Обратный отсчёт

– Что случилось? – голос Травматурга. – Что ты видишь?

– Всё плывёт, – сумел ответить Плетнёв. – Как будто волны.

– Понятно. Могло быть хуже. Закрой глаза, мы уже почти добрались. Сейчас я протяну тебе локоть – хватайся. Правой рукой. О, и вы уже здесь! Отлично! Помогите ему дойти.

– Что такое? – низкий, приятный женский голос. Захотелось открыть глаза, но Плетнёв сумел себя перебороть.

– Похоже, поймал Алису, – голос Травматурга. – Вадим, бери меня за локоть. Вот так. Старайся не падать, иди медленно. Тебя сейчас возьмут за левую руку, не пугайся.

Прикосновение оказалось мягким и приятным.

– Ничего страшного, это скоро пройдёт, – тот же голос. – Молодцы, что сумели пробиться. Так… иди осторожно, тут ступенька, перешагивай. Вот так. И ещё немного…

Щелчок, слабый скрип. Другое ощущение пространства вокруг, другие запахи.

– Всё, сейчас я тебя отпущу. Позади тебя кресло, осторожно садись и медленно открой глаза. Вот так, молодец.

«Такое странное произношение, – успел подумать Плетнёв. – Вроде бы всё верно, но чувствую, что русский не родной для неё язык». Он попробовал открыть глаза, но веки стремительно тяжелели, накатывала слабость, но теперь она несла не дурноту и ужас, а спокойствие и тепло.

– Устал, бедняга, – успел ещё услышать Плетнёв, а потом тьма сомкнулась над последними искорками сознания.

День 43. Кысь

Проснулся, словно включился. Плетнёв открыл глаза, отчего-то первые несколько секунд воспоминания о безумном недавнем дне показались ему всего лишь странным и жутким сном. Но вот открыл глаза и понял, что он где угодно, только не дома. Незнакомая комната. И похожа она, если уж начистоту, на больничную палату.

Плетнёв уселся в постели и протёр глаза. Хм… На нём, простите за подробности, не его нижнее бельё. Другое. И кто, простите, раздевал и всё такое? Ни единого воспоминания.

– Где я? – услышал он свой голос. И почти сразу же щелчок, на дальней стороне стены по левую руку возник из ниоткуда дверной косяк, и отворилась дверь. И внутрь вошёл… Травматург. Всё тот же, седовласый, улыбчивый, с ехидным прищуром. Но на этот раз не в нелепом плаще странного покроя, а в совершенно повседневной одежде, на нём были джинсы, спортивные туфли, рубашка и свитер.

– Мы в убежище, – пояснил он просто. – Ты проспал четырнадцать часов. В том углу есть дверь, увидишь, когда подойдёшь. Приводи себя в порядок и через пятнадцать минут выходи. Надень вот это, – протянул Плетнёву предмет, напоминающий наручные часы на стальном браслете. – Налево, прямо по коридору до двери с надписью «Столовая». Запомнил?

Плетнёв послушно всё повторил.

– Там всё расскажем. – Травматург кивнул, и удалился. Щелчок – и дверь закрылась, и тотчас дверной косяк и самый вид двери растаяли и пропадали. Вот это да!

* * *

– Знаешь, Сергеич, я вот первый раз обрадовался, что московские у нас это дело забрали. – Панкратов приехал не один, а с Варварой. И обе «секретные жены» сейчас общались между собой в другой комнате. – Такой пистон всем вставили.

Уж да. Такого разноса кабинеты службы не видели уже давно. Когда стало в общих чертах ясно, куда движется Пришвин, неожиданно последовал приказ: данные «Аргуса» передавать туда-то и туда-то, а новосибирская команда будет подстраховывать. Вот и подстраховали: Пришвина нет, Плетнёва нет, Груздеву видели поблизости от тех мест, где впоследствии появлялся Пришвин с «заложником», но и её след простыл. А самое главное, что ничего особенного нет по тем адресам, написанным на листке бумаги в том злополучном баре «Солярис». Живут там самые обычные люди, всегда на виду, ничего секретного или хотя бы минимально подозрительного.

Пока что единственная зацепка – Галина Петренко, девушка Плетнёва. Но и её пока что нет, она уехала на конференцию в Прагу. Скоро будет. И что толку? Куда могли деться два человека из запертой комнаты? Двое спецназовцев не смогли даже припомнить, что с ними случилось. Всё, что нашли, это отпечатки пальцев Плетнёва. И всё.

Ах да, надпись губной помадой на столбе близ входа в подъезд, возле которого видели Плетнёва с неопознанным пожилым человеком. И не где-нибудь, а в Красино, которое никаким боком не по дороге в Засолье. Надпись сообщала адрес морга в Засолье, плюс ещё два слова: «третья ячейка». Если речь о холодильнике морга, так внутри указанной ячейки лежало тело неопознанного, выловленного в реке накануне. И что такого важного в этом теле?

– Личность этого, из третьей ячейки, установили? – поинтересовался Колосов.

– Бомж. Приятели его опознали. В миру – Федосеев Павел Олегович, шестьдесят второго. Заснул на берегу реки, сильно под градусом, свалился, и всё на этом. Его имущество уже доставили и изучили. Ничего там нет. Уже подняли всю его родословную, родственников и знакомых шерстим. Чую, Сергеич, зря это всё. Откуда эта Груздева могла знать, кто будет в третьей ячейке? Все странности в её жизни начались вчера. А до того – работа, компания друзей, дом. И так по кругу.

Колосов только головой покачал. И тут зазвонил мобильный.

– Да. Так точно, товарищ генерал. Есть. Так точно.

И отбой.

– Вот доложу генералу, что ты не встал по стойке «смирно»… – проворчал Панкратов. – Я так понимаю, нам приказано во всём этом разбираться? Отправлять людей по этим адресам?

– Отправляй. Там, поди, всё уже затоптали. И знаешь, что? Поручи-ка это Архипову. Может, что высмотрит. Все снимки, все оперативные материалы – нам. Что по Тормышеву?

– Охранников пока не нашли. Но есть следы, они, похоже, решили ограбить хозяина. Дай пару суток, Сергеич, и так не своими делами занимаемся.

– Ну так пни кого надо, чтобы занимались. Ладно. – Колосов поднялся на ноги. – Видно, и эта ночь будет бессонной. Выясни вот что, с чего вдруг то число было на бумаге. Груздева в игры не играет, о Шодан ей знать неоткуда. Но ведь написала число?

– Намёк понял, Сергеич, – покивал Панкратов. – Ты, главное, от генерала пока отбивайся. Теперь-то на нас все шишки падают.

* * *

– Обалдеть… – прошептал Плетнёв, когда появился в столовой. Там были все: Док, Профессор, Магна и Лаки. Ну и Травматург.

– Вы – Лаки. – Плетнёв встретился взглядом с названной. Та улыбнулась и кивнула.

– Вы – Док. Вы как двойник Храмова, да? Вы – Профессор, а вас… – он потерянно посмотрел на Магну. – Извините, не знаю.

– О ней не было в книгах, – пояснил Док. – Это Магна, прошу любить и жаловать. А вы…

– Плетнёв Вадим Сергеевич. Можно просто Вадим. Наверное, бессмысленно спрашивать, где я?

– Бессмысленно, – согласился Док. – Садись, садись. Раз ты нас знаешь – подскажи, откуда.

– Книги читал, – признался Плетнёв. Стало как-то неуютно. – То есть что… там всё правда?

– Только имена, – поправила Лаки. – Долгая история. Пока ждём Шефа, предлагаю пообедать. Док, процедура обычная?

– Самая обычная. С тобой поговорит Шеф, – пояснил Док. – Последний шанс вернуться домой к простой и размеренной жизни. А там по итогам. Вон там, выбирай на столе, что будешь есть.

Потрясающе. Кто бы ни готовил, каким-то образом он точно угадал то, чем Плетнёв любит обедать. Ну, может, не каждый день именно так… Солянка, овощной салат и отбивная. С ума сойти!

Все дождались, когда вновь прибывший сел за стол рядом с ними. И только потом все остальные выбрали, чем будут обедать. А там было, из чего выбирать. Интересно, кто всё готовит?

– О делах не говорим, – пояснил Док. – Хотя бы потому, что у тебя пока нет допуска. Вильям сказал, ты неплохо держался.

– Болтал без умолку, – хмуро уточнил Плетнёв. Теперь чувствовал себя вовсе не в своей, простите, тарелке. Память возвращалась. И лучше бы она этого не делала.

– Это нормально. Бояться – нормально, – уточнил Док. – Ну всё, всё, не мешаю. Приятного аппетита!

Остаток обеда прошёл в тишине. Стук ложек и прочих приборов не в счёт. Нет, и в самом деле, кто готовит? Ведь все блюда были разные! И даже не спросил – может, кто-то для себя именно эти присмотрел…

Ладно. Плетнёв закончил с обедом и поступил так же, как Травматург, закончивший трапезу первым, он сложил посуду в моечный шкаф, туда же и поднос поставил. Занятный тут общепит…