Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Том 2

– Один взорван, другой трупами забросали! – хмуро сообщает Волошенюк, – Фашисты, гады, туда мертвых животных набросали сначала, а потом погибших солдат и покойников из местных жителей. И в довершении всего, говорят, еще живых наших военнопленных скинули! Проволокой колючей скрутили, чтобы никто не выбрался. Сволочье бездушное! Падлы… Палачи настоящие, инквизиторы! До такого додуматься, это надо полным извращенцем конченным быть… Не от человека, а от шакала какого-то родится! Черное семя… Так что воду брать неоткуда. Все, пустыня у нас подземная раскроется во всей красе!

– Да как такое возможно? – удивлено возмущается Скибин, – Что за зверство? Это же не в какие правила войны не вписывается… Даже негласный кодекс чести насчет воды! А тут такое…

– Какой на хер кодекс? – возмущается Чернышов, – Какая честь? О чем ты, Ваня? Мы же с проклятым буржуем дело имеем, фашистского разлива! Думаешь, почему они на нас зуб точили, а потом войной пошли? Мы другой мир представляем – светлый, справедливый, счастливый для всех! У них – нажива, грабеж, угнетение. У нас – свобода, равенство и братство! И еще интернационализм! Ко всему прочему! Что их и бесит… Они нам такие человеческие простые вещи, как уважение, любовь и дружба, между народами, как основа государства, простить не могут! Не по ихнему, не по капиталистичеки-паучьи выходит! Ни жертв… ни крови! Вот и выплеснулся этот гнойник здесь, со всеми их низменными инстинктами и истинный скорпионовым ликом…

– Ужасно это все, дико! – грустно задумывается Немцов, – Ладно еще взорвать, но живых раненых военнопленных сбрасывать – это верх варварского цинизма и безумной жестокости! Даже звери так не делают… А тут… Настоящие монстры в человеческом облике. И откуда такое берется?

– Я же говорю, Коля – из капитализма! – с мрачной иронией говорит Чернышов, – Мораль денег и личных удовольствий. Ради этого перейдут все мыслимые и немыслимые границы. Мы учим чему – чувству локтя, помощи, товариществу, состраданию. А эти псы поганые, толстосумы? Там набей себе брюхо, забери у ближнего своего последний кусок, думай только о себе… Вот тебе и результат – весь мир кровью залит! Горе и разорение вокруг. Ради того, чтобы кто-то купался в золоте… Вот и вылазит из этого чрева фашистский ублюдок! И рушит все живое!

– Колодцев нет… – как в ступоре повторяет Скибин, – Воду не взять! Здесь в каменоломнях все пусто! Значит, все конец? От жажды никуда не скроешься, это не пуля! Сколько человек может продержаться без воды при самом лучшем раскладе? Дней десять максимум! Да и воевать как – стволы пулеметов охлаждать тоже нечем… Тут никак не разгуляешься! Фриц знал, куда бить!

– Небольшой запас есть, – тихо произносит Немцов, откидываясь головой на выступ скалы, – но это ненадолго! Разлетится как пух на ветру…. И моргнуть не успеешь! И останемся в пустом колодце катакомб… Как жабы в пересохшем русле! Сидеть и глаза пучить в темноте…

– Нет, ребята, не может такого быть! – рассуждает Волошенюк, – Чтобы мы так глупо сгинули. Эти каменоломни помогут, я уверен! Они нам жизнь уже не раз спасли… всем! Здесь находящимся. И в этот раз не подведут. Подземные боги, если где-то во мраке прячутся, они ведь за нас! Да и абсурдно как-то получается, я под обстрелами такими шел, что все вокруг чернотой выжигало, выжил, чтобы вот так, тупо от жажды умереть? Нет судьба, она коварна бывает, но не настолько! Главное сохранить ум ясным, не поддаваться эмоциям! Мы обязательно победим, выберемся из этой ситуации…

– Как, Толик? – гневно вздыхает Чернышов, – Нас за горло берут железной лапой. Обратный отсчет пошел на последние дни… Но даже если так, мы за это время такую феерию огненную фашистам устроим, что они еще потом в кошмарных снах это видеть будут! Хоть с водой, хоть без… я их стрелять и резать буду, пока в сознании и шевелюсь!

– Это понятно. Никто из нас сдаваться не будет! – твердо заявляет Скибин, – Будем сражаться как и раньше, еще с большим пылом! Нас такими штучкам не возьмешь… Только вот проглядели мы что-то в общей организации. Надо было участок с колодцами держать при любых обстоятельствах, или придумывать что-то насчет запасов воды на длительный срок!

– Каким образом, Ваня? – печально улыбается Немцов, – Нас с поверхности выбили, несмотря на все усилия… Перевес неимоверный. Кто знал что так все повернется? Вспомни, с каким запалом пламенным мы от переправы вернулись, вообще в надежде на Контрудар! И что мы в авангарде этого всего полетим, а не в арьергарде застрянем… под землей! Во всех вариантах длительное пребывание в катакомбах никто не рассматривал. Также и другие. Все так быстро и стихийно произошло, что никто и представить не мог, что мы все, несколько тысяч, в каменоломнях в окружении останемся! У Полковника, говорят, вообще задача стояла – отход наших войск прекрыть и сразу же до пролива! Но случилось немецкое кольцо… Вот теперь и увязли в подземной трясине…

– На прорыв надо, снова идти! – размышляет Чернышов, – Другого выхода нет! Торчать тут без воды… Какой смысл?

– Уже ходили! – скептически хмыкает Волошенюк, – И что? Только народу в степи положили немеренно, сократили наш подземный гарнизон наверно на треть точно…

– А что тогда? – горячится Чернышов, – Подыхать от жажды, как закупоренный хорек в норе… Я не хочу такой смерти! Я вообще думал, что воевать только в небе буду! И на землю спускаться только за дозаправкой. А тут мало что под землей, так и еще от засухи загибаешься! Так паскудно… Эти мрази фашистские честно воевать вообще похоже не умеют! Исключительно подлостью.

– Это надо перетерпеть, выход будет, я уверен! – упрямо повторяет Волошенюк, – Вспомни историю! Все крепости всегда брали измором – голодом и жаждой… Мы не исключение! Тоже крепость, весьма своеобразная… Так что определенная логика осады здесь есть. Что-то подобное должно было случиться! И к этому надо быть готовым. И пройти это все, и выйти победителем! И все эти действия фашистов, это тоже показатель… что противник нас воспринимает серьезно, как весьма грозную силу! Иначе все было бы по-другому!

– Все это мало утешает, если срок самой природой нам уже поставлен… Как приговор! – размышляет Скибин, – Просто так сидеть нельзя… в любом случае надо что-то делать, искать решение.

– Не боись! – пытается воодушевить товарищей Немцов, – Наш Полковник с Комиссаром обязательно что-нибудь придумают… Они у нас – таланты редкие, титаны! Все могут! Фашиста остановили, войска вокруг катакомб сковали! Уж с водой как-нибудь справятся. Нас тут целая армия скопилась. Вместе, хором, не пропадем!

– А что тут можно придумать, Коля? – наклоняется вперед к другу Скибин, – Тут хоть профессором будь, хоть головой об стену бейся… А вокруг один Камень! А наверху стволы пулеметные и минометные, плюс снайперы, как последняя изюминка! Вот и вся картинка фрицем намалеванная… Мы когда сюда, еще в начале мая попали, когда штаб охраняли, помнишь – все излазили, со скуки! И нигде и намеков на какие-нибудь водяные источники! Подземная пустыня… Одно только верблюды не ходят! Какие-нибудь мраком порожденные. И барханы этих волнистых пористых стен… Бесконечно, до темного горизонта!

– А если по близлежащим поселкам пошариться? – предлагает Волошенюк, – Тут же не один Аджимушкай рядом, населенных пунктов мелких достаточно. Может, до них прогуляться?

– Время прогулок на свежем воздухе, похоже, закончилось! Раньше еще можно было! – качает головой Чернышов, – По полям скакать, как конь резвый. Хоть под обстрелом, но шальным. А сейчас все, смерть в степи гуляет, припеваючи, простреливается каждый метр и носу лишний раз не высунешь, по малейшему движению бьют! Боеприпасов не жалеют… И вокруг территории каменоломен – видел? Колючкой несколько раз обколесили, минные поля, огневые точки по периметру! Все, запретная, опасная зона! Кто чужой – сразу огонь на поражение… Ни с той, ни с другой стороны не пройдешь. В клещи взяли… Кольцо сомкнули!

– В любой самой безупречной системе есть лазейка, а в нашей огромной запутанной паутине подземелья, тем более! – загорается новыми мыслями Немцов, – А я слышал, что эти каменоломни насколько протяженные, что даже до центра города можно по ним попасть, если знать дорогу, а некоторые ходы выходят прямо в дома поселка, к погребам и подвалам. Мы этим вполне может воспользоваться!

– Это предположение, не проверенное на практике! – хмуро замечает Скибин, – Я тоже подобное уже слышал, но по факту, мы изолированы в замкнутой системе, выходы из которой блокированы противником. Даже до соседних каменоломен добраться не можем. Что там о городе говорить?

– Если все это правда, про тоннели к домам, я думаю, фрицы уже приняли меры! – добавляет Чернышов, – Провели разведку, опросили жителей, и под угрозой расправы узнали всю нужную информацию! Ну и перекрыли все возможные подходы… Тут даже навскидку можно предположить что из такой мощной подземной системы может идти ход к ближайшей хате… Или постройки прямо над пустотами катакомб стоят. Все логично!

– А если у местных проконсультироваться, кто с нами в подземелье сидит? Все выяснить! – оглядывает товарищей Волошенюк, – Они должны знать все хитрости этой местности, и где проходы нужные и где воду можно добыть… Все ходы закупорить тоже невозможно! С такой раскинувшейся сетью каменоломен…

– Было бы у кого спрашивать… А то ведь уже никто ничего не скажет, – отмечает Чернышов, – как не ухищряйся!

– А что так? – недоумевает Волошенюк, – Тут же тьма народу сидит в северной части! Сам видел!

– Да опустело там все! – поясняет Немцов, – Разбежались они все… Бои стихли, они повыходили наружу, разбрелись по домам! Оно, может и к лучшему! Зачем им с нами тут маяться? Осталось несколько семей коммунистов и евреев, большей частью работников Военторга! Им путь наверх закрыт… Их сразу к стенке! И в плане секретов местного ландшафта они вряд ли что знают. Там больше городских, чем сельских знатоков подземелий. Так что сами выплывать в этой тьме будем! Как на боевой машине из смурных облаков!

– По камням само то! – ерничает Чернышов, – Сквозь вековые скалы и по черному лабиринту, от которого голова кругом идет, тоже… Без воды, с остатками непонятной еды, и с тремя патронами в винтовке! Просто шикарно.

– Значит… суждено нам так! – задумчиво произносит Скибин, – Просто так ничего не случается! Видимо должны мы этот путь подземный пройти! И доказать что боец Красной Армии может все!

– Все что нужно, что от нас требует долг солдата и просто советского человека, мы сделаем, сворачивать никуда не будем! – рассуждает Волошенюк, – Только вот у меня вопрос, допустим, найдем мы воду, я уверен, что-нибудь придумаем, все опять станет в обычное русло. А что потом, братва? Как все сложится в условиях блокады? Сколько нам еще здесь обитать, в этих брошенных пещерах? Десантом что-то совсем не пахнет… А фашист все изощренней и яростней становится. Дальше то, что?

Глава 4

Темнота каменоломен странно завораживает. Не отпускает, зовет в себя… Это похоже на опьянение, когда перестаешь думать и разум почти полностью вянет, теряется и исчезает… Чернота проема похожа на Запретную Дверь. Там что-то таится, и с нетерпением ждет, знакомое и грозное. Оно совсем рядом, оно манит бескрайностью пропасти и не отступит никогда. Здесь или в другом месте будет преследовать с терпением и молчаливой мощью скал.

Лейтенант штурмовой немецкой группы внимательно вглядывается в непредсказуемо колыхающийся мрак и поднимает руку. Отряд останавливается. Солдаты замирают как окружающие камни. Слышно только дыхание и биение пульса. Вокруг тихо. Кое-где в тоннелях видны просветы от взрывов в предвходовой зоне.

– Что дальше герр лейтенант? – звучит шепот тенью появившегося унтер-офицера, – Здесь похоже никого нет. И никаких баррикад и укреплений коммунистов. Дальше заряды не пробивают. Монолитная скала! Впереди черная бездна!

– Красные никуда не делись! Здесь даже трупов нет… Мы обвалили только козырьки! И они забились вглубь пещер, – скупо бросает лейтенант, – я полагаю они деморализованы. Поэтому с чутьем охотника ищем красных кротов! Фонари не включать… Света через проломы пробивается достаточно, чтобы обнаружить противника. Держимся в тени, отслеживаем каждое малейшее движение. Работаем отделениями, в случае соприкосновения, параллельными коридорами обходим с флангов, и подавляем очаг сопротивления по заданной схеме. По возможности берем в плен, как можно больше. Особенно командиров. Нужна информация об этом подземном гарнизоне. Кто они и чем располагают.

– А если они нас заманивают в ловушку? И все это хитрый маскарад?

– Тут один камень и пустота! Придумать что-то сложно… Места для маневра нет. Каменный тупик! Единственное неприятное что нас ждет, это удар из-за угла, что мы исключим и ярость загнанного раненого большевистского зверя! На что мы ответим всей огневой мощью гранат и ручных пулеметов. Шансов у них нет…

– Главное не запутаться здесь… Все так переплетено, что голова начинает кружиться! Ориентиры теряются, будто засыпаешь… Или тебя усыпляют. Нужно держаться меток. И не терять тыл из зоны внимания. Тогда мы все пройдем…. Смотрите, там огонек мелькнул! И еще раз…

– Где? Не могу разобрать… Какая-то мутная взвесь висит.

– Вон туда налево, в конце тоннеля! Видите?

– Точно! Это уже кое-что. Похоже напали на след подземного зверя! Теперь ступать бесшумно, не высовываться, оружие к бою! Выдвинуть разведку… Трое вперед, прощупать что там! Явно что-то живое скрывается. Это уже не игра света, источник изнутри идет. Сейчас подчистим эти штольни от жидовско-комиссарской заразы! Всех выведем…

Штурмовики рассыпаются по ветвистым коридорам, занимая позиции. И с ловкостью матерых охотников начинают медленно продвигаться вглубь. Пока ничего не происходит, но вот появляется еле различимый покачивающийся профиль очевидно постового передовой линии обороны. Он словно прислушивается, замирает… И тут, огненными жалами пули прошивают фуфайку и сбивают каску. Что-то грузное с тяжелым выдохом падает вниз. Немецкий отряд устремляется вперед. В боковом ответвлении вырастает еще один контур, слабо освещенный, рядом за грядой камней еще несколько… Неистовый ливень пуль обрушивается, сшибая смутные цели. Все происходит очень быстро. Сопротивления почти нет. Отдельные невнятные выстрелы и все… Становится очень тихо. Повисает обволакивающая Чернота.

– И это все? – усмехается лейтенант, – Так просто? И где хваленное упорство подземных комиссаров? Похоже, предыдущие группы были не достаточно умны и последовательны….

Солдаты возбужденно переговариваются, осторожно включая фонарики, чтобы осмотреть поле боя и забрать трофеи… Часть отряда, тем не менее, берут периметр под контроль, держа на прицеле все проходы. Лейтенант наблюдает за деятельностью подчиненных, зачарованно оглядывает величественный свод над головой, делает шаг, поворачивается, хруст камня по сапогом. И… пространство рвется! От ослепительного сплошного взбесившегося огня! Будто вырвавшегося из самых глубин этой каменной преисподней. Сумрачные скалы окрашиваются пронзительным призрачным пламенем.

Бурлящий огнем поток сносит рассеевшихся по периметру штурмовиков, бросает их на выступающие камни. Кажется вся тьма ожила и ощетинилась огненными копьями выстрелов. Фашисты пытаются дать отпор, но атака такая внезапная, что тех, кто был наготове сбивает сразу, а кто хоть чуть-чуть замешкался, им не хватает тех роковых секунд сориентироваться, определить цель и точно ответить. Красноармейцы появляются словно из ниоткуда, как призраки. Все происходит в считанные минуты, немецкий отряд оказывается в хитром капкане, в котором вязнет и теряет ориентиры. Кто-то падает сраженный шквалом обстрела. Кого-то, по углам, добивают штыками и ножами… Кому удалось вырваться из засады, путается в коридорах, как в коварной паутине, и там наткнувшись на патрули подземного гарнизона, находит свою скорую смерть.

– Отлично, братцы! Кажись всех выкосили! – Бармет вытирает нож, склонившись над трупом тучного штурмовика, – Неплохо с чучелами получилось! Клюнул фриц на наживку!

– А куда он денется, фриц этот? – из узкого тоннеля выходит политрук Горошко, – с двумя дымящимися пистолетами в руках, – - Мы еще не то придумаем! Это так, на первое время… Прелюдия, так сказать!

– Твоя идея, Николай! Ты у нас мастер на изобретения, самые невероятные! – меняет пустой диск на ручном пулемете капитан Скрыль, – Очень даже потрясающе для комиссара! Тебя бы в диверсионный отряд, а не на партийную работу! Что такое агитация по сравнению с твоими боевыми подрывными талантами. Не меньше взвода гансов уложили, и все благодаря твоему плану!

– Одно другому не мешает, – рассовывает в кобуру и за пояс пистолеты Горошко, – где слово, где дело, все должно во взаимосвязи пребывать!

– У тебя их сколько, артист? – улыбается Бармет, кивая на торчащие стволы и рукояти, – Не многовато для одного?