Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Том 2

– Нормально. Само то… Четыре их у меня, – с гордостью произносит политрук, поглаживая оружие, – два «ТТ», один Стечкина и люггер трофейный. В тоннеле в ближнем бою самое удобное. Я с двух рук бью!

– По македонски? – спрашивает Скрыль, – Лихо однако…

– Именно так! Плотность огня высокая.

– Как приноровился? – устало облокачивается на пулемет Скрыль, – Я слышал, неудобно с двух рук сразу стрелять. Прицелиться толком не успеваешь… И в сторону ведет сильно. Теряешь контроль и точность.

– Есть такое… Но это от неопытности, в первое время случается. А если прилежно упражняться, так лучше и быть ничего не может. Особенно в таких тесных коридорах как наши! Когда враг маячит, перекрывая весь проход… Что может быть лучше? Винтовка в окопах, на открытой местности хороша. Бьет на километр и больше. А здесь что? Куда с ней? От стены к стене! Как будто в доме у себя стрелять в комнатах, бандурой такой… Тут автомата и то много. Поэтому в стычках в наших извилистых узких коридорах, пистолет наиболее оптимальный вариант.

– Ты ими увешан как пират! – замечает Бармет, – Просто Эдвард Тич, «Черная борода»! Тот тоже также ходил, только у него вроде еще больше было… Палил из них как артиллерийская батарея! Враги от одного вида разбегались.

– Видать неплохой воин был! Сорви-голова… Аристократов и прочих зажравшихся господ гонял. Это хорошо. В мире справедливость должна быть. Равенство. За это мы все и боремся, так или иначе… Вот бороду еще отпущу в этом подземелье и буду точно как этот самый флибустьер! Кошмар на фашистов наводить, – усмехается Горошко, – здесь и одного дня, в этой каменоломне хватит, чтобы измениться кардинально!

– Недолго ждать! Мы и так уже зарастаем, все в щетине, толком не побреешься тут, только клочья волос рвешь! – охает Бармет, – А рожи уже у всех черные! От грязи и копоти. Воды почти нет… Можно без оружия фрицев пугать. Выглянул из трещины в земле, зыркнул глазам и все, караульный подох тут же!

– Ничего, это временно! Отмоемся… Покантуемся еще малость в подземелье этом, и на волю! Когда наши подойдут с десантом, – с нотками мечтательности произносит Скрыль, – а что касаемо оружия, так я мелочь не люблю! Мне бы калибр побольше. Чтоб с громом и молнией! Чтоб сразу в клочья… Любую мразь! Вот он родимый, друг и товарищ на века… Пулемет – это вещь! Величайшее изобретение военной мысли. Удивительная мощь и грация, настоящее вдохновение запечатленное в металле! Сколько ума и страсти. Обожаю… Это же наследие богов-громовержцев, не иначе! Как полыхнет, как только начинает отбивать ритм, у меня внутри будто пробуждается что-то великое и необъяснимое. Сливаюсь с ним воедино. Он как живой, как воскресший зверь фантастический из мифов! Нет слов… Ну а ты, Георгий что предпочитаешь? К чему душа военная лежит?

– Нож люблю. Быстро, надежно, незаметно. И никаких осечек как в огнестреле быть не может. Все в твоих руках! А так в целом все что удобно, в зависимости от ситуации! Иногда и голыми руками задавить можно. Это уж как карта ляжет…

– Понятно, – кивает Скрыль, – бойцы вон урожай собирают, сегодня прилично! Штурмовиков снаряжают богато. От гранат до пулеметов! Даже жратвой на время задания. Поэтому куш хороший взяли!

– Будет чем воевать, – довольно качает головой Бармет, – а то с боезапасом у нас туговато… Некоторые подразделения винтовку на троих, а то и на пятерых делят. Сам видел. Так что эти проникновения в катакомбы очень кстати. Не надо под пулями к фашистским окопам ползти за добычей! Сами приходят сюда… Весьма удобно!

– А я не люблю немецкое, – поеживается от холода Скрыль, – особенно автоматы. Херня полная! Только шпану пугать! И то как повезет… Крайне неудачные виды. Есть конечно у них отдельные образцы, заслуживающие внимания, но наше родное ближе. И толковей!

– Придется осваивать все заморское, свое уже заканчивается! – отмечает Горошко, – Хотим или нет, а придется новую грамоту осваивать. Да и вообще тактику надо менять. Фашистов нужно заманивать сюда глубже, все каменоломни сделать единой Ловушкой с разными уровнями, а не держать глухую оборону на линии входов. Бить их здесь, на нашей территории, только по нашим правилам. Навязывать свою игру… А так они уже все наши посты вычислили, все огневые точки, все входы и щели. А любая статичность – это половина поражения в сражении. Принцип любой охоты – будь незаметным, перемещайся… Не дай себя обнаружить, будь неведимкой!

– Предлагаешь их и дальше сюда запускать? – изумляется Скрыль, – Не рискованно?

– Хуже сидеть закупоренным в одном месте. Да, впускать! Пусть заходят, почти свободно… Далеко не уйдут! Запутаются как рыба в сети. А невод катакомб очень огромный! Не вообразить… Я бы вообще отказался от четкого базирования, а создал бы мобильные летучие отряды как гусары Дениса Давыдова и кружил бы по темным галереям до изнеможения и полного уничтожения. Им здесь не закрепиться. Никак! Другой формат… сбивающий всю их баварскую респектабельную логику! Тут им полный конец настанет… Для гансов здесь могилу можно огромную организовать. С размахом! Весь керченский гарнизон вместить. И крест железный громадный на верху поставить… Как напоминание о всех диких и жестоких завоевателях!

– И как это все мыслишь? – озорно спрашивает Бармет, – Как это все провернуть?

– Да тут особо и стараться не надо. Все готово… Создано самой природой. Немного фантазии и все обернется фатальной западней для «непобедимого Вермахта». Массу интересного можно наделать на каждом шагу – от банальных растяжек до очень занятного минирования. Тут им на головы потолки рушить можно. В ямы сбрасывать… целыми подразделениями. Блокировать на тупиковых участках. Создать сеть различных засад, самых необъяснимых. Утягивать вглубь мрака и бить наверняка!

– Очень шатко… Я бы сказал непредсказуемо, – озирается Бармет, – куда чаша весов качнется! Тьму местную не просчитаешь… Это всегда путь по краю. Я за крепость! Нечего фашистскому отродью здесь гулять! Заманивать их малыми группами и давить здесь, это все замечательно. Но лучше фрицев снаружи из амбразур косить, да и вообще близко не подпускать! Тогда мы обретем вес и все, что здесь происходит будет надежно скрыто.

– Немцы тоже не дураки, – холодно произносит Скрыль, – Они все просчитывают тщательно. Когда начнут нести серьезные потери под землей, они сюда не будут лезть с такой прытью, как сейчас. Перейдут к другой тактике. Это очевидно.

– А что тут еще может быть кроме штурма? – поворачивается Бармет, – Им наше присутствие здесь поперек горла! Мы в тылу у них сидим, и не просто сидим, а долбим каждую ночь! Какой армии это понравится? И чем скорее они с нами разделаются, тем им лучше… Только мы им не дадим этой возможности. А дождемся наступления нашей армии, и вместе сокрушим врага лютого!

– Осада, – задумчиво выдыхает Скрыль, – когда они удостоверяться в бесполезности лобовых атак, перейдут к измору. Также как с любой крепостью. Еще в стародавние времена. Перережут все возможные пути к нам. Будут нас петлей голода и отсутствием самого насущного душить. Как это обычно бывало и раньше в истории.

– Ну у нас сейчас не Средневековье, – замечает Горошко, – такой большой район как эти каменоломни с сумасшедшим переплетением ходов, контролировать сложно. Это не замок на открытой местности осаждать. Здесь все гораздо тяжелей и непредсказуемей. Подземелье по побережью огромное, теряется на десятки километров, некоторые тоннели говорят, аж в центр города ведут. Тут весь полуостров изрыт этими хитрыми змеиными коридорами, даже старожилы за голову хватаются… Это непростая задача для фрицев! Почти не разрешимая. Так что справиться с нами осадными методами будет очень трудно. Мы везде!

– Наша система к сожалению изолирована от других, – сообщает Бармет, – мы отрезаны даже от своих ближайших соседей, что засели в Еврейских катакомбах. Там говорят морпехи и кавалеристы сражаются и 1 запасной полк Крымфронта. Так мы до сих пор с ними связь установить не можем.

– Найти проход всегда можно, хоть по поверхности, хоть снизу. Пробить часть стен на худой конец… В таком громадном сооружении старом, природы и человека, можно много чего сотворить, – стоит на своем политрук, – тут во мраке все может быть. И хорошее и плохое. Главное штурвал повернуть в правильную сторону!

– Знать бы еще где эта сторона! – с налетом грусти смотрит Скрыль в темную даль, – А то бредешь в потемках, и не угадаешь, что тебя за ближайшим поворотом ждет. То ли ангел спасения, то ли черт полной погибели. Словно играешь в какую-то дьявольскую игру! И ты в ней просто пешка…

– Насчет ангелов это вряд ли, – усмехается Бармет, – а вот бесов здесь вероятно, достаточно. Самых разных! Мрак наплодил щедро…

– Тьма наш союзник сейчас, если не самый близкий друг! – улыбается Горошко, – Да и чертей всех под ружье поставим, заставим присягу принять… Пусть повоюют за правое дело, им полезней будет.

– Нечисть за свет воевать никогда не будет, черт он и есть черт! – категорично заявляет Скрыль, – И его братья в фашистских мундирах над нами по камням скачут. Так что одни мы здесь… Кому свет и жизнь нужна!

– И мы за нее постоим! Нас много в каменоломнях, одно радует, – отмечает Бармет, – Как бы ни было, а сила в этом подземелье огромная собралась! Фашистам нас не взять. И сами катакомбы произведение удивительное, неоднозначное, Николай прав, тут вся логика ведения войны рушится.

– И если это все усилить, – добавляет Горошко, – получится настоящая гиблая топь для фрицев. Многих их утянет наша каменоломня, только немного сообразительности и все. Фокусы можно получше чем в цирке показывать! Все исходные материалы имеются.

– С чучелами ты здорово придумал, и главное места нужные выбрал, – воодушевленно произносит Бармет, – все как по нотам прошло! Ни разу не сфальшивили!

– Фрицевская щука любит блестящее, – улыбается политрук, – вот наживку и заглотила! И попалась на крючок! Мы еще много таких натаскаем. Улов будет завидный. Ловля только началась. Они думают, что нас в угол загнали и охотятся, но пусть тешатся этой мыслью, на самом деле все наоборот…

– А у меня чего-то совсем ничего не придумывается, фантазия истощилась, – откровенничает Скрыль, – все напротив доходит до предельной простоты и ясности. Упал за камни, выбрал наилучший сектор обстрела и молоти от всего сердца! Пока последняя черная гадюка не издохнет… пока патроны не кончатся. А там уже и в рукопашную можно!

– А я все еще не могу привыкнуть к этому подземелью, – делится Бармет, – путается все. Весь этот масштаб конструкции каменной, утопающей во мраке, в уме не вмещается. Я привык картинку видеть целиком. Поэтому в разведке на поверхности, мне проще. Для того чтобы оценить ситуацию, мне нужен все охватить взглядом со стороны. И тогда просчитав все варианты, выносить верное решение. А эти катакомбы словно играют с тобой в черной каменной маске, усмехаются… Как увидишь эту завесу тьмы колыхающуюся, как заводь мутную, так и думаешь что хочешь, что там может случиться и как все повернется.

– Да, они далеко не просты, камешки все эти вокруг, – кидает короткий взгляд на нависшую скалу Скрыль, – иногда такое чувство охватывает, будто смотрят они на тебя, как живые! И очень не по себе становится. Кто это может быть? Зачем следит? И главное невидимый совсем. Или мы уже себя так здесь накручиваем?

– Чем запутанней и сложней, тем лучше, – не унимается в своих идеях Горошко, – если нам трудно, каково противнику придется! Они же теряются здесь с первых метров… А дальше и говорить не надо, собьются с курса и пойдут вглубь этой пропасти! Навеки…

– Если захотят они еще сюда спуститься, – скептически бросает Скрыль, – после таких расстрелов в упор, как сегодня. Им солдат терять в таких количествах ежедневно не резон, они прагматичны до каждой мелочи. Уверен, что они пойдут на что-то другое.

– Заставим! – твердо чеканит Бармет, – Куда денутся! И наверху шороху наведем ночью и здесь в пограничной зоне покрошим. Но пускать дальше все-таки их нельзя! Таково мое мнение. В кошки-мышки здесь с врагом играть нельзя. Эта территория должна быть для противника закрытой.

– Нельзя нам наружу особо высовываться, – наставляет Горошко, – они уже огневых точек накрутили по периметру, носа не высунешь. Снайперы во всю орудуют. Погодите еще минами все обнесут. Тогда шагу не ступишь! Пусть лучше к нам заявляются. Мы встретим со всей широтой русской души… Тьма и лабиринт брошенный – наши козыри! Считай, дополнительное оружие. Здесь нужно сражения основные вести. Ловить врага, накидывать черное покрывало и бить безжалостно! Изводить заразу фашистскую в этой Глубине…

– Обратная сторона всего этого тоже есть, – напоминает Бармет, – мы не пауки и не летучие мыши, чтобы во мраке подземном жить. Постоянный холод могильный, согреться не можем, и полное отсутствие дневного света. Долго здесь сидеть нельзя. Люди начнут чахнуть и вянуть, как цветы без солнца и воздуха. Да и вообще пребывание в таком подземелье как колебание маятника на краю – туда-сюда! Как качнется, как повезет…

– Кто интересно всю эту махину раскачивает? – поднимает взор вверх, к темному изломанному своду Скрыль, – Такую махину громадную? И судьбы все наши? Как нас вообще угораздило здесь очутиться? Я даже и не понял… Будто ветром шальным занесло! И попробуй теперь отсюда выпутайся, как в трясину черную угодили. И чем все это закончиться, неизвестно.

– Все наладится, мы живы и с оружием в руках, – ободряет Бармет, – а это уже не мало! И нас тысячи, подземелье как улей гудит, и когда мы…

Внезапно по застывшим галереям прокатывает странный рокот, будто что-то летит, не то живое, не то механическое. Надсадно ухая или утробно завывая…

– Что это? – оглядывается Горошко, – Такое чувство что со всех сторон идет.

– Ветер? – предполагает Бармет, – Мы же в предвходовой части каменоломен, может сквозняки свои песни играют. Бывает тут такое!

– Не похоже, больно звук громкий и разнородный, с переливами, – оценивает политрук, – ветер даже самый сильный так выть не будет. Тут непонятное что-то. Вроде что-то животное напоминает, и в тоже время как треск какой-то… Весьма странное сочетание.

– Тогда что? – вглядывается в непробиваемую стену темноты Бармет, – Явно не голос и не сигнал акустический. На шелест или шепот похоже…

– Хрен знает, чего это стонет в штольнях, – щелкает затвором капитан Скрыль, – тут чего только в этой темени не роится, если копнуть этот мертвый ворох подземелья! Какая угодно сатана приблудилась тут, окромя нас… Вот и живем вместе, бок о бок! В затылок друг другу дышим. И кто жив останется, только скалы эти нависшие и узнают…

Глава 5