Обратный отсчёт

– Никак нет, товарищ капитан.

– Вольно. Капитан Страйк, рядовой Плетнёв в вашем распоряжении.

* * *

– С ума сойти! – признал Плетнёв, ошарашенный донельзя. То, что коридоры эти выводят куда-то под землю, он краем уха уже услышал. А может, Травматург явно сказал, сейчас не вспомнить. Но вот увидеть такое…

Помещение было таким же, как все остальные (пусть даже пока что ни видеть, ни даже знать об остальных Плетнёв не мог), эллиптический цилиндр, высота которого от шестидесяти до восьмидесяти пяти метров. Сейчас они стояли на дне, и прямо перед ними был деревянный дом и сад вокруг него. И если там, где стояли Лаки и Вадим – у самой стены – царил полумрак, то вокруг дома всё было ярко освещено. Причём источник света Плетнёв не мог увидеть, как ни пытался.

Лаки с улыбкой смотрела на обалдевшее лицо спутника.

– Я тоже всякий раз удивляюсь. Она впустит тебя одного. Так положено. Главное правило – не беги. Там может быть страшно, неприятно, у всех по-разному. Что бы ни случилось, не беги. Если страшно – кричи, это можно. Но стой на месте! Это ясно?

– Так точно, товарищ капитан.

Лаки рассмеялась и хлопнула Плетнёва по плечу.

– Мы не на операции. Можно простыми словами. А сейчас обходи Помещение у стены, пока не увидишь тропинку. Как только увидишь, иди по ней. Надолго не останавливайся и не сворачивай. Войдёшь в дом. Как только профилактика закончится, тебя выпустят. Пойдёшь по тропинке обратно, я буду ждать здесь.

– Как она хоть выглядит?

– Не знаю. Ну то есть не знаю, что именно ты увидишь. Запомнил? Повтори.

– Что бы ни случилось, не бежать, – повторил Плетнёв, чувствуя себя отчего-то глупо. – Обходить Помещение у стены, пока не увижу тропинку, а затем идти по тропинке, и войти в дом.

– Всё верно. Потом расскажешь, что видел. Ну, удачи!

Помещения не то чтобы колоссальны, но большие, большая полуось эллипса от двухсот десяти до трёхсот метров, малая метров на пятьдесят короче. Вроде бы ничего особенного, но идти во мраке, в совершенно неподвижном воздухе без запаха, в тишине… А домик выглядит, как игрушка! Как такое вообще возможно?! Откуда там свет?

Тропинка показалась внезапно. И впрямь не заметить её невозможно. Она вилась причудливой змейкой, посредине была ярко-белая и тускнела по краям. И идти точно по ней? То есть петлять? Ну ладно.

Минуты через три Вадим почуял неладное. Дом не приближался; зато всё вокруг отдалялось. Он оглянулся, увидел складной фонарь наподобие торшера, который взяла с собой Лаки. И она помахала Вадиму: «Иди, мол, не останавливайся».

Он шёл, и шёл, и шёл. Тропинка петляла, и сам Вадим петлял вместе с ней. А дом не приближался! Так прошло минут пятнадцать, тропинка внезапно перестала вести себя, как в сказке про Алису в Зазеркалье. И только сейчас Вадим увидел, что сад, и прочее словно бы прорастают из каменного ровного пола, по которому он шёл до того, возле самого дома и шагов на тридцать вокруг были клумбы и тропинки, а дальше начинались вкрапления камня, и постепенно начинался просто камень. Вадим ещё раз оглянулся. Ничего не видно, вокруг было светло, как днём! Вадим запрокинул голову, и оторопел ещё раз. Солнце! И облака! Но как??

Ладно, это потом. Вадим подошёл к двери и постучал. И дверь отворилась мягко, беззвучно.

– Здравствуйте, – позвал Вадим, проходя внутрь. Аккуратно закрыл дверь за собой. – У вас дверь была открыта.

И внутри всё такое нарядное, словно в кукольном домике! Ковровые дорожки. Стол – резной, произведение искусства! – и кружевная салфетка поверх. Печь (видно, что ею пользуются и следят) была аккуратно побелена, нет ни сажи, ни грязи, ни трещин. Лавка у входа, веник для валенок, что ли? Но ведь лето на дворе!

Дверь в следующую комнату была открыта. Вадим заметил движение слева, там, на лавке возле печи, лежала и дремала в корзинке небольшая трёхцветная кошка. Открыла глаза, посмотрела на человека, зевнула и закрыла глаза вновь.

– Здравствуйте! – повторил Вадим, ощущая себя глупо. И где же хозяйка? Судя по намёкам, можно и вовсе не увидеть её. И в чём заключается эта профилактика? Если Док действительно выдал капсулу той самой панацеи, то все хвори, если они и были, через пару часов пройдут навсегда. Тогда зачем он здесь?

Звук. Новый звук, Вадим не сразу опознал его. Пришло понимание, что это часы, ходики. В соседней комнате? Вадим оглянулся и увидел новый сюрприз: не стало входной двери. Ровная стена! Всё остальное осталось, а дверь исчезла.

Ну хорошо. Ощущая себя той самой Алисой в Зазеркалье, Вадим медленно прошёл вперёд. И точно, на стене слева от входа висели часы. И тоже детские на вид, словно игрушечные. В форме скворечника, а гирьки в виде еловых шишек каждая. Надо же! Ковёр на полу – сложный узор, мозаика с мельчайшими деталями. И ещё стол, и четыре стула. И всё это резное, чистое, нарядное. «А вон в том углу, – припомнил Вадим, – у бабушки стоял телевизор».

Звук позади; Вадим обернулся – никого. Что-то упало там, на кухне? Показалось? Вадим вновь обернулся… и увидел телевизор. На такой же тумбочке, которая стояла в бабушкином доме! Вот это да! Откуда взялся?

– Так это её дом?! – удивился вслух Вадим. Следующая дверь, в спальню, открыта. Но туда как-то не очень хотелось, там полумрак, задёрнуты шторы, и две кровати, каждая с пирамидкой подушек. И тоже как у бабушки! И комод справа от входа. Что творится, где он?

– Это дом моей бабушки?

Снова движение. Снова кошка! На этот раз корзинка стоит на полу у стола, откуда взялась, вроде бы не было? Кошка или такая же… или та же. Спит, не обращая внимания на человека.

– Как интересно, – прошептал Вадим, и решил вернуться на кухню. Вернулся – корзинка на лавке, и кошка в той же позе. Бок, это видно, приподнимается и опускается – дышит. Ноль внимания на человека. А вторая, но её не видно! И тут Вадим понял, что невозможно встать так, чтобы видеть обеих кошек сразу. Шагнул вправо – увидел ту, что в гостиной, шагнул влево – увидел ту, что в кухне.

Что-то пронеслось мимо, он не заметил, что это было, но порыв ветра скользнул по щеке. Вадим оглянулся и замер.

Сознание не сразу восприняло то, что видели глаза. Она стояла на расстоянии пары шагов, светловолосая девушка, на вид лет шестнадцати. Голову и плечи видно отчётливо, а ниже (Вадим опустил взгляд, смутился, и тут же поднял) всё словно окутано туманом. И похоже, она не одета.

– Здравствуйте, – повторил Вадим в который раз. – Я Вадим Плетнёв.

Девушка кивнула, улыбнулась, и… словно пропела несколько тактов песенки. Интересно звучало – вроде голосом, но изобразила инструмент наподобие флейты. И что это значит?

Она – облако клубящегося тумана – шагнула к нему. И лицо её изменилось, на глазах стало лицом Галки. Вот чёрт, ведь совсем забыл про неё! Что с ней стало, где она сейчас? Небось ищет уже, с ума сходит…

Девушка – Галка? – отрицательно покачала головой. И вновь потекли очертания, и человеческая голова стала превращаться в кошачью, в голову домашней кошки! И, похоже, именно той трёхцветки, что лежала в корзинке!

Вадим, сам от себя не ожидая, осторожно протянул руку (девушка, или что это теперь было, не отшатнулась, никак не выразила недовольства), и прикоснулся ко лбу. Погладил его, поражаясь тому, насколько мягкая шерсть. И услышал… что существо перед ним мурлычет. Да громко!

Вадим улыбнулся и осторожно отвёл руку. «Кошка» приподняла губу, отчего выражение морды-лица стало улыбающимся. И вдруг разинула пасть во всю ширь и зашипела! Ноги чуть не подкосились. А из тумана перед Вадимом возникли две лапы, на каждой выпущены когти, сантиметра по три в каждом. Вадим успел ещё подумать: «Чем же я разозлил её?», как обладательница когтей отступила на шаг, а потом бросилась на Вадима.

Но оказалось, что бросилась не «на», а «сквозь» словно Вадим стал бесплотным. Его словно огромной подушкой огрели по лицу, он выдохнул, а вдохнуть не удалось, горло словно клещами сдавили. Вадим тщетно старался вдохнуть, изо всех сил… пока не понял, что упал на четвереньки, и дышит судорожно, из последних сил, а лёгкие горят огнём.

«Мр-р-рау!»

Он сумел оглянуться. Позади него по полу сновали… мыши? Что-то ещё? А трёхцветная кошка ловко прыгала за ними и наносила удары лапой. Не переставая вопить и шипеть. И с каждым ударом одной бегающей мышью становилось меньше. Вадим с трудом поднялся. Лёгкие ещё обжигало, на губах держался привкус крови. Что это было? Кошка, он заметил, уселась умываться, а мыши… Вряд ли это были мыши. Выглядели они, скорее, чёрными кляксами, они исчезали, то ли в пол впитывались, то ли что ещё. Кошка чихнула и замерла, глядя на человека, она держала перед собой переднюю правую лапу и выкусывала что-то между когтей.

– Будьте здоровы! – пожелал Вадим вполне искренне.

Кошка мяукнула, и прошла мимо него, держа хвост трубой. Потёрлась о ноги человека и… направилась в корзинку у стола.

Движение воздуха. Вадим оглянулся, вновь возникла входная дверь. И открылась. Это намёк? Пора уходить?

– Спасибо, – добавил он, совершенно не представляя, к кому обращается. И что всё это было? Никаких «клякс» на полу уже не было. Откуда они вообще взялись?

Кошка улеглась в корзинку и перестала обращать внимание на человека. Видимо, это был действительно намёк. Вадим вышел и обнаружил, что снаружи, у входа, стоит Лаки с изумлением на лице. Вадим хотел было что-то сказать, но Лаки прижала палец к губам, и глазами указала за спину Вадима. Он оглянулся и снова увидел ту девушку, одетую в туман. Очертания тела, кроме головы и плеч, почти не угадывались. Она заметила, что оба гостя смотрят, и указала рукой. Туда.

Туда – это за дом, по дорожке, мощенной белыми круглыми камнями. А вокруг было так красиво! Клумбы, тропинки, даже беседка вроде бы видна, поодаль. Дорога петляла и кружила, но в конце концов привела к… зеркалу. Огромному, выше человеческого роста зеркалу в тёмной, металлической прямоугольной раме. Лаки оглянулась, Вадим последовал её примеру. Девушка – «Кысь»? – стояла позади, шагах в трёх. И ободряюще кивнула – туда, мол.

Туда? Сквозь зеркало? Лаки взяла Вадима за руку.

«На счёт три проходим, – услышал он её голос, хотя губы не шевельнулись. – Главное – молчи. Готов?».

Вадим кивнул.