Человечество: история, религия, культура. Древняя Греция

Делать нечего! Пришлось Тесею лезть вслед за Пирифоем в преисподнюю. Ближайший путь в царство мертвых лежал через мрачную расщелину у селения Колона, неподалеку от Афин. Друзья спустились в нее по веревке и оказались возле самого дворца Аида. Пирифой постучал в дверь, а когда Аид отворил ее, сказал: «Дело обстоит таким образом, что я влюблен в твою жену Персефону и хочу посвататься к ней!» – «Надо, чтобы она услышала это предложение из твоих уст! – отвечал Аид. – Присядьте пока здесь, а я позову Персефону». Тесей и Пирифой опустились в вырубленные в скале каменные кресла и в тот же миг приросли к ним. Так Аид покарал друзей за их неслыханно дерзкий поступок!

Между тем Кастор и Полидевк дознались, где прячут их сестру, и двинулись во главе большого войска в Аттику. Афиняне попробовали остановить нашествие. Но где им было бороться с могучими Диоскурами! Пришлось отступить за стены. С каждым днем спартанцы все больше теснили несчастных горожан своей осадой. Тем неоткуда было ждать подмоги. От того в столице воцарились страх и уныние. Враги Тесея не замедлили этим воспользоваться. Их вождем стал дальний родственник Тесея по имени Менестей. Он был сын Питфея, внук Орнея и правнук Эрехфея.

Обходя дома афинян, Менестей говорил им: «Право, не пойму, отчего вы так держитесь за вашего царя! Начать с того, что он чужак и пришелец, свалившийся на нашу голову неведомо откуда! Конечно, он оказал городу услугу, убив Минотавра и освободив афинян от дани Криту. Но неужели в память об этом подвиге мы будем вечно терпеть его тиранию? Вспомните, сколько вынесли Афины по вине Тесея! Разве не он насильно объединил вас в одном городе? Разве не он своим безрассудством вызвал кровавый набег амазонок? А его ссора с Эврисфеем? Сколько людей потеряли мы в битве с микенцами! И все ради того, чтобы Тесей мог кичиться своим благородством! Но что говорить о прошлом! Оглянитесь вокруг! Каждый день мы несем потери в войне с Диоскурами. Но разве их требования несправедливы? Разве не вправе эти благородные юноши добиваться возвращения сестры, злодейски похищенной нашим бессовестным государем?» Слова Менестея многих убедили. В конце концов, поддавшись на его уговоры, афиняне заключили с Кастором и Полидевком мир. Елену выпустили из города, и она вернулась вместе с братьями в родительский дом. Так и не пришлось ей сделаться афинской царицей!

Сам Тесей в это время терпел тяжкие муки в преисподней. Кроме голода и жажды узников донимали ядовитые змеи и страшные подземные чудовища. Самым ужасным из них был трехглавый Цербер. Однажды он накинулся на Пирифоя и растерзал его на глазах у друга. Та же участь угрожала Тесею. Но, к счастью, на помощь ему пришел Геракл. В благодарность за то, что афинский царь поддержал в трудную минуту его сыновей, сын Зевса взялся оборонять его от адского пса. И хотя Геракл был теперь всего лишь бесплотною тенью, Цербер трепетал перед ним по-прежнему.

Так прошло четыре года. Миновал срок, назначенного Тесею наказания, и он смог наконец подняться с злополучного кресла. Больной, обессиливший, постаревший выбрался он из подземного царства. Афиняне, не чаявшие уже увидеть Тесея живым, поначалу обрадовались его возвращению. Однако годы безначалия не могли пройти бесследно. Вскоре Тесей убедился, что царствовать по-старому уже нельзя. Всякое его слово подвергалось обсуждению, каждый приказ рождал ропот и недовольство. Враги во главе с Менестеем постоянно строили против него козни. Все это наконец наскучило Тесею. «Боги всевышние! – воскликнул он, – неужели я посвятил всю жизнь подвигам и борьбе, ради того чтобы в старости не знать ни минуты покоя? Если афиняне хотят иметь царем не того, кто правит, а того, кто заискивает перед ними, пусть будет по-ихнему!» И Тесей объявил, что добровольно слагает с себя верховную власть. Его решение чрезвычайно обрадовало горожан, которые тотчас избрали новым царем Менестея.

Печальный Тесей навсегда оставил Афины и отплыл на Скирос. В свое время его отец приобрел на этом острове большое поместье. Тесей решил поселиться в нем и провести здесь оставшиеся до смерти годы. Но увы, даже этому невинному желанию не суждено было осуществиться! Скиросским царем был в то время Ликомед. Он давно уже присвоил принадлежавшую афинянам землю и не собирался ее возвращать. Однако царь не подал виду, что питает к Тесею враждебные чувства. Он принял изгнанника в своем дворце и несколько дней пировал с ним. Наконец Тесей стал прощаться. «Покажи мне мои владения, я хочу поселиться в своем доме», – сказал он. «Изволь!» – отвечал Ликомед. Он взошел вместе с гостем на высокое место острова, как будто бы затем, чтобы сподручнее было показать тому его землю, а потом столкнул старика со скалы. Рухнув на землю, Тесей разбился насмерть. Его сыновья Демофонт и Акамант, похоронили отца и возвратились в Афины. Впрочем, они не пользовались здесь никакими царскими привилегиями и в течение многих лет вели жизнь частных граждан.

Женихи Елены

Слава о красоте Елены Спартанской (http://www.proza.ru/2013/12/26/1261) гремела по всей Греции. Дошла она и до Калидона, где жили два принца-изгнанника Агамемнон и Менелай. Оба, как мы помним, были сыновьями микенского царя Атрея (http://www.proza.ru/2011/03/27/366). «Я хочу поехать в Лаконику и посвататься к дочери Леды! Вдруг мне повезет, и я стану ее мужем!» – сказал однажды Менелай. Агамемнон в сомнении покачал головой. «Слов нет, – заметил он, – ты прекрасен, благороден и, не завладей дядя нашим царством, был бы жених хоть куда! Но кому нужен бездомный скиталец? Гордый Тиндарей только посмеется над тобой!» – «Едва ли! – возразил Менелай. – Царь сам был изгнанником и знает, как переменчива судьба!»

Братья отправились в путь и вскоре добрались до Спарты. Тиндарей встретил их очень радушно. «Я рад вашему приезду! – сказал он. – Но ничего не обещаю! Елена сама выберет себе мужа, и тут я ей не указчик!» Сыновья Атрея поселились неподалеку от царского дворца и вскоре узнали, что явились в Спарту далеко не первыми. В город съехались цари и царевичи со всей Греции. Каждый из них мечтал завоевать сердце прекрасной Елены и недружелюбно посматривал на соперников. Будь их воля, женихи давно бы передрались и перессорились друг с другом, однако на этот счет существовали очень строгие правила. Всякому виновнику ссоры грозило немедленное изгнание! Об этом объявили могучие Диоскуры, строго следившие за порядком в городе. «Царевичи поступают благоразумно! – с одобрением отозвался об этой мере Агамемнон. – Но им все равно не удастся сохранить мир! Пока претенденты тешат себя надеждой на женитьбу, они готовы сдерживаться. Но что удержит их, после свадьбы? Не завидую я мужу Елены! Ему придется воевать против всей Греции!» – «От того царевна и медлит назвать своего избранника!» – догадался Менелай.

На другой день сыновей Атрея навестил Диомед. Он виделся с ними еще в Калидоне и теперь поспешил возобновить прерванное знакомство. С сыном Тидея явились его аргосские друзья: Сфенел, сын Капанея, и Амфилох, сын Амфиарая. Все они мечтали жениться на Елене, но это нисколько не мешало их старой дружбе. «Давайте держаться вместе! – предложил Диомед. – Мы все аргивяне и нам не резон ссориться из-за женщины!» – «Я тоже так думаю!» – согласился Агамемнон. И вот все пятеро отправились на прогулку. На улицах было шумно и многолюдно. Никогда еще местные жители не видел такого столпотворения! «Слава Елены обратила Спарту в столицу всей Греции!» – заметил Сфенел. «Верно сказано! – отозвался Амфилох. – Куда не пойдешь, всюду наталкиваешься на царей и царевичей! Вот, кстати, один из них!» Сын Амфиарая кивнул красивому молодому человеку, который сдержанно поклонился в ответ. «Это Одиссей, сын Лаэрта, из Итаки! – объяснил Менелаю Диомед, – держи с ним ухо в остро! Он из семьи хитрецов и сам хитрец не хуже Гермеса!»

Вскоре им попались еще двое женихов, ехавших куда-то по делам на одной колеснице. Один из них был Антилох, сын пилосского царя Нестора, а другой – афинский царь Менестий. Открытое лицо принца понравилось сыновьям Атрея. А на Менестия они посмотрели неодобрительно. «Так вот он каков этот молодец, осмелившийся изгнать великого Тесея! – проворчал Агамемнон. – Право не скажешь, что он из числа благородных потомков Эрехфея!» – «Коварство – страшная вещь! – согласился Диомед. – Порой оно одолевает даже доблесть!»

Аргивяне заглянули на стадион и встретили здесь остальных женихов, упражнявшихся в беге, борьбе и стрельбе из лука. Некоторые из них проводили за этими занятиями большую часть дня. Надо же было чем-то занимать свободной время! «Ну вот, – сказал Амфилох, – вся наша компания в сборе!» – «Кто этот могучий атлет, что наголову выше всех остальных?» – спросил Менелай. «Это царь Саламина Аякс, – отвечал сын Амфиарая. – Отец его Теламон был другом Геракла, а потом вместе с моим отцом охотился на калидонского вепря». – «Аякс хороший воин и верный товарищ! – заметил Диомед. – А если хочешь увидеть его сводного брата Тевкра, сына троянки Гесионы, то вон он – соревнуется в стрельбе из лука с Филоктетом, царем Мелибеи». – «Готов биться об заклад, что Теламонид выйдет победителем! – уверенно предрек Сфенел. – Никто из нас не сравниться с Тевкром в этом искусстве!» – «На стадионе – да! – согласился Амфилох. – Но зато в бою Филоктет один стоит десятка лучников!» – «Я знаю, что ты имеешь в виду, – сказал Менелай, – ведь это ему достались отравленные стрелы Геракла?» – «Ему, – кивнул Диомед, – и поверь мне – они еще станут источником многих бед!» – «А кто эти двое, что мечут копья?» – спросил Агамемнон. «Они тоже из нашей когорты! – отозвался Сфенел. – Тот, что пониже – царь Локриды Аякс, тезка и друг сына Теламона, а другого ты и сам должен знать – он ведь твой родич!» Агамемнон в недоумении развел руками. «Это критский царь Идоменей, сын Девкалиона и внук Миноса!» – пояснил Амфилох. «Не стоит напоминать о нашем родстве!» – поспешно отвечал Менелай. «Теперь ты видел всех своих соперников! – сказал Диомед. – Не хватает только Протесилая, сына Ификла, но тот вечно в разъездах!»

Узнав, что их полку прибыло, женихи один за другим подходили к сыновьям Атрея и знакомились с ними. И каждый внимательно оглядывал Менелая с головы до ног. Как-никак он был теперь их соперником, так что следовало знать, сколь велика, исходящая от него угроза! Потом братья присоединились к соревнующимся. Перед обедом все искупались в Эвроте и разошлись по домам пережидать полуденную жару. Вечером на пиру во дворце у Тиндарея Агамемнон и Менелай познакомились с Диоскурами. Близнецы так походили один на другого, что их то и дело путали, однако царевичи нисколько не обижались – им ведь было не привыкать!

«Вот еще одна жертва нашей сестры! – воскликнул Кастор, указывая на Менелая. – Бедняга, ты сам не знаешь во что собираешься ввязаться!» – «А что, мне грозит какая-то опасность?» – улыбаясь, отозвался Менелай. «И он еще спрашивает! – с притворным ужасом отвечал Кастор. – Разве тебе не говорили, что наша сестра хищница? Оглянись вокруг: все эти несчастные – ее жертвы! Совсем недавно они были живыми людьми: радовались солнцу и жизни! А кто они теперь? – Бледные тени, которые едва таскают ноги и думают только о любви! Или я не прав?» Женихи, уплетавшие огромного вепря и весело попивавшие вино, отвечали ему дружным смехом. Каждый старался отшутиться. «Нет, серьезно! – вступил в разговор Полидевк. – Послушайся нашего совета и беги отсюда, пока не увидел Елены! Потому что после ты не сможешь сделать ни шагу и навеки превратишься в ее раба!» – «Мне кажется, это будет трусостью!» – возразил Менелай. «Экий упрямец! – покачал головой Кастор. – Не говори потом, что мы тебя не предупреждали!»

Но вот растворились двери и в пиршественную залу спустилась Елена. Боже, как она была прекрасна! Ни одна женщина в мире не обладала такой грацией и не имела таких правильных черт лица! У Менелая даже дыхание перехватило. А ведь он и прежде знал, что дочь Леды прелестнейшая из женщин! Обходя гостей, принцесса задержалась возле его кресла. «Вам с братом пришлось проделать немалый путь, добираясь до нас! – сказала она Менелаю. – Надеюсь, наше гостеприимство заставит забыть о дорожных тяготах!» – «Я видел тебя, и все остальное уже стерлось из моей памяти!» – пылко отвечал Менелай. Улыбнувшись, Елена пошла дальше, а ее мелодичный голос продолжал звучать в ушах сына Атрея. И куда бы он не переводил свой взор, перед его невидящими глазами стояло ее неизъяснимо прекрасное лицо! Что еще можно прибавить к сказанному? Напрасно Агамемнон пытался вызвать брата на разговор – тот отвечал ему рассеянно и невпопад, он был положительно влюблен и во всем свете для него существовала отныне одна только дочь Леды!

Женихи между тем продолжали говорить о своем. «Дело к ночи, а Тиндарея все нет! – заметил Аякс Теламонид. – Уж не случилось ли чего?» – «Все куда серьезней, чем ты думаешь! – отозвался Диомед. – Оглядись и скажи: кого еще нет среди нас?» – «Одиссея!» – воскликнул Филоктет. – «Ну и что?» – спросил Менестий. – «А то! – отвечал Сфенел. – Не будь здесь тебя, никто бы даже внимания не обратил! Но Одиссей другое дело!» – «Не иначе этот хитрец что-то затевает за нашей спиной!» – рявкнул Идоменей. Женихи зашумели. Некоторые из них даже вскочили на ноги. «Тише! Успокойтесь! – крикнул Кастор. – Отец действительно сейчас с Одиссеем! Но в этом нет ничего плохого – они совещаются об общем благе!» – «Ах, вот как! Об общем благе! – сердито отозвался Аякс Оилид, отличавшийся (как и многие другие коротышки) чрезвычайно вспыльчивым нравом. – Скажи об этом моей собаке! Может быть, она тебе поверит!» – «Ты кажется, в чем-то нас обвиняешь?» – нахмурился Полидевк. Сын Оилея хотел ответить какой-нибудь дерзостью, но Аякс Теламонид заставил его замолчать. «Оставь, друг! – сказал он. – Подумай сам – чего такого может получить Тиндарей от царя Одиссея? Островок у него маленький! Земли, посчитай что нет, да и то одни горы! Зачем старику такой зять? Поверь мне, он метит выше! Сын Лаэрта нам не соперник!» – «Вот-вот, – усмехнулся Кастор. – Похоже он и сам так решил!» – «Что ты говоришь? – живо отозвался Амфилох. – Одиссей больше не сватается к Елене?» – «Да! – подтвердил Полидевк. – Он решил жениться на нашей двоюродной сестре Пенелопе». Услыхав эту новость, женихи растеряно замолчали. «А что, – заметил Агамемнон. – Он сделал удачный выбор! У Икария, отца Пенелопы, большое царство, а сыновей нет. За девушкой дается недурное приданное!» – «Разве можно думать о ком-то другом, когда перед тобой открылась божественная красота Елены?» – удивился Менелай. «Ты говоришь как влюбленный, – снисходительно улыбнулся Тевкр. – Но Одиссей никогда не терял головы из-за женских прелестей! Браво! Я знал, что этот хитрец не уедет отсюда, не получив свое!»

Тут в залу вошел Тиндарей и с ним вместе Одиссей. «Благородные юноши! – промолвил царь. – Сегодня один из вас станет моим зятем!» Женихи слушали его затаив дыхание. «Мы с дочерью, – продолжал Тиндарей, – находились в большом затруднении! Останови мы свой выбор на ком-то из вас, остальные сочли бы себя оскорбленными! Дело могло кончиться ссорой и даже войной!» – «Это уж точно!» – заметил Идоменей. «К счастью, царь Одиссей пришел мне на помощь и дал мудрый совет. Вот, что мы сделаем: все вы должны торжественно поклясться, что не только не будете таить зла против избранника Елены, но станете защищать его от кого бы то ни было!» – «Правильно! – воскликнул Агамемнон. – Если все мы будем связаны клятвой, твой зять окажется в полной безопасности!» Все согласились, что Одиссей нашел хороший выход из щекотливого положения, и решили тотчас приступить к присяге. Тиндарей велел, чтобы ему привели из конюшни лошадь, не имевшую никакого порока. Выйдя за город, он заколол ее жертвенным ножом, рассек тушу на части, а затем поставил всех женихов на кровоточащие куски мяса и велел повторять за ним слова клятвы. Ах, если бы кто-нибудь мог открыть тогда гостившим в Спарте царям и царевичам, на какие великие испытание обречет их в свой час эта присяга! Но они не знали этого, каждый надеялся стать мужем Елены и не задумывался о будущем.

По возвращении во дворец, Тиндарей заперся в своих покоях вместе с Кастором и Полидевком. «Итак, мы должны назвать нашего избранника!» – сказал он. «Одиссей нравился мне больше других, – заметил Кастор. – Но если он больше не жених, я бы остановился на Аяксе Теламониде!» – «К чему нам какой-то мелкий царек? – возразил Полидевк. – Мы можем породниться с более могущественным государем! Думаю, нужно выбирать между Аяксом Оилидом и Идоменеем!» – «Тоже скажешь! – отвечал Кастор. – Зачем Елене муж, который ниже ее на целую голову? А от союза с Идоменеем я вообще не вижу никакого проку!» – «Дети мои! – прервал их спор Тиндарей. – Я хочу открыть вам тайну, о которой в Спарте пока что никто не знает! Вчера в Микенах умер Фиест! Его сын Эгисф, как известно, не пользуется любовью сограждан. Мы можем оказать услугу сыновьям Атрея, вернув им отцовское царство!» – «Ловко придумано отец! – одобрил Полидевк. – Союз с могучими Микенами – как раз то, что нам нужно! Вместе мы будем господствовать над всем Пелопоннесом!» – «Вы забываете, – напомнил Кастор, – что царем станет Агамемнон, а к Елене сватается Менелай!» – «Значит мы должны привязать к себе их обоих! – решил Тиндарей. – Благо у меня две дочери! Если Атриды станут нашими зятьями, мы можем больше никого не бояться!»

На том и порешили. Царь позвал Елену с Клитемнестрой. «Доченьки, – сказал он, – приготовьтесь к тому, что сегодня решиться ваша судьба: я выдаю вас замуж!» Царевны отвечали, что будут во всем послушны его воле. «Что ты думаешь о Менелае?» – спросил Тиндарей у Елены. «Мне, кажется, он меня любит!» – отвечала она, потупив глаза. «Тогда иди в зал и увенчай его венком!» – велел царь. «А ты, – обратился он к Клитемнестре, – готовься стать женой Агамемнона!»

Елена послушно спустилась к пирующим, подошла к Менелаю и одела ему на голову венок. «Вот он мой избранник! – громко провозгласила она. – Пусть люди признают, а боги осветят мой выбор!» Женихи нимало дивились ее словам, да и сам Атрид не мог поверить своему счастью. «Воистину! – воскликнул он. – Боги услышали мои мольбы!» Он поцеловал руку Елены и она поспешно вернулась к себе. На этом затянувшийся пир завершился. Гости разошлись. Поначалу никто не мог понять, какую цель мог преследовать Тиндарей, выдавая дочь за безземельного царевича. Только утром, когда распространилась весть о смерти Фиеста, все прояснилось. «Я же говорил, – сказал Аякс Теламонид своему тезке, – старик метит очень высоко!» – «Погоди! – с досадой отвечал ему сын Оилея. – Атриды пока еще не в Микенах!» – «За этим дело не станет!» – уверенно предрек царь Саламина.

И действительно, Агамемнон обручился с Клитемнестрой, а потом было объявлено, о намерении спартанского царя вернуть будущему зятю его наследственные владения. Спартанское войско выступило в поход, однако до войны дело так и не дошло. Жители Микен никогда не жаловали сурового Эгисфа. Сын Фиеста решил не испытывать судьбу. Ночью он бежал из города. Агамемнон торжественно вступил в Микены и был тотчас провозглашен царем. После этого в Спарте сыграли сразу три свадьбы: сыновья Атрея женились на дочерях Тиндарея, а его племянница Пенелопа стала женой Одиссея. У Агамемнона и Клитемнестры вскоре родилась дочь Ифигения. Позже появились на свет Электра и сын Орест. У Менелая и Елены была только одна дочь – Гермиона. Что касается Пенелопы, то она родила Одиссею сына Телемаха.

Диоскуры и Афареиды

В то время когда Лаконикой правил Тиндарей, царями соседней Мессении были Афарей и его брат Левкипп. Афарей имел двух сыновей-близнецов: Идаса и Линкея, а Левкипп – двух дочерей-близняшек: Фебу и Гилаиру. Царевичи и царевны с детства воспитывались вместе, и отцы в конце концов решили их поженить. «Мы уже старики, – говорили они, – скоро удалимся на покой. Пусть дети займут наше место, а мы станем нянчится с внуками!» Славные это были мечты, да жаль не суждено им было осуществиться!

Братья-Афареиды дружили со спартанскими Диоскурами. Царевичи частенько бывали в гостях друг у друга: то в Спарте, то в главном городе Афарея Арене. Нередко они все вместе наведывались в столицу Левкиппа Левктры и весело проводили время в обществе его дочерей. Феба и Гилаира были девушки живые, красивые и задорные. Они любили своих женихов, но не прочь были пококетничать с сыновьями Леды. Им очень льстило, что четверо замечательных молодых людей оспаривают друг у друга их внимание. Ну как здесь было не родиться соперничеству?

Раз Идас и Полидевк затеяли кулачный бой, а судьей в нем избрали Фебу. Силы у бойцов были равные, но Феба присудила победу Полидевку. Конечно, это был всего лишь девичий каприз, однако сын Афарея почувствовал себя задетым. «Кузины слишком много внимания уделяют этим спартанцам! – сказал он брату. – Им следует почаще вспоминать, что они наши невесты!» Линкей посоветовал Идасу оставить вздорные мысли, однако на другой день сам признал основательность его слов. И было с чего! Гилаира совершенно не заметила, как ловко он управлял колесницей, но зато дважды похвалила Кастора! Теперь уже оба Афареида таили в сердце досаду на Диоскуров, и это не сулило их дружбе ничего хорошего. Увы, но именно так, из-за маленьких пустяков, сплошь и рядом начинаются большие ссоры.

Вечером Идас объявил девушкам: «Нам надоели ребячьи забавы! Мы с братом отправляемся в набег на тегейцев! Проучим их, чтоб впредь не мешкали с уплатой дани!» Царевны посмотрели на Афареидов с восхищением. Еще бы! Ведь они направлялись в настоящий поход! «Мы тоже пойдем с вами!» – решили Диоскуры. Идас и Линкей не возражали. Набрав отряд молодежи, они вторглись в Аркадию. Поначалу все шло как нельзя лучше. Несколько раз тегейцы пытались защищаться, но где им было бороться против четырех могучих героев! Диоскуры и Афареиды легко брали вверх во всех схватках и захватили множество скота. Наконец, отягченные добычей, они повернули назад. «Давайте поделим скот и разойдемся!» – предложил Кастор. «А как мы будем его делить?» – спросил Идас. «Ты наш предводитель, ты и решай!» – сказал Полидевк. «Хорошо!» – согласился Идас. Он выхватил меч, разрубил на четыре части самого большого быка, а потом объявил: «Тот кто раньше всех съест свою долю, получит половину стада! А тот, кто будет вторым, получит остальное!» Диоскуры согласились. Принцы быстро изжарили мясо и приступили к еде. Кастор и Полидевк торопились изо всех сил, но не могли угнаться за Идасом. Отрезая огромные ломти, он отправлял их в рот вместе с костями и проглатывал не жуя. Диоскуры не успели оглянуться, а он уже покончил со своей частью и принялся помогать Линкею. Раз! Два! И половины быка Афареидов как не бывало! «Наша взяла!» – промолвил Идас. «Так что стадо целиком наше!» – добавил Линкей. И братья, посмеиваясь, погнали скот в Арену.

Диоскуры не могли им помешать, поскольку должны были прежде доесть свои куски. А когда они закончили, мессенских принцев и след простыл. «Нас обманули!» – воскликнул Кастор. «Провели словно маленьких несмышленышей! – согласился Полидевк. – Представляю, как будут потешаться Афареиды, рассказывая о своей проделке дочерям Левкиппа!» У Кастора от гнева сжались кулаки. «Мы должны отомстить! – решил он. – И я даже знаю как!» – «Что ты задумал?» – спросил Полидевк. «Мы ударим их по самому больному месту! – отвечал Кастор. – Мы похитим Фебу с Гилаирой, а потом сами женимся на них! После этого никто не посмеет смеяться над нами!»

Полидевк одобрил замысел брата, и они немедленно приступили к его осуществлению. Добравшись до Левктр, Диоскуры вызвали из дворца дочерей Левкиппа, завели с ними разговор, а потом подхватили девушек на колесницы и умчались вон из города. Все случилось так неожиданно, что никто даже опомниться не успел! Когда Идаса и Линкея известили о происшедшем, они бросились погоню. Правда сразу настигнуть своих противников им не удалось. Диоскуры успели доскакать до лесистого Тайгета и здесь решили устроить засаду. Спрыгнув с колесниц, они строго велели девушкам ехать вперед, а сами укрылись в дупле большого дуба. «Никому не придет в голову искать нас здесь!» – подумали они. И просчитались! Линкей, обладавший очень острым зрением, заметил с одной из вершин прячущихся сыновей Леды и сообщил об этом брату. Афареиды тихонько подкрались к дубу и пронзили его своими копьями. Копье Линкея не пробило крепкой древесины, но зато оружие Идаса поразило Кастора в грудь и сразило его наповал! Полидевк выпрыгнул из дупла и словно лев напал на сыновей Афарея. Ударом копья он убил Линкея, но тут Идас бросил ему в голову огромный камень и поверг на землю мертвым. В тоже мгновения он сам погиб, испепеленный молнией Зевса, который отомстил таким образом убийце сына.

Последствия нелепой смерти четырех молодых царевичей оказались самыми печальными. Афарей ненадолго пережил сыновей. Сразу после его смерти всей Мессенией завладел царь Пилоса Нестор. Тиндарей, также лишившийся наследников, отрекся от престола и передал власть над Лаконикой своему зятю Менелаю. С тех пор младший из братьев-Атридов стал царствовать в Спарте.

Поход эпигонов

Как-то раз Диомед, сын Тидея, созвал своих аргосских родичей и стал горько упрекать их за трусость. Ведь их отцы, погибшие под стенами семивратных Фив, по сей день остаются неотомщенными, но никто даже думать не хочет о войне с фиванцами! «Диомед прав! – воскликнул Промах, сын Партенопея, – мы должны смыть с себя это позорное пятно!» – «Будь я правителем этого города, – заметил сын Полиника Ферсандр, – война давно была бы объявлена! Но мы с Диомедом здесь ничего не решаем!» – «Что касается меня, то я хоть завтра готов идти в поход!» – объявил Сфенел, сын Капанея. «С нашей стороны тоже отказа не будет», – пообещал сын Адраста Эгиалей. «Да что здесь долго говорить, мы все заодно! – провозгласил сын Гиппомедонта Полидор. – Но почему молчит Алкмеон?» – «Потому что я думаю иначе! – отвечал сын Амфиарая. – Все знают, что мой отец не желал прошлой войны, а я не вижу смысла в нынешней!» Аргивяне стали наперебой убеждать царя в обратном, но их слова не произвели на него никакого впечатления. Даже Амфилох не смог уговорить брата. «Наш отец погиб, – печально промолвил Алкмеон, – и сколько бы фиванцев мы не перебили, он уже никогда не воскреснет! Так стоит ли проливать новую кровь ради тех, кому все равно нет возврата?» – «Пусть наша мать решит этот спор!» – возразил Амфилох. При этих словах Алкмеон побледнел как смерть, но потом согласился подчиниться мнению Эрифилы.

Когда царевичи и цари разошлись, Ферсандр сказал Диомеду: «Считай, что мы заполучили Алкмеона! Еще наши отцы протоптали тропинку к сердцу Эрифилы. Мы пойдем тем же путем!» Он отправился к вдове Амфиарая и показал ей великолепную, вышитую золотом женскую одежду, принадлежавшую, как говорили, еще первой фиванской царице Гармонии. «Нам нужно содействие твоего сына в войне с фиванцами, – сказал Ферсандр, – но он упрямится и отказывается нам помогать! Сделай так, чтоб он передумал. Тогда эта вещь будет твоей!» – «Я непременно уговорю Алкмеона!» – тотчас согласилась Эрифила. Одежда чрезвычайно ей понравилась. Упускать такую драгоценность по вине сына она не собиралась! И вот, когда на другой день аргивяне вновь сошлись на совет, позвали Эрифилу. «Какие тут могут быть сомнения! – воскликнула она. – Алкмеон должен отправиться вместе со всеми! Не хватало еще, чтоб его упрекали в трусости!» – «Пусть будет так! – тихо промолвил царь. – Раз моя мать жаждет крови, она ее получит!» – «Вот и славно! – обрадовался Ферсандр. – Хорошо, что мы договорились!»

Охваченные воинственным духом аргивяне выступили в поход. Во главе войска стояли семь вождей: Диомед, Ферсандр, Эгиалей, Промах, Полидор, Алкмеон и Сфенел. Все они, кроме Эгиалея, были сыновьями погибших в прошлой войне героев. Поэтому их и прозвали эпигонами («потомками»). Быстро миновав Истм, войско аргивян вторглось в Беотию. Фиванцы во главе со своим царем Лаодамантом, сыном Этеокла, поджидали их под стенами Фив. «Мы не должны медлить! – воскликнул пылкий Эгиалей. – Ударим на врага и решим дело в одном сражении!» – «Юноша! – предостерег его Алкмеон. – Прими мой совет и держись подальше от Лаодаманта. Встреча с ним может кончится для тебя печально!» – «Не слушай его, доблестный сын Адраста! – возразил Ферсандр. – Все рано или поздно умрут, но славу обретут только отважные!» Воодушевленный его словами Эгиалей смело бросился вперед и вступил в единоборство с фиванским царем. Он мечтал о победе, но судьба сулила ему иное – Лаодамант вонзил в грудь принца меч и тот упал на землю мертвый. «Бедный Эгиалей! – печально промолвил Алкмеон. – Зря он меня не послушался!» – «Зато теперь нам обеспечена победа!» – заметил Ферсандр, которого совсем не расстроила гибель товарища. «Что ты говоришь? – удивился Алкмеон. – И откуда ты можешь знать об этом?» – «Я вопрошал оракул! – отвечал сын Полиника, – и узнал, что фиванский престол вернется ко мне после того, как погибнет сын Адраста!» – «Так выходит, ты специально послал Эгиалея на смерть! – закричал сын Амфиарая. – Ты совсем не думал о несчастном юноше и его отце, а мечтал только о том, как опять воцариться в Фивах! Знаешь кто ты после этого? Низкий негодяй! Такой же подлец, каким был твой отец!» Ферсандр побледнел от гнева и схватился за меч. Алкмеон готов был последовать его примеру, но, к счастью, подоспел Диомед и не дал начаться поединку. Ферсандр бросил на противника испепеляющий взгляд и сказал: «Как ты смеешь оскорблять моего отца? Посмотри лучше на себя и вспомни, кто твоя мать!» – «Причем здесь моя мать?» – вспыхнул Алкмеон. «Да при том, что она продала сначала своего мужа, а потом и тебя!» – «Это грязная ложь!» – возмутился Алкмеон. «Всем давно известно, – продолжал Ферсандр, – что Эрифила послала Амфиарая на войну, прельстившись ожерельем, подаренным ей Полиником! А знаешь почему она отправила в поход тебя? Я подкупил ее старыми нарядами, которые носила еще бабка моей прабабки!» – «Не может быть!» – прошептал Алкмеон. Он взглянул на Диомеда, но тот отвел глаза в сторону. Ведь сын Тидея тоже знал об этой некрасивой истории! «Сейчас не время выяснять отношения! – сказал он. Нас ждет битва!» – «Ты прав!» – воскликнул Алкмеон. Не помня себя от ярости, он врубился в строй врагов и одного за другим убил множество фиванцев. Наконец он бросился на Лаодаманта и сразил его ударом копья. Горожане в беспорядке отступили и укрылись за стенами.

Когда бой стих, осажденные собрались на площади и стали решать, что им делать дальше. Как всегда в трудную минуту, они обратились за советом к Тиресию. «Боги отвернулись от нас! – грустно сказал прорицатель. – В этой войне Фивы ждет поражение!» – «Как же нам поступить?» – спросили горожане. – «Нам остается только одно – спасаться бегством!» – отвечал старик. Ночью фиванцы тихонечко отворили ворота и незаметно покинули родной город. Часть их отправилась на север и поселилась за пределами Греции в Иллирии. Но большинство, испугавшись тягот пути, вернулось в конце концов обратно в Фивы. Ферсандр стал их новым царем и утвердился на родине своих предков. Пять остальных вождей с большой добычей возвратились в Аргос. Старый Адраст, сильно горевавший о смерти сына, вскоре умер. Поскольку сын Эгиалея Кианипп был еще совсем мал, царская власть перешла к другому внуку Адраста – Диомеду.

Алкмеон и его сыновья

Алкмеон никак не мог забыть слова, сказанные в горячке ссоры Ферсандром. «Эрифила повинна в смерти нашего отца! – сказал однажды царь своему брату. – Мы должны покарать ее!» – «Это невозможно! – воскликнул Амфилох. – Ведь она наша мать!» – «Что из того? Разве Амфиарай не был нашим отцом? – возразил Алкмеон. – И разве не наш долг мстить за него?» – «Ты ставишь меня перед ужасным выбором, – дрожащим голосом промолвил царевич. – Но пусть я лучше прослыву плохим сыном своего отца, чем матереубийцей!» В следующую ночь Амфилох бежал из Аргоса. Вместе с несколькими друзьями он отправился на север Греции и основал по соседству с Этолией небольшой город, который получил имя Амфилохийского Аргоса. Его потомки правили потом в этой стране, названной Амфилохией.

Пришлось Алкмеону в одиночку наказывать свою недостойную мать. Вооружившись мечом царь поднялся в покои Эрифилы. «Матушка! – сказал он, – Тебя считают виновницей гибели моего отца. Это правда?» – «Боги праведные! – в ужасе всплеснула руками царица. – Сынок! Что ты такое говоришь?» – «Не надо напоминать об узах, когда-то нас связывавших, – холодно отвечал Алкмеон. – Я пришел сюда не как сын, а как судья и палач!» И он поведал об ожерелье и платье, полученных Эрифилой от фиванцев в качестве платы за пособничество в их замыслах. Отпираться было бесполезно! Царица во всем призналась и стала молить о пощаде. «Матушка! – воскликнул бледный как мел Алкмеон. – Я могу забыть зло, причиненное мне! Но то, как ты поступила с отцом, простить невозможно! Прими возмездие за свое вероломство!» С этими словами он вонзил в грудь матери меч. «Преступный сын!» – закричала Эрифила. Она рухнула на свое ложе и, собрав остатки сил, прошептала: «Я проклинаю тебя и ту землю, что даст тебе приют! Не будет тебе покоя ни здесь, ни на том свете!»

Царица умерла, и Алкмеону пришлось бежать из города. Долго он скитался по разным областям, поскольку никто не хотел давать убежища матереубийце. Наконец сын Амфиарая добрался до Псофиды в Аркадии. Здешнего царя звали Фегей. Выслушав исповедь гостя, он сказал: «Ты поступил правильно! Жены не должны предавать своих мужей, иначе в мире не останется ничего святого!» Фегей очистил Алкмеона от скверны убийства, позволил жить в своем городе и выдал за него свою дочь Арсиною. В качестве свадебного подарка сын Амфиарая преподнес принцессе ожерелье и платье Гармонии. Если бы он знал, каким злом обернется для него этот дар, то никогда бы так не поступил!

Прошло немного времени, и страну Фегея постиг жестокий голод. Вместе с ним явились ужасные болезни. Алкмеон знал, что причина несчастий кроется в нем. Он сказал Фегею: «Я должен оставить твой кров. Видишь сам – проклятие матери продолжает меня преследовать!» – «Отправляйся в Дельфы и попроси помощи у бога, – посоветовал царь. – Должно же быть от твоей болезни хоть какое-нибудь лекарство!». Алкмеон так и поступил. «Иди на север, – отвечала на его вопрос Пифия, – и поищи землю, которая не существовала в день смерти Эрифилы. Она одна избегла проклятья, и лишь там сможешь ты обрести покой!» Алкмеону ничего не оставалось, как последовать ее совету. Он миновал Локриду, пересек Этолию и добрался до устья Ахелоя. Река была широкая. Как же он через нее переправится? Алкмеон присел на берегу и тут увидел человека, который, как ни в чем не бывало, шагал по воде словно посуху. «Эй, послушай! – окликнул его царь. – Как это у тебя так ловко получается?» – «Ничего удивительного! – отвечал незнакомец. – Ведь я бог этой реки, и она исполняет все, что я ей ни прикажу!» Он присел рядом с сыном Амфиарая и между ними завязался дружеский разговор. Вскоре Ахелой узнал о несчастье своего гостья и решил ему помочь. «Послушай! – сказал он. – Неподалеку отсюда есть островок, совсем недавно образовавшийся из наносов песка и ила. Он не существовал в тот день, когда твоя мать прокляла тебя. Если хочешь, можешь на нем поселиться!» Алкмеон с радостью принял приглашение. Он очень устал скитаться по свету и был рад хоть какому-нибудь пристанищу! К тому же все оказалось не так уж плохо! Ахелой помог с постройкой дома, прислал в него слуг, а немного погодя выдал за пришельца свою дочь Каллирою. Алкмеон зажил с ней душа в душу. Вскоре у них родились двое близнецов: Акарнан и Амфотер.

Алкмеон был бы рад забыть прошлое, однако проклятие матери не отпускало его! Однажды, рассказывая жене о своих странствиях, он упомянул об ожерелье и платье Гармонии. Каллироя тотчас захотела заполучить их. «Ступай в Аркадию и принеси мне эти драгоценности!» – велела она. Алкмеону не хотелось возвращаться в дом Фегея, однако он не посмел ослушаться. Ведь ссориться с Ахелоем совсем не входило в его намерения! Взяв с собой одного слугу, сын Амфиарая отправился в путь. Вскоре он добрался до Псофиды и был с радостью встречен семьей своей первой жены. Он, впрочем, не стал рассказывать царю о своем новом браке, но сообщил, что направляется в Дельфы за новым оракулом. «Верни мне ожерелье и платье, которые я подарил твоей дочери, – попросил Алкмеон. – Я посвящу их Аполлону. Быть может, он сжалиться и избавит меня от проклятья!» – «Это ты хорошо придумал!» – одобрил Фегей. Арсиноя с радостью вернула мужу подарки, а тот сразу стал собираться в обратный путь. Его торопливость показалась царю подозрительной. Он позвал к себе слугу Алкмеона и попросил: «Расскажи мне о жизни своего господина!» – «Твой зять лукавит с тобой, – отвечал тот. – Он женился второй раз, а платье и ожерелье нужны ему вовсе не для бога! Он хочет отдать их новой жене!» Узнав обо всем, Фегей очень рассердился и решил примерно наказать Алкмеона. Он поведал о двуличии зятя своим сыновьям. Те неожиданно напали на гостя, когда тот выходил из города, и зарубили его мечами. Так погиб отважный сын Амфиарая.

Горько было Каллирое узнать о смерти мужа! Но еще горше становилось от сознания того, что она никак не может отомстить убийцам. Ведь дети Алкмеона были еще младенцами и лежали в колыбели! «О великий Зевс! – воскликнула несчастная. – Сделай так, что бы мои сыновья выросли за одну ночь!» И вот, по ее мольбе свершилось великое чудо – Акарнан и Амфотер стали расти прямо на глазах и к утру превратились в могучих воинов. «Ступайте в Аркадию и покарайте сыновей Фегея! – велела им Каллироя. – Пусть никто не говорит, что ваш отец сошел в преисподнюю неотомщенным!» Близнецы тотчас пустились в путь, добрались до Псофиды и напали на братьев Арсинои. Те никак не ожидали, что возмездие за их злодеяние окажется таким скорым! Все они приняли злую смерть от рук сыновей Алкмеона, а вслед за ними был убит и сам Фегей. Акарнан и Амфотер завладели злополучными сокровищами Гармонии, отнесли их в Дельфы и посвятили Аполлону. Так велела им поступить мать, не желавшая, чтобы ожерелье и платье сделались виновниками еще чьей-либо смерти! Возвратившись на родину, близнецы поселились на западном берегу Ахелоя и основали здесь свое царство. По имени Акарнана эта страна стала называться Акарнанией.

Ахейская Греция

1) Общественный строй героической эпохи

О жизни греков в героическую эпоху (то есть, в XVI–XII веках до Рождества Иисуса Христа) мы узнаем из различных источников. Главным из них по сей день остаются мифы, прежде всего эпические поэмы древнегреческого поэта Гомера, жившего, как считают, где-то в IX–VII веках до Р.Х. Однако теперь, благодаря крупномасштабным археологическим раскопкам и расшифровке древнейшей греческой письменности, историки могут значительно дополнить (а порой и поправить!) этого автора.

Можно уверенно утверждать, что в центре общественной и хозяйственной жизни той эпохи находился царский дворец. Царь и его приближенные управляли страной с помощью многочисленных чиновников и писцов. Цари не только обладали большой политической властью, но и владели большими богатствами. Им принадлежали плодородные земли, виноградники, множество голов скота. При дворцах имелись мастерские. Часто изготовлявшаяся здесь продукция использовалась не только на нужды царского окружения, но и шла на продажу. Каждый крестьянин и землевладелец должен был отдавать царю часть собранного зерна и других продуктов. В дальнейшем собранное таким образом продовольствие шло на оплату труда царских чиновников, жрецов, торговцев, воинов и дворцовой прислуги.

Помимо чиновников, в управлении государством принимали участие богатые аристократы-землевладельцы. Основное население во всех греческих государствах составляли свободные крестьяне-общинники, сообща владевшие землей. Кроме того, в дворцовом хозяйстве широко использовался труд невольников. (Число их было довольно значительным. Так одна из табличек, найденная в Пилосе, упоминает о группе рабов, численностью в 2000 человек). Кроме того, таблички отмечают существование многочисленных жрецов и жриц разных культов.

2) Хозяйственная жизнь

Подавляющая часть греческого населения была занята в сельском хозяйстве. Из хлебных злаков возделывались пшеница и ячмень. Не менее важное значение имело разведение оливы. Иногда плоды этого дерева солили и употребляли в пищу непосредственно; но по преимуществу из них делали высококачественное масло. В Аттике культура оливы была распространена особенно широко, а продажа оливкового масла во все времена приносила афинянам большие доходы. Греция была богата фиговыми деревьями, поскольку фиги являлись обычным и очень любимым яством. Греки выращивали также яблоню, грушу, айву, гранат, миндаль, каштан, орех, сливу. Приятным и полезным дополнением к их столу служили овощи: капуста, репа, редиска, артишок, салат, лук, чеснок, огурцы, тыква, морковь, а также бобы, чечевица и горох. О широком распространении виноградарства и виноделия уже говорилось прежде. Местные жители также выращивали лен и умели выделывать хорошие льняные ткани.

Наряду с земледелием, широко было развито скотоводство. Так, к примеру, критские таблички упоминают о тысячных стадах овец (общее их поголовье на острове оценивается в 100 тыс.). Впрочем, мясо овец не пользовалось у греков особой любовью. Этих животных ценили из-за молока и шерсти. Коз было намного меньше. Разведением их занимались, по преимуществу, в гористых и бесплодных областях. Мясные блюда приготовлялись в основном из говядины и свинины. (Мифы неоднократно упоминают о больших стадах быков и свиней). Из домашней птицы разводили кур, голубей, гусей и уток. Коневодство тоже имело место, однако упоминания о лошадях в письменных документах этой эпохи редки. Использовали их в основном на войне. В хозяйстве и в качестве тягловой силы повсеместно применяли быков.

Железо в героическую эпоху еще не играло заметной роли. Основными металлами были медь и олово, которые сплавлялись в бронзу. Из бронзы изготавливали оружие и все инструменты. В самой Греции олово и медь встречаются редко, их завозили из дальних стран – Испании, Италии и Британии. Основным поставщиком меди являлся Кипр. Греческие ремесленники умели изготавливать из привезенного сырья высококачественные изделия, продававшиеся потом за рубеж. Особенно охотно иностранные купцы покупали греческие мечи. Помимо них страна славилась своей превосходно вылепленной и красочно расписанной керамикой, оливковым маслом, благовониями, шерстью, льном, вином, тканями и древесиной.