Гонки на маршрутных такси

– А тебе разрешат?

– Я не спрашиваю разрешений.

– Тогда иди, – она мягко освободилась из его объятий. – Иди, а то я сойду с ума!

Оттолкнув Михаила, Барбара Шульц выбежала через стеклянные двери на улицу и вскочила в автомобиль. Сопровождающие, успев обдать смятённого Шахова бессильной злобой, бросились за ней. Машина резко тронулась с места и помчалась к стоящему вдали самолёту.

Ферзь проводил её печальным взором и поплёлся обратно. Его пропускали, не задавая вопросов.

– Миша! Миша! – кинулась к нему в зале для пассажиров Аннушка.

– Ты прости меня за ларёк, – вдруг взял её за руку Ферзь. – И, вообще, прости, что я…

– Миша! – Аннушка бросилась ему на шею и зарыдала.

Михаил положил руки на её вздрагивающие лопатки. По его щекам из-под линз очков прокатились одинокие слёзы.

***

– Вы, наверное, спросите, ребята, – пожилая экскурсовод загадочно посмотрела на группу школьников, столпившихся вокруг неё. – Зачем в музее висят две одинаковые картины? Дело в том, что знаменитый на весь мир «Портрет купчихи Нечетовой» с недавних пор имеет не менее знаменитую историю. Несколько лет назад это бесценное художественное произведение было похищено с целью продажи за границу. Чтобы предотвратить такое варварское преступление, наши следователи решили перехитрить злоумышленников. Они заказали копию портрета, сделав так, чтобы похитители подлинника узнали о создании двойника. Появление копии спутало бы преступникам все планы, и за ней началась настоящая охота. В результате воры обнаружили и себя, и местонахождение настоящего «Портрета купчихи Нечетовой». Однако копия получилась столь искусной, что даже эксперты не сразу смогли отличить её от первозданного художественного полотна. В итоге руководство музея приняло решение выставить на обозрение посетителям оба «Портрета купчихи Нечетовой».

– Смотрите – она живая! – вдруг воскликнул мальчик, с ужасом глядя на входные двери музейного зала.

– А-а!.. – охнули девочки, обернувшись вслед за одноклассником.

В дверях стояла… купчиха Нечетова. Правда, одета она была в современный брючный костюм, и причёска её тоже относилась ко дню сегодняшнему. Но лицо, взгляд, осанка… Рядом с купчихой Нечетовой шёл чиновного вида мужчина.

– Ты смотри-ка, а? – воскликнула купчиха густым, низким голосом. – Кому сказать, что мой портрет при жизни выставлять будут?

Она двинулась к обоим портретам, и толпа испуганных детей невольно расступилась перед ожившей героиней позапрошлого века. Ошеломлённая экскурсовод потеряла дар речи.

– Талантливый аферист, талантливый… – одобрительно молвила купчиха, рассматривая свои изображения. – Да и ты тоже прохиндей ещё тот! – не поворачивая головы, бросила она «чиновнику». – Ой, мы, кажется, экскурсию вести мешаем! – спохватилась Нечетова, заметив группу школьников. – Вы извините нас, – царственно улыбнулась она женщине-экскурсоводу, и прошествовала в другой зал.

Спутник купчихи Нечетовой невозмутимо прошагал за ней.

– Ничего, это бывает… Бывает… – пробормотала экскурсовод, когда героиня портрета удалилась. – Перейдём к следующей картине.

Рассказы Михаила Шахова, найденные в квартире Алика Лунца следователем Васнецовым.

Верёвочка.

Последние несколько недель шеф-редактор Алик Лунц занимался отбором новых ведущих на «Радио Фокс». В ожидании очередной претендентки он, сидя за своим рабочим столом, просматривал новостные сайты Интернета. «Новая жертва радиоманьяка», – прочитал про себя Лунц выделенный заголовок. Подробности его не интересовали. Лунц и так знал, о чём идёт речь: неизвестный преступник ежедневно убивал молодых радиожурналисток. Эти сообщения появились как раз в те дни, когда шеф-редактор начал работу по просмотру, а точнее говоря – по прослушиванию, женщин, которые могли бы стать новыми ведущими «Радио Фокс».

Надо сказать, что Лунц был очень аккуратным человеком и не любил случайных совпадений. Более всего он не любил фильм «Чужие», так как внешность героя этой кинокартины и внешность Алика Лунца практически полностью совпадали. Аккуратность шеф-редактора сказывалась также и в том, что он всегда чисто одевался, регулярно сбривал волосы на голове, тушил окурки только в пепельнице, а красное вино, к которому испытывал немалое влечение, допивал всегда до донышка, невзирая на ёмкость сосуда.

Алик протёр очки, снова надел их и глянул на часы. «Пора бы ей уже и появиться…» Очередная претендентка на вакансию запаздывала, и Лунц, закурив сигарету, ещё раз перечитал сводку новостей для часового выпуска. Эту сводку шеф-редактор готовил исключительно сам, не доверяя никому строки, которые должна была прочитать, возможно, новая ведущая «Радио Фокс». Однако в то, что этой новенькой станет сегодняшняя претендентка, Алик не верил. Простая верёвочка, кусок шпагата для перевязки и переноса коробок, подсказывала ему, что ни сегодня, ни завтра отбор ведущих не закончится. Алик провёл пальцем по верёвочке, аккуратно сложенной рядом с монитором его компьютера.

Зазвонил телефон, и секретарь сообщила шеф-редактору о появлении в приёмной девушки, которая пришла пробоваться на должность ведущей. «Пусть пройдёт», – как всегда, бесстрастно ответил Лунц. Претендентка оказалась весьма миловидной особой, но шеф-редактор не коснулся взглядом ни её лица, ни затянутой в джинсы и топик фигуры. Шея! Только шея гостьи интересовала Алика Лунца! Сколько женских шей повидал он за эти недели: нежных девичьих и породистых дамских, длинных, как у лебедя, и коротких, как у панды, бледных и краснеющих, с родимыми пятнышками и без. «Красной полосой через все выпуски новостей…» – этот журналистский штамп начинал вертеться в голове шеф-редактора, как только он видел женскую шею. Красная полоса… Как она будет смотреться… Впрочем, ничего особенного в шее новой претендентки Лунц не увидел. Разве только его смутила заметная припудренность…

Алик вспомнил, как, обучаясь в театральном институте, он играл в учебном спектакле Отелло. Шея его партнёрши тоже была постоянно в пудре, и в перерывах между репетициями Лунцу ужасно хотелось вымыть руки. Работа в этом спектакле чрезвычайно развила у Алика силу и гибкость пальцев, и зрителям казалось, что актёр душит актрису по-настоящему. Актриса действительно теряла сознание от недостатка кислорода и при этом… при этом чувствовала оргазм. Её однокурсник Алик Лунц стал первым мужчиной, к которому эта Дездемона испытала глубокую, женскую, звериную страсть самки. На последнем курсе они поженились.

На похоронах жены, глядя на её бархатную аристократическую шею и понимая, что никогда, никогда он не будет сжимать её в любовных объятьях, Алик дал себе слово не дотрагиваться и до других женских шей. Когда гроб подняли, чтобы опустить в могилу, с его крышки упала верёвочка. Откуда и зачем она взялась, было непонятно, но Алик почему-то поднял её и положил в карман пиджака. Больше он с верёвочкой никогда не расставался.

С тех пор прошло много лет, и многие женщины провели прекрасные ночи с Аликом Лунцем. Он нежно ласкал их красивые груди, плечи, ягодицы… Но ничто не могло сравниться с прикосновением к шее! Однако Алик оставался верен памяти своей незабываемой Дездемоны, о которой ему каждый день и каждый час напоминала верёвочка.

После смерти супруги Лунц ушёл из театра и подался в радиожурналистику, быстро сделал там карьеру и занял должность шеф-редактора «Радио Фокс».

– Здравствуйте, здравствуйте, читал я Ваше резюме, – с лёгкой иронией, но вполне миролюбиво, заговорил шеф-редактор с вошедшей претенденткой. – Мне кажется, Вы нам подходите, а вот подойдёте ли Вы нашему микрофону?

– А что, у Вашего микрофона тяжёлый характер? – попыталась поддержать иронический тон Лунца девушка, однако её шея, как заметил Алик, при этом смущённо зарделась.

– Да нет, характер у него не тяжелее верёвочки, – Лунц показал взглядом на названный предмет. – Главное, чтобы Вы умели правильно дышать. Многие люди, даже профессиональные актёры, со сцены говорят хорошо, а перед микрофоном начинают задыхаться.

– У меня есть опыт! – девушка немного обиделась.

– Даже если и нет! Вдохновение иногда имеет преимущество над профессионализмом. – Процитировав Ганса Горбигера, шеф-редактор снова глянул на шею журналистки. – Однако перейдём к делу.

Лунц объяснил девушке, что и как она должна прочитать в ближайшем выпуске новостей.

– Это Ваше первое задание, и, надеюсь, оно не станет последним, –

проговорил шеф-редактор, хотя думал он уже совершенно иначе.

Претендентка зашла в смежную с кабинетом эфирную студию и, сев в кресло, надела наушники. В эфире прозвучала часовая отбивка, ведущая начала читать.

Дверь студии оставалась открытой, и Алик не сводил глаз с подрагивающей при движении голосовых связок женской шеи. Верёвочка тем временем, как бы сама собой, накручивалась концами на кисти рук шеф-редактора.

Последней новостью в каждом выпуске стояло сообщение об очередном преступлении неизвестного маньяка. «Сколько могут продолжаться эти убийства? – такой вопрос Алик задавал себе каждый раз, когда слушал новую претендентку. – А девчонки всё идут и идут… Я бы на их месте забыл, что я имею хоть какое-то отношение к радио, что я, вообще, умею говорить в микрофон, а они… Хотя откуда им знать? Они, наверное, на городской пляж выходить боятся».

Городской пляж в последнее время совсем обезлюдел: трупы радиожурналисток находили каждое утро именно там. И хотя полиция утверждала, что смерть настигала девушек вовсе не в воде и даже не на территории пляжа, именно побережье стало ассоциироваться у жителей города с этими загадочными убийствами. «Их голоса жили в волнах радиоэфира, а морские волны приняли их тела… – мысленно продекламировал шеф-редактор. – Хорошая фраза! Надо не забыть записать».

Выпуск новостей подходил к концу. Лунц уже собрался подойти к ведущей сзади, как вдруг почувствовал странное, необычное напряжение, которое исходило от её шеи. Шея излучала какую-то опасность, опасность не для самого шеф-редактора, а для его… верёвочки! По верёвочке побежала доселе неведомая ей дрожь, верёвочка трепетала и боялась! «Что за чертовщина? Делала ты это двадцать раз, сделаешь и двадцать первый! Возьми себя в руки, как я взял тебя».

Алик злился на верёвочку, потому что был не только аккуратным, но и пунктуальным человеком: любое дело он доводил до конца. Хотел он довести до конца и отбор ведущих, хотя ежедневное их прослушивание изрядно ему надоело. В памяти Лунца промелькнули моменты интимной близости с женой, которая каждую ночь задыхалась от невообразимого наслаждения. Алик ублажал супругу, как только мог, и один раз она не пережила конвульсий экстаза.

Несколько недель назад, при прослушивании первой претендентки, шеф-редактор Лунц привычно крутил в руках неизменную верёвочку: она успокаивала ему нервы и являлась источником знаменитой невозмутимости шеф-редактора. Зачем он тогда посмотрел на шею той девицы? Сама девица не блистала внешними данными, но её шея… Впервые за много лет Алик не смог сдержаться! Однако при импульсивном контакте с женщиной он всё-таки решил, успел предохраниться, и, не желая обнимать незнакомку голыми руками, схватил верёвочку…

Так между Лунцем и женскими шеями появилась посредница, которая сегодня панически не желала выполнять свои целомудренные обязанности.

«Очередная жертва радиоманьяка… – ведущая перешла к последнему сообщению, и Алик поспешил встать за спинкой её кресла. «А полоски, скорее всего, даже и не останется», – машинально подумал он. Выпуск новостей закончился, претендентка сняла наушники и, подняв голову, посмотрела на шеф-редактора. В её взгляде был вопрос, её судьба находилась в руках Алика Лунца.

– К сожалению… Вы нам не подходите! – произнёс бывший актёр и тут же накинул на шею девушки верёвку. В отличие от предыдущих жертв, эта королева микрофона практически не трепыхалась, она не хватала шеф-редактора за руки, не била ногами под столом. Вот только её шея… Шея приобрела твёрдость камня! «Ах ты, статуя! – Алик изо всех сил стягивал петлю. – Ну! Ещё немножечко! Сейчас, сейчас! Потерпи!» – мысленно обращался он к верёвочке. Но верёвочка лишь измученно скрипела, трещала и стонала, как подвергаемый пыткам, человек. Её силы с каждой секундой таяли! Она погибала! Агонизировала!!.. И катастрофа произошла: верёвочка лопнула. Девушка резко качнулась вперёд, схватилась за горло и астматически закашлялась, как это бывает со всеми людьми, которые только что вырвались из удавки.

«Как верёвочке ни виться, а кончику быть!» – растерянно улыбнулся шеф-редактор, держа в руках два конца разорванной верёвки. Той, что его предала. Предала и погибла. Он опустил и разжал руки, верёвочные останки упали на пол… Презрение и жалость, как морские волны, перемежаясь и борясь, накатили на сердце Алика Лунца. Накатили, остановились и отхлынули. И тут же на смену им пришёл чувственный прилив нежности, страсти, влечения. Поначалу прилив вынес на берег сознания Алика образ покойницы-жены, но постепенно из её очертаний возникла совсем другая женщина. Алик Лунц увидел на побережье своей души новую возлюбленную! И в реальных очертаниях, в реальном времени его новая любовь сидела в кресле ведущей «Радио Фокс». Лунц еле сдержался, чтобы не прильнуть губами к бордово-красненькой шее, не выпить её, как бутылку роскошного красного вина. «Нет-нет… Пускай отдохнёт… Не буду её сегодня тревожить. – Алик тихонько вышел из эфирной студии. – И как славно, что я не променял мою покойную Дездемону на первую встречную!» В памяти шеф-редактора пронеслись образы неудачливых претенденток, интимные сцены прощания с ними на безлюдном ночном пляже… Всё это стало теперь так несущественно.

Уверенно и твёрдо шеф-редактор Алик Лунц вернулся в свой кабинет. Он единственный знал, что сообщений о гибели молодых радиожурналисток больше не будет.

Вытяжка.