Гонки на маршрутных такси

Килькина работала в этом кафе вторую неделю, но уже собиралась увольняться, а потому с клиентами особо не церемонилась. Работа в приличном заведении, как охарактеризовал кафе принимавшей её на работу директор, претила Аннушке. Необходимость обслуживать понтовых мажоров с их самодовольными тёлками, а также прочую деловую шушеру, мнящую себя олигархами, вызывала в простой душе Ани Килькиной бурю протеста. Клиенты уличного ларька, с которыми она общалась ранее, изысканными манерами, конечно, не отличались. Но они были настоящими даже в своей пьяной тупости, в них звучала живая душа с горящими от похмелья трубами. Именно там Аннушка познакомилась с Мишей Ферзём, который спас от верных черепно-мозговых травм этого урода-ботана, гордо восседавшего сейчас с какой-то, судя по роже, заграничной чувихой.

– Принесите нам, пожалуйста… э-э, графин водочки, – с излишне деликатными интонациями хронического интеллигента попросил Миша. – Если можно.

Вежливый заказ такого значительного объёма водки, конечно, мало соответствовал стилю «ботаника», но другого выхода у Шахова не было.

«Не хватало ещё, чтобы она узнала во мне Ферзя, – Миша напрягся и огляделся по сторонам. – А, вот и соглядатай Штатского!» Михаил отметил за соседним столиком человека в сером пуловере, читающего за одинокой чашкой кофе газету.

Слежку за собой Миша обнаружил через пару дней после драки с двумя грабителями. Люди с характерными лицами, которые опытный правонарушитель вычисляет моментально, стали постоянно находиться поблизости от Шахова. Михаил сразу понял, что таким образом следователь Штатский хочет выйти на Миху Ферзя. Ведь если журналист Шахов постоянно оказывался рядом с Ферзём, то, возможно, судьба сведёт их ещё раз.

Конечно, попав под скрытое наблюдение милиции, Михаил стал максимально осторожным – о деяниях в образе своего двойника-хулигана он даже и не помышлял. Но, общаясь с темпераментной Барбарой Шульц, Ферзь не мог и не хотел скрывать свою сильную, а потому и столь привлекательную, мужскую натуру. Участившийся приём алкоголя и наркотиков тоже не способствовал культурному поведению, и в клубе «Дегенерат» Ферзь откровенно сорвался. Выручило лишь журналистское удостоверение и германский паспорт Барбары, в противном случае ареста избежать бы не удалось. Посещение клуба «Дегенерат» само по себе являлось мероприятием рискованным: данное место обожала Анна Килькина. И если бы не стычка с охранником, Миша в компании с Барбарой мог бы встретить там Аннушку.

Увы, никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь, и от судьбы не уйдёшь. Встреча Шахова и Килькиной всё-таки происходила. Кстати, экс-продавщицу тоже пасли: Миша зафиксировал ещё одного наблюдателя, сидевшего в углу зала.

– Во-одочки мо-ожно, – брезгливо протянула Аннушка, скрещивая руки на груди, вместо того, чтобы записать заказ в блокнотик. – Что на закуску подать? – она посмотрела на Мишу, как на просроченный тухлый продукт с характерным запахом.

Вне всяких сомнений Аннушка узнала несостоявшуюся жертву уличных грабителей. Да и пусть! Только бы не разглядела в образе терпилы Шахова хулигана Ферзя. А начнёт издеваться над «ботаником» – Михаил с жалобой к администрации кафе обратиться. Именно так и поступил бы воспитанный молодой человек.

– Салатик «Оливье» и жаркое по-домашнему, – потупил глазки интеллигент. – В горшочке.

Почему-то Миша Ферзь обожал закусывать водку именно этим ассортиментом блюд, а потому рискнул предложить его и своей спутнице.

– Ой, ты, цыплёночек мой! – абсолютно обнаглев, тихо пропела Аннушка. – Салатик ещё не скушал, а уже на горшочек захотел. А с графинчика водочки подружку свою не облюёшь? – Килькина бросила озорной взгляд на фрау Шульц.

– Что Вы себе позволяете? – негромко прошипел журналист. – Со мной находится гражданка Федеративной Республики Германия, и Ваши хамские шутки в данном случае совершенно неуместны.

Барбара, не понявшая ни слова, тоже почувствовала, что официантка ведёт себя не подобающе ресторанной прислуге.

– Так значит, Вы говорите графин водки? – нарочито громко повторила Килькина. – Два салата оливье, и два жаркого по-домашнему. Могу Вам порекомендовать ещё салат из свежих овощей. Овощи у нас всегда свежие. Как в ботаническом саду, – Аннушка выглядела абсолютно серьёзно, но фактически смеялась Мише в глаза.

– Овощей не надо, – покраснев, отчеканил Шахов.

– Не надо? – сделала удивлённое лицо Аннушка. – А может, фрукты?

– Мы ждём наш заказ, – едва сдерживаясь, процедил Миша.

– Да, подождать придётся, – объявила Килькина с интонацией, знакомой когда-то всем гражданам СССР.

«Вот сука! – Михаил проводил аппетитный зад бывшей подруги почти с ненавистью. – На весь зал о водке проорала. Завтра филёры доложат Штатскому моё меню. А, да и х… с ним! Скажу, что это германская подданная русской водкой ужраться захотела, и я по законам гостеприимства…»

– Misha, что-то не так? – встревожено спросила Барбара.

– Да, всё нормально, – изобразил оптимизм Шахов. – Пей пиво, скоро водку принесут. Дело в том, что наши заведения, даже такие приличные, как это, испытывают дефицит обслуживающего персонала. Вот и берут на работу того, кто с первого раза по-русски не понимает.

– Но, по-моему, эта официантка вполне русской внешности, – возразила Барбара. – И по-русски говорит, насколько я могу судить, очень неплохо. Не то, что ваши водители маршрутных такси, – Барбара вспомнила недавнее знакомство с участниками предстоящей гонки.

– У нас многонациональная страна, – Миша политкорректно хлебнул пива. – А водителю маршрутки по-русски говорить вовсе необязательно. Ему рулить надо и деньги собирать. Болтовня за рулём приводит к авариям! – Михаил с лёгким стуком поставил бокал на стол. – Раньше на водительских кабинах общественного транспорта даже надписи делали: «Разговор с водителем во время движения запрещён». А с приходом в автопарки нерусских шоферов эта проблема отпала само собой.

– Как интересно! – всплеснула руками Барбара. – Никогда бы не подумала, что незнание водителем языка, на котором говорят пассажиры, способствует безопасности движения…

– Ещё как способствует, – подтвердил Миша. – Ты пиво-то пей!

– Ты же сказал, что его пьют после водки?

– После водки – полируют, а перед ней – делают премедикацию.

– Это как?

– Ну, допустим, предстоит тебе серьёзная пьянка…

– У меня бывали такие, – смущённо закивала Барбара. – Я один раз выпила почти две бутылки сухого вина.

– Я говорю о серьёзной пьянке, настоящей! – лицо Миши выразило досаду. – А не о том, чтобы за бутылочкой сушняка посидеть.

Барби замолчала и посмотрела на своего бой-френда, как прилежная ученица на строгого учителя.

– За несколько часов до основного действа, – вернулся к уроку Михаил. – Ты начинаешь разминаться, готовишь организм к нагрузкам, тренируешься…

– Как Михаэль перед гонкой? – радостно уточнила Барбара.

– Именно так, – спокойно подтвердил Миша. – На тест-драйве Шумандер катался, знакомился с машиной, общался с соперниками, а завтра всё будет по-настоящему. Но если сейчас не потренируешься – потом не выиграешь.

– А что выигрывает человек в серьёзной пьянке? – наивно поинтересовалась немка.

– Что выигрывает? – вопрос заставил «тренера» задуматься. – То же самое, что и при нюхании «кокса». Только пьянка… – лицо Миши озарилось вдохновением. – Она душевней. Русское застолье – это, вообще, акт коммуникации…

– Как Вы по-иностранному чешете! – рядом со столиком Шахова и Шульц возникла официантка Килькина с подносом, заставленным блюдами.

Вопреки обещанию, долго себя ждать она не заставила.

– Гутен морген, гутен таг…

Барбара Шульц, уловив слова родного языка, произнесённые с ужасным акцентом, недоумённо заморгала.

– Вообще-то, мы говорили по-английски, – холодно заметил Миша.

– По-английски? – удивилась Килькина, выставляя на середину столика большой графин водки.– А кто-то заявлял, что она – гражданка Германии… – Аннушка бесцеремонно кивнула на ничего не понимающую фрау Шульц.

– Гражданка Германии, владеющая английским языком, – тем же тоном пояснил Шахов. – Я, к сожалению, по-немецки не говорю.

– Ничего, – успокоила его Аннушка, сервируя стол принесёнными блюдами. – Вот графин водки выпьете и заговорите на всех языках.

– Это цитата из Достоевского, – чопорно просветил Килькину Миша.

– Чего? – освободив поднос, Анна собиралась уйти, но, почуяв во фразе посетителя какой-то гнусный намёк, остановилась.

– Фёдор Михайлович Достоевский, – прокомментировал слова Килькиной Шахов. – «Село Степанчиково и его обитатели». Один из героев этой повести…

– Это кто «село», я не въехала? – в приглушённом голосе официантки звучала явная угроза. – Я те сейчас жаркое на штаны как бы случайно опрокину, и яйца твои вкрутую сварятся! Сиди и баклань со своей чувырлой хоть по-китайски, но пасть на меня разевать не смей!.. Приятного аппетита! – пожелала она чрезвычайно учтиво и так, чтобы слышали все окружающие, а затем удалилась, качая своими литыми бёдрами.