул я. – Просто, если останется, то завтра его надо послать в полицию и в больницу. Там что-то да скажут.

– А ты что планируешь?

– Мне важно знать, что с Полинкой будет всё в порядке. Давай я с утра сгоняю к вам в коттедж, заодно отвезу туда продукты или вещи какие. Папа, возможно, уже там. И тогда надо перехватить его, пока он не собрался к вам – с него станется. Вы дождитесь Рому, потом двигайте на дачу.

– Спасибо тебе, – Светка накрыла мою ладонь своей. – Я сама об этом думала, просто не знала как сказать.

– Да ладно, – отмахнулся я. – Чай, не совсем чужие люди.

Бутылку текилы уговорили быстро. Подтянулась оклемавшаяся Марина со своим хахалем, помянули шёпотом Алевтину, достали кой-чего из холодильника, на закуску хозяйка вскрыла банку домашних помидоров. Говорили о том, что делать дальше. Строили предположения, как быстро власти вытащат нас всех из этой задницы. Сон, несмотря на усталость, не шёл, как не шло и опьянение. Казалось бы, с устатку, да на пустой желудок должно развезти, но алкоголь лишь снял тяжесть с головы и даже немного с души. О том, что буду делать потом, после того как помогу им перебраться, старался не думать. Как-нибудь выкручусь.