Гонки на маршрутных такси

– Боюсь, что у нас с Вами разный круг общения, – снобистски заявил Миша. – Хотя, надо признать, один раз мы с Вами виделись в очень неприятных для меня обстоятельствах. Надеюсь, что подобные встречи больше не повторятся.

– Да-да, конечно, – не отрывая глаз от Михаила, пробормотала официантка. – Извините.

– Извинения принимаются, – высокопарно произнёс Шахов и вернулся к общению со своей возлюбленной.

– Что ей снова от тебя надо? – всполошилась Барбара.

– Спутала меня с каким-то известным шахматистом, – улыбнулся ей Миша.

В данном случае он был даже благодарен Аннушке: если бы не её вмешательство, их с Барбарой историческая дискуссия могла бы перерасти в личную ссору.

– По-моему, эта официантка к тебе неравнодушна, – ревниво предположила фрау Шульц. – И мне кажется, Вы с ней познакомились не сегодня.

– Я и раньше заходил в это кафе, – пожал губами Шахов.

– Она влюблена в тебя, очень сильно влюблена, – сделала безапелляционный вывод Барбара.

– Барби… – попытался устыдить её Михаил. – Скоро ты будешь ревновать меня к любому дереву!

– Она не дерево! – обидчиво и строго возразила немка. – Рыжим девицам темперамента не занимать. Да-а-а, а что ты её защищаешь?

«Нажралась», – ласково глянул на любимую женщину Ферзь.

– Барби, я никого не защищаю, – Михаил сделал попытку прикоснуться к её руке. – Мне, вообще, когда я с тобой, до других женщин дела нет.

– А почему ты ни разу за весь вечер не произнёс тост в мою честь? – Барбара, не дав коснуться своей ладони, подняла бокал. – Я жду! – её рука качнулась и часть водки пролилась на скатерть.

– Барби, осторожно! – Миша аккуратно взял подругу за запястье. – А может я один выпью?

– Один? – удручённо потупилась Барбара. – А не ты ли… – женщина вновь качнулась на стуле, и водочное пятно на скатерти увеличилось. – Не ты ли говорил, что в России, не чокаясь, пьют только за покойников? Ты меня уже похоронил, Fers? – внезапно произнесла она его кличку.

– Ферзь? Почему Ферзь? – Михаил сжал запястье Барбары так, что та скривилась от боли.

– Отпусти! Больно! – возмущённо потребовала Барби.

– Почему Ферзь? – повторил свой вопрос Миша.

– Просто тебе идёт этот псевдоним, – без задней мысли проговорила немка. – Я не понимаю, что означает это русское слово, но ты, действительно… Fers! – она по-волчьи клацнула зубами.

– Барби, успокойся! – проговорил Миша одними губами.

– А я спокойна, Fers! – на весь зал крикнула она, и Михаил снова почувствовал, как уже три пары глаз наблюдают за их столиком.

– Я хочу сказать тост! – желая во что бы то ни стало сменить тему, так же громко провозгласил Миша.

Барбара осоловело кивнула. Шахов отпустил её запястье.

– Я поднимаю этот бокал, – Миша взял свой фужер с водкой. – За тебя, моя королева!

– А я – за тебя, мой Fer-r-r-s! – словно тигрица, прорычала захмелевшая фрау.

Она единым махом влила в себя полный бокал.

– У-ууух! – выдохнула Барбара. – Теперь пиво, да?

– Да закуси ты! – Миша пододвинул к ней жаркое. – Рано ещё полировать.

– Я буду послушной, очень послушной, мой Fers, – немка начала поедать содержимое горшочка. – Закажи ещё пива, – по-детски жалостливо попросила она, наклоняясь к Михаилу через столик.

Сдвинутый её грудью пустой бокал потерял равновесие и, покатившись по скатерти, слетел на пол. Раздался звон разбитого стекла.

– Хи! – озорно прикрыла рот женщина.

– Одну минуточку, я сейчас уберу, – Аннушка нарисовалась рядом со столиком, по мнению Миши, чересчур быстро.

Официантка действительно не сводила с Шахова глаз, как только услышала голос Ферзя. Всё остальное с того момента воспринималось ею, как в тумане: она машинально принимала заказы, сервировала столы, приносила и уносила блюда. Её глаза и уши были прикованы к столику, где пьяная иностранка и… Ботан? После того, как ботан заговорил голосом Ферзя, это определение к сидящему за столиком никак не подходило. Сделать бы так, чтобы он на минутку снял свои окуляры…

– Zwei Bier! – потребовала у Килькиной Барбара.

– Барби! – одёрнул её Михаил.

– Да-да, конечно, – как смиренная овечка, пролепетала Аннушка и почти бегом бросилась на кухню.

О, да она уже понимает по-немецки! Миша наполнил свой фужер, выпил водку и осмотрелся: филёры по-прежнему восседали на своих рабочих местах.

– Ваше пиво! – официантка появилась с подносом, на котором стояли две неоткрытые бутылки и два пивных бокала.

«Слишком скоро, – снова отметил про себя Ферзь. – Да и чего она бутылки припёрла? Могла бы наполнить бокалы и на кухне…»

Поставив поднос на краешек стола, Аннушка взяла одну бутылку, свернула ей пробку и, закрыв горлышко большим пальцем, стала интенсивно трясти.

– Что Вы делаете? – успел спросить Миша, перед тем, как ему в физиономию ударила пивная струя.

– Ё.. твою мать! – вскочил Ферзь, рефлекторно стаскивая с себя залитые пивом очки. – Ты совсем рехнулась?

Их взгляды встретились.

– Фе-ерзь… – ошарашенно протянула Килькина, опуская бутылку. – Мишка… Это ведь ты?

Барбара Шульц, наблюдая происходящее мутным взором, смогла лишь приподнять брови. Выразить большее удивление ей не позволил выпитый алкоголь.

– Да Вы хулиганка! – завизжал Мишенька Шахов, тряся перед лицом официантки очками. – Я требую администратора! – он даже топнул ногой, оглядываясь по сторонам и фиксируя боевое напряжение милицейских наблюдателей.

– Администратора? Дефлоратора, б…! – Килькина в ярости отшвырнула использованную ёмкость и, проделав со второй бутылкой те же энергичные манипуляции, стала поливать пивом фрау Шульц.

Барбара вскочила, но, потеряв равновесие, тут же рухнула на бок.

– Эт-то есть полировка? – проворочала она немецким языком уже из-под стола.