Человечество: история, религия, культура. Древняя Греция

Сыном Мелампа был Антифат. У него был сын Оиклей, тот самый, что погиб во время похода Геракла на Трою. Сыном Оиклея был прорицатель Амфиарай, один из участников Калидонской охоты.

Сыном Прета был Мегапент. После него царствовал Анаксагор, а потом его сын Алектор. Сыном Алектора был Капаней.

Не легко было им всем ужиться в одном городе! Отношения между тремя династиями не всегда складывались мирно. Так, придя к власти, Амфиарай изгнал Адраста и тот вынужден был бежать к своему деду по матери, царю Сикиона Полибу. Когда Полиб умер, Адраст унаследовал после него власть в Сикионии, но потом, помирившись с Амфиараем, вернулся в Аргос. Чтобы укрепить восстановленный союз Адраст выдал за Амфиарая свою сестру Эрифилу.

Однако и после свадьбы между царями частенько происходили ссоры. Однажды, крепко поспорив, мужчины схватились за мечи, и наверняка убили бы друг друга, не вмешайся в дело Эрифила. Она отважно бросилась между братом и мужем, развела их мечи прялкой и потребовала, чтобы те всегда повиновались в спорах ее решению. «Похоже, нам с тобой не обойтись без третейского судьи, – а заметил Адраст, – а коли так, то пусть им будет Эрифила!» – «Хорошо», – согласился Амфиарай. И цари поклялись, что отныне всегда будут следовать ее советам. До тех пор, пока царица беспристрастно разбирала мнения обоих, ее трезвое суждение всегда было на пользу государству. Но когда она попыталась извлечь из своего положения личную выгоду, дело, как это будет видно из дальнейшего, окончилось для всех большой бедой.

К тому времени, к которому относится наш рассказ, цари имели взрослых детей. У Амфиарая и Эрифилы росли двое сыновей – Алкмеон и Амфилох. Адрасту боги даровали только одного сына Эгиалея, но зато у него были две прелестные дочери – Аргия и Деипила. Многие цари готовы были взять девушек в жены, однако Адраст не спешил с их замужеством. Однажды он вопросил в Дельфах оракул об их судьбе, и Пифия предрекла ему, что одна из двух дочерей станет женой льва, а другая – женой вепря. И хотя смысл этого оракула оставался темным, Адраст решил терпеливо дожидаться, когда пророчество бога осуществиться.

3) Тидей и Полиник

После кончины своей первой жены Алфеи царь Калидона Ойней женился во второй раз на юной девушке Перибее. Она родила ему могучего Тидея. И быть бы тому царем в Калидоне после смерти Ойнея, если бы не его дерзкий, неукротимый нрав! Когда царевич подрос, у него не заладились отношения с братьями отца Агрием и Алкатоем. Однажды между дядьями и племянником вышла крупная размолвка. Тидей вспылил и ударом кулака убил Алкатоя! Все пришли в ужас от этого злодеяния. Сам же Тидей нисколько в нем в не раскаивался. Но он должен был бежать из Калидона, поскольку родственники Алкатоя грозились привлечь его к суду. Оказавшись в изгнании, царевич стал думать о том, что ему делать дальше. Наконец он решил отправиться в Арголиду и посвататься к одной из дочерей Адраста.

Таким образом, судьба свела в Аргосе сразу двух изгнанников. С одной стороны к царскому дворцу подошел Полиник, а с другой – Тидей. Стояла холодная ночь. Оба жениха были злые и голодные. Но каждый решил скорее умереть, чем уступить дорогу сопернику. «Шел бы ты отсюда, бедолага!» – насупившись, посоветовал Тидей Полинику. «Вот еще! Буду я слушать всякого бродягу!» – насмешливо отвечал тот. Слова незнакомца задели Тидея. Он обнажил меч, Полиник выхватил свой и пошла рубка! Звон мечей и крики разбудили всех окрестных жителей. Из дворца высыпали слуги. Впереди с факелом бежал сам Адраст. Дерущихся разняли и хотели выгнать вон из города. Но тут царь увидел, что Полиник покрыт поверх вооружения огромной шкурой льва, а Тидей – шкурой громадного вепря. Старое пророчество тотчас всплыло в его памяти! «Эге! – сказал он себе, – никак пожаловали мои будущие зятья!» Царевичей пригласили во дворец. После того, как они смыли дорожную пыль, принарядились и вышли к столу, оказалась, что оба имеют недурную внешность. А когда открылось, что женихи принадлежат к старинным царским родам, Адраст отбросил всякие сомнения. Он объявил, что Деипила станет женой Тидея, а Аргия – женой Полиника. Дело сладилось за один вечер!

На другой день сыграли сразу две свадьбы. После пира царь сказал зятьям: «Я сделаю все, чтобы вернуть утраченную вами власть! Мои дочери должны стать царицами!» Тут же было решено, что свой первый поход аргивяне направят против Фив.

4) Вероломство Эрифилы

Когда весть о предстоящем походе разнеслась по Аргосу, город зашумел и заволновался. Давненько его древние улицы не видали такой суматохи! Мужчины доставали и проверяли военную амуницию, точили мечи и чинили конскую сбрую. Молодежь спешила обзавестись всем необходимым для войны. Мастера-оружейники трудились с утра до вечера, не разгибая спины. Все родичи поддержали начинание Адраста. К нему присоединились его брат Партенопей и могучий племянник Гиппомедонт, один стоивший в бою десяти воинов. Снаряжал свои полки царь Капаней. Всеми силами готовились поддержать тестя неистовый Тидей и отважный Полиник.

Только Амфиарай не разделял всеобщего воодушевления. «Я не собираюсь ни с кем воевать! – объявил он Адрасту. – И тебе не советую пускаться в это сомнительное предприятие. Подумай сам, кого ты решил поддерживать! Тидей – убийца, бежавший от праведного суда, а Полиник – негодный сын, выгнавший из дома и пустивший по миру своего отца!» – «Это не так! – возразил Адраст. – Тидей стал убийцей по недоразумению, а Эдипа изгнали по велению оракула. Если уж на то пошло, Этеокл виноват ничуть не меньше!» – «Что правда, то правда! – насмешливо заметил Амфиарай. – Оба братца стоят друг друга! Но Этеокл, по крайней мере, не ведет против родного города войска чужеземцев!» – «Полиник защищается как может! Или он должен был покорно сносить вероломство брата?» – «Я знаю одно, – стоял на своем Амфиарай. – Боги не на нашей стороне! Всех участников этого похода ожидает неминуемая гибель!»

Адраст рассказал зятьям о неуступчивости Амфиарая. «Этак мы ничего не добьемся! – заметил Тидей. – Нам следует действовать хитрее. Пусть свое слово скажет Эрифила!» – «Думаете, она нас поддержит?» – с сомнением покачал головой Адраст. «Мы постараемся ее убедить!» – отозвался Полиник. Втайне от Амфиарая он встретился с его женой и показал ей драгоценное ожерелье, принадлежавшее, как говорили, еще жене Кадма Гармонии. Глаза у Эрифилы загорелись. «Встань на сторону брата, и вещица будет твоей!» – пообещал Полиник. Эрифила охотно согласилась. Вскоре Адраст напомнил Амфиараю о его клятве во всем следовать советам Эрифилы, а потом позвал сестру. «Я уверена: мой муж должен участвовать в войне с фиванцами! – заявила она. – Иначе все подумают, что он желает аргивянам поражения!» – «Негодная женщина! – воскликнул Амфиарай. – Сколько золота ты получила за свое согласие? Его блеск ослепил тебя! Ты не видишь, как губишь нашу семью!» – «Не говори глупости! – возразила Эрифила. – Мое решение подсказано мне моим сердцем, а не чьим-то внушением!»

Амфиарай не стал спорить с женой. Он ушел в свои покои и долго сидел здесь, терзаемый скорбными мыслями. Данная клятва связала его по рукам и ногам. Теперь он должен был отправиться в поход, хотя знал наверняка, что он закончится его смертью! Юный сын царя Алкмеон зашел к нему и был потрясен его отчаяньем. «В чем дело, отец? – спросил он. – Какая беда приключилась с тобой?» – «Ах, сынок! – отвечал Амфиарай. – Со мной случилось самое худшее из того, что только может произойти с мужчиной! Твоя мать предала меня! Два отъявленных негодяя – Тидей и Полиник – подкупили ее, и сегодня она отправила меня на верную смерть!» – «Этого не может быть, отец! Я не могу поверить!» – «И тем не менее все обстоит именно так, мой мальчик, – вздохнул Амфиарай. – Ты сам поймешь это, когда узнаешь о моей кончине». Глаза Алкмеона потемнели. «Если ты не вернешься, отец, я буду мстителем за твою смерть! – сурово промолвил он. – Я клянусь тебе, что покараю всех виновных, будь они даже моими ближайшими родичами!» – «И даже мать?» – тихо спросил царь. «Я убью ее, – пообещал Алкмеон. – И это также верно, как то, что я сейчас стою перед тобой!» Амфиарай крепко пожал руку сына, и больше они не возвращались к этому разговору.

5) Перед битвой

После того как Амфиарай присоединился к вождям аргивян, ничего не задерживало Адраста в Аргосе. Войско двинулось в поход, благополучно миновало гористый Истм и вступило на равнину Беотии. Неподалеку от Фив был устроен лагерь. Перед началом сражения вожди принесли обильные жертвы богу войны Аресу и богу смерти Танату, а затем, омочив руки в жертвенной крови, поклялись либо разрушить стены Фив, либо, пав в битве, напоить своей кровью фиванскую землю. «Теперь наша судьба в руках божьих! – сказал Адраст. – Изберем план для завтрашней битвы, и пусть каждый покажет, на что он способен!» – «Что здесь долго толковать! – отозвался Полиник. – Нас семеро и ворот в моем городе тоже семь! Пусть каждый встанет против тех, что ему по вкусу и бьется с фиванцами насмерть!»

Предложение Полиника понравилось аргивянам. Против Пройтидских ворот встал со своим полком Тидей, сын Ойнея, о котором говорили, что он жаждет крови, подобно свирепому дракону. И в самом деле, во всем войске Адраста не было человека более страшного в битве! Три гребня развивались над шлемом Тидея, а на щите его было изображено покрытое звездами ночное небо.

Против ворот Электры разместился гигант Капаней, сын Алектора. «Я прорвусь в город, кто бы не стоял на моем пути! – надменно объявил он. – И даже сам Зевс не остановит меня!» Щит этого царя украшало изображение нагого героя с факелом в руках.

Против Немейский ворот встал с главными силами царь Адраст, сын Талая, а против ворот Афины – его племянник могучий Гиппомедонт, сын Аристомаха. Обычно мягкий и стеснительный, он приходил во время битвы в страшное неистовство, и тогда казалось, что мечом его движет сам демон смерти. Не даром на его щите был изображен чудовищный, извергающий пламя Тифон!

Брат Адраста Партенопей построил своих воинов напротив Бореадских ворот. Хотя подданные Этеокла не сделали ему ничего плохого, он почему-то страшно гневался на них и грозился отрезать всем горожанам уши. На щите Партенопея был изображен сфинкс, терзающий когтями фиванца.

Амфиараю, сыну Оиклея, выпало штурмовать Гомолоидские ворота. Во время похода он больше молчал, а если и открывал рот, то лишь затем, чтобы уязвить обидной речью Тидея и Полиника. Отправляясь в назначенное ему место, Амфиарай посоветовал Адрасту: «Попрощайся с каждым из нас, ибо живыми мы больше не встретимся!» А потом, обернувшись к остальным вождям, с усмешкой заметил: «С вами я прощаться не буду! Сегодня вечером все свидимся в Преисподней!»

Последние, седьмые, ворота достались Полинику, сыну Эдипа. На его щите была изображена богиня, ведущая вооруженного героя. Надпись под ней гласила: «Я введу этого мужа как победителя назад в его город и в дом его отцов!»

Узнав о планах врага, царь Этеокл также разделил фиванцев на семь отрядов и назначил равное количество вождей. Сам он взял на себя защиту ворот, против которых наступал его брат Полиник. Против Тидея он выставил могучего Меланиппа, сына Астаха. С Капанеем вызвался сражаться искусный стрелок Полифонт. Сын Креонта Мегарей встал у ворот, на которые должен был напасть Адраст. Гипербий, сын Ойнора, был выслан против Гиппомедонта. Противником Партенопея стал Актор, а соперником Амфиарая – юный Лейсфен. Все это были самые доблестные витязи Фив. Но всех их превосходил силой непобедимый Периклимен.

6) Начало битвы. Поединок братьев

На рассвете в день битвы разом распахнулись все ворота семивратных Фив, горожане бросились на врага и завязался упорный бой. Фиванцы бились с чрезвычайной доблестью, но сила была пока что не на их стороне, и потому шаг за шагом они отступили обратно под защиту стен. «Фиванские лисы показали нам спину! – закричал Капаней. – Ату их, доблестные аргивяне! Покажем на что мы способны!» Приставив к стене лестницу, царь начал взбираться по ней вверх, но тут ослепительная молния, пущенная самим Зевсом, сразил его наповал. Охваченный огнем труп Капанея рухнул к ногам его воинов, повергнув их в благоговейный ужас. В тоже время у Бореадских ворот пал заносчивый Партенопей, поверженный огромным камнем, который сбросил ему на голову Периклимен. Его смерть доставила фиванцам большое удовольствие. «Аргивские собаки! – кричали они со стен. – Сын Талая уже на пути к Аиду! Подходите поближе и мы всех вас отправим ему вослед!» Однако аргивяне не спешили воспользоваться приглашением. Их штурм захлебнулся.

Тут Полиник вызвал на стену брата и предложил ему решить спор единоборством. «Если ты не трус, – сказал он, – то не прячься за чужими спинами! Спустись и сразись со мной!» – «С удовольствием! – отвечал Этеокл. – Ведь в тебе одном причина всех наших бед!» Он велел открыть ворота и смело выступил против брата. Словно два льва бросились друг на друга сыновья Эдипа! Их взаимная ненависть была так велика, что ни тот ни другой не думал о защите. Полиник своим копьем пронзил брату бедро, а тот поразил его в плечо. Однако крепкий доспех выдержал удар. Древко копья Этеокла разломилось. Ни мало не медля, он поднял с земли огромный камень, запустил им в Полиника и сломал ему копье. Выхватив мечи, братья кинулись друг на друга. От страшных ударов раскололись щиты и треснули шлемы. Кровь обагрила доспехи. Оба войска, затаив дыхание, следили за каждым их движением. На чьей же стороне будет победа? Но вот Этеокл сделал обманный выпад. Полиник поднял руку, чтобы отразить удар, и царь погрузил свой меч прямо ему в живот! Фиванцы громкими криками приветствовали победителя, однако радость их оказалась преждевременной. Когда Этеокл наклонился над поверженным врагом, чтобы снять с него доспехи, тот из последних сил ударил его мечом в грудь… Так сыновья Эдипа истребили друг друга, но смерть их не положила конца сражению.

7) Разгром аргивян

Вновь зазвучали воинственные крики, и фиванцы бросились на оторопевших аргивян. Тидей вступил в единоборство с Меланиппом, а Гиппомедонт – с Гипербием. Могучий Гиппомедонт вскоре пал, а Тидей получил смертельную рану в живот. Он, впрочем, успел отомстить убийце и сразил его ударом копья. Говорят, что богиня Афина, сильно благоволившая к Тидею за его доблесть, хотела спасти его от смерти и уже явилась на поле боя с живительным эликсиром в руках. Но в это время Амфиарай отрубил Меланиппу голову и бросил ее умирающему. В безумной ярости Тидей разбил череп и как дикий зверь стал пить мозг своего врага. Афина, потрясенная его кровожадностью, вернулась на Олимп, не исполнив своего намерения.

Фиванцы стали повсюду теснить аргивян, и вскоре их отступление превратилось в повальное бегство. Победители упорно преследовали побежденных и убивали их без счета. Мало кому удалось ускользнуть от их мести! Периклимен погнался на колеснице за Амфиараем, почти настиг его и уже замахнулся копьем, чтобы убить, как вдруг сверкнула молния, грянул гром и расступившаяся земля поглотила Амфиарая вместе с его боевой колесницей. Из всех аргосских вождей спасся один Адраст. Он вскочил на своего быстрого как ветер коня Арейона и сумел доскакать на нем до Аттики. Здесь всех оставшихся в живых аргивян взял под свою защиту Тесей.

Так трагически завершился поход Семерых. Античные историки по-разному вычисляли его дату. По одной из версий это знаменательное событие пришлось на 1251 год до Рождества Христова.

Антигона

После гибели Этеокла фиванцы провозгласили царем его сына Лаодаманта. Но поскольку он был еще мал, страной стал править его двоюродный дед Креонт. Он велел с почестями похоронить тела убитых фиванцев, а трупы врагов приказал бросить непогребенными. «Эти негодяи, – воскликнул он, – не достойны даже бранного слова! Пусть гниют как бездомные собаки! Каждого, кто посмеет совершить над ними погребальные обряды я казню без всякой жалости!» Среди других лежал в поле также труп Полиника. Креонт особенно гневался на него, ведь именно Полиник привел под стены родного города вражеское войско!

Сестра Полиника благородная Антигона тяжело страдала, видя такое неслыханное поругание. На следующий день после сражения она сказала своей сестре Исмене: «Дядя не знает пределов своей лютости! Как он посмел так надругаться над телом нашего брата? Этот бесчеловечный поступок не одобрят ни люди, ни боги! Сегодня я видела во сне несчастного Полиника. Он протягивал ко мне руки и молил о помощи». – «И чего он хотел?» – спросила испуганная Исмена. «Ты же знаешь – если его труп растерзают хищные звери, он никогда не найдет успокоения в царстве мертвых! Мы должны совершить над ним погребальный обряд!» – «Милая сестрица! – напомнила Исмена. – Всякий, кто осмелиться похоронить убитого сам будет немедленно казнен! Так объявил Креонт, и он сдержит свое слово!» – «Что ж, – поступай как знаешь! – промолвила Антигона. – А я сделаю так, как велит мне долг!»

Напрасно Исмена уговаривала сестру отступиться от своего замысла, едва наступила ночь, царевна отправилась за город. Она засыпала тело Полиника землей, совершила возлияние в честь подземных богов и стала горько оплакивать брата. За этим занятием застала девушку ночная стража. Креонт велел зорко наблюдать ей за тем, чтобы никто не ослушался его приказа. Несчастную схватили и повели на суд к царю. Тот встретил ее гневными упреками, словно Антигона совершила невесть какое преступление! «Дрянная девчонка! – закричал он. – Так-то ты исполняешь мои повеления?» – «Боги велят нам хоронить убитых! – возразила царевна. – Разве ты имеешь власть отменять законы богов?» – «Полиник предатель! Он был худшим из наших врагов!» – «Он был моим братом!» – напомнила Антигона. «Тем хуже для тебя! – запальчиво сказал Креонт. – Ты нарушила мой указ и будешь казнена!»

Антигону заключили в тюрьму. Узнав об этом, Исмена побежала к младшему сыну Креонта, которого звали Гемон, и, обливаясь слезами, рассказала ему о случившемся. «Умоли отца отменить казнь! – попросила она, – Антигона твоя невеста! Неужели ты позволишь умертвить ее?» – «Конечно же нет! – живо отозвался царевич. – Отец не будет настолько суров! Он смягчит свой приговор!» Гемон думал, что сможет уговорить Креонта, но ошибся. Едва он завел речь об Антигоне, отец велел ему замолчать. «Батюшка! – возразил царевич, – я не могу молчать, если вижу несправедливость!» – «А я не могу слушать как ты мелешь чепуху! – гневно отозвался Креонт. – Антигона преступница! Ее судьба решена!» – «Ты не посмеешь казнить мою невесту!» – побледнев, заметил Гемон. «Она умрет сегодня же! – пообещал Креонт. – И ничто не сможет ее спасти!»

Заступничество сына привело царя в ярость. Кликнув стражу, Креонт велел заживо замуровать Антигону в могильном склепе фиванских царей. «Раз она так благоговеет к мертвым, то пусть встретит смерть в их компании!» – с кривой усмешкой заметил он. Услыхав ужасный приказ, Гемон едва не лишился чувств. «Заклинаю тебя, отец! – взмолился он. – Отмени свое бесчеловечное решение. Боги не потерпят такого злодеяния!» – «Ступай прочь, мальчишка! – топнул ногой Креонт. – И не смей грозить мне!» Царевич выбежал из комнаты, а воины отправились за Антигоной.

Все фиванцы горячо любили царевну. Жестокость Креонта возмущала их, но никто не осмелился возразить ему. Только мудрый прорицатель Тиресий вступился за несчастную. Придя к царю, он сурово сказал: «Гнусность твоего поступка не имеет границ! Как осмелился ты бросить на поругание тело твоего родича? Это прямой вызов богам!» – «Старик! – надменно отвечал Креонт, – знай, что враг моей родины мне не родич! Если тебе больше нечего сказать, то ступай прочь! Я устал от ваших нелепых поучений! Взбалмошные девицы, зеленые юнцы, слепые старики – все взялись читать мне наставления! Но я не первый день живу на свете и как-нибудь сам разберусь в том, что мне делать и что не делать!» – «Нечестивец! – грозно провозгласил Тиресий. – Сегодня боги трижды обратились к тебе с предостережениями. Они говорили с тобой устами Антигоны, устами Гемона и моими! Но ты трижды не пожелал их услышать! У тебя есть глаза, однако ты слеп и не видишь, какие тучи сгустились над тобой! Зато я, слепой старик, вижу это отчетливей, чем ты видишь меня! Горе и кровь в твоем доме! Твои близкие мертвы! Повсюду плач и стенания! Да что от них толку? Слезами не воскресишь умерших, а жалобами не смягчишь безжалостных эриний!»

Тиресий в гневе покинул дворец, оставив озадаченного Креонта наедине со своими думами. Поначалу царь не хотел отменять своих приказов, но вскоре страх и сомнения овладели его сердцем. «Конечно, Тиресий давно выжил из ума, – подумал он, – однако, все его дурные предсказания сбываются один к одному!» Позвав слуг, Креонт велел им отпустить Антигону на свободу. «Государь, – отвечали ему, – слишком поздно! Царевна уже замурована в склепе!» – «Выпустите ее немедленно!» – приказал Креонт. Царь сам поспешил на кладбище, но, увы, он опоздал – Антигона была мертва. Чтобы избегнуть страшной смерти от удушья, девушка сплела из одежды веревку и повесилась на ней. Узнав об этом, весь город погрузился в траур, а Гемон, не слушая утешений отца, прямо у него на глазах пронзил свою грудь мечом. Он ведь очень любил Антигону и не мог представить жизни без нее! «Вот она кара богов!» – в отчаянии промолвил Креонт. С телом мертвого царевича он возвратился во дворец, и тут слуги со слезами сообщили ему еще одну страшную новость: царица Эвридика не перенесла известия о трагической кончине сына и тоже заколола себя мечом! Так в один день лишился Креонт всех, кого любил. Смерть унесла его близких, и он сам был тому виной!

Диомед и Ойней

После гибели аргосских вождей под Фивами прошло много лет. Стали подрастать их сыновья. Все они были доблестными воинами, но особенно выделялся среди них Диомед, сын Тидея и Деипилы. Он рос в Аргосе, при дворе деда Адраста, однако никогда не забывал, что родиной его отца была Этолия. Однажды Диомед сказал матери: «Идет слух, что родственники плохо обращаются с моим дедом Ойнеем!» – «Оно и не удивительно, – заметила Деипила. – Ойней очень стар, а после смерти Тидея у него не осталось ни одного сына!» – «Но зато у него есть я!» – воскликнул юноша.

Принц тайком отплыл на корабле и, спустя короткое время, уже был в Калидоне. Оказалось, что молва его не обманула. Младший брат Ойнея Агрий захватил престол и величал себя царем. Он мог себе это позволить, ведь у него было целых шесть могучих сыновей: Терсит, Онхест, Протой, Келевтор, Ликопей и Меланипп. Эти недостойные царевичи бросили своего дядю Ойнея в темницу и жестоко обращались с ним. «Старик зажился на свете! – говорили братья. – Пора и честь знать! А если он не торопится умирать, мы ему поможем!» Они, конечно, не ожидали, что у дряхлого бездетного старика окажется защитник!

Разузнав обо всем, Диомед внезапно напал на сыновей Агрия во время охоты. И хотя он выступил один против шестерых, бой закончился не в их пользу. Протой, Келевтор, Ликоей и Меланипп пали, сраженные мечом отважного сына Тидея, а Терсит и Онхест позорно бежали из страны. Узнав об этом, горожане тотчас освободили Ойнея из заключения. Старик со слезами обнял внука. «Боги рано отняли у меня сыновей, но зато наградили меня отважными внуками! – сказал он. – Мне грех роптать на них!» Он хотел, чтобы Диомед занял царский трон, но принц отказался. «Я не могу царствовать, пока не отомстил фиванцам за смерть отца!» – сказал он. Посовещавшись с дедом, Диомед передал власть над Калидоном царскому зятю Андремону, который был женат на дочери Ойнея Горге. Самого же Ойнея он забрал с собой в Пелопоннес. Старик хотел пожить последние годы на покое. Но увы, боги не дали ему этого счастья. По пути на родину, путники сделали остановку в Аркадии. Здесь во время жертвоприношения Ойнея убили устроившие ему засаду Терсит и Онхест. Они говорили потом, что отомстили таким образом за смерть братьев. Разумеется, это была ложь, ведь старый Ойней не был причастен к их гибели. Мстить следовало Диомеду, однако напасть на него сыновья Агрия побоялись.

Леда и ее дети

Прежде уже заходила речь о спартанском царе Тиндарее. Теперь пришла очередь рассказать о его молодой жене Леде, дочери Фестия. С ней приключилась необычайная история вроде той, что произошла в свое время с Данаей, матерью Персея. Однажды царица купалась в Эвроте и вдруг увидела прекрасного белоснежного лебедя. Несчастный был на волосок от смерти! Он мчался над рекой, преследуемый огромным орлом. Не зная где искать спасения, лебедь опустился прямо на колени к дочери Фестия. Та прикрыла его руками, а тем временем служанки криками прогнали грозного хищника. «На этот раз тебе повезло, глупышка, но впредь будь осторожней!» – ласково сказала Леда. Лебедь словно понял ее слова и благодарно потерся клювом о щеку своей избавительницы. Дочь Фестия погладила его по голове и осторожно опустила на воду. В жизни не видела она более великолепной и царственной птицы. Вот была бы жалость, стань она добычей орла! Но к счастью, все закончилось благополучно. В ту минуту Леда даже подумать не могла, что это происшествие будет иметь свои последствия.

Но вот миновал год. У Леды и Тиндарея родилось двое замечательных детей – мальчик и девочка. Их назвали Кастором и Клитемнестрой. Самое же удивительное заключалось в том, что каждый новорожденный появился на свет, сжимая в ладонях небольшое яичко. Их раскололи и в каждом нашли по еще одному маленькому ребеночку. В яйце Клитемнестры оказалась девочка – ее назвали Еленой, а в яйце Кастора – мальчик, которому дали имя Полидевк. Чтобы объяснить это загадочное явление Тиндарей обратился к прорицателям. «Царь! – отвечали они, – разгадка этой тайны состоит в следующем: все четверо младенцев – дети Леды, но отцы у них разные. Ты – отец Кастора и Клитемнестры, а Елена и Полидевк рождены владыкой богов Зевсом. Ведь именно он явился некогда царице в образе лебедя!» Вот какие чудеса творились в те далекие времена!

Прошло несколько лет. Братья и сестры выросли. Мальчики превратились в могучих и прекрасных юношей. Одевались они одинаково, каждый носил шлем в виде половины яичной скорлупы, увенчанный звездой, у каждого было серебряное копье и белая лошадь. Кастор и Полидевк были так похожи друг на друга, что спартанцы обоих называли Диоскурами (то есть «сыновьями Зевса»). Близнецы никогда не расставались и благодаря своей доблести стали гордостью всей Спарты. Кастор был знаменит как воин и укротитель лошадей. Никто не мог превзойти его в искусстве править колесницей, перед ним смирялись даже самые своенравные кони. Что касается Полидевка, то он был непревзойденным кулачным бойцом.

Сестры, напротив, совсем не были дружны. И внешне они очень мало походили друг на дружку. Клитемнестра выросла обыкновенной миловидной девушкой. Но Елена отличалась поразительной, воистину божественной красотой. Никогда еще среди земных женщин не рождалась такая прелестница! Однако было в той красоте что-то зловещее и роковое. Ни самой Елене, ни очарованным ей мужчинам, она не принесла счастья. Первым пострадал от своей любви афинский царь Тесей.

Тесей, Елена и Диоскуры

Кроткая Гипподамия совсем недолго оставалась женой Пирифоя. Она умерла вскоре после памятной битвы с кентаврами, родив царю сына Полипета. Помыкавшись несколько лет холостяком, царь лапифов приехал в Афины и сказал Тесею: «Пора нам с тобой подумать о новой женитьбе!» – «Это ты хорошо решил, – согласился Тесей. – Но вот в чем беда: более всех других мне нравится спартанская принцесса Елена, дочь Леды. Однако родители никогда не отдадут ее за такого старика как я! Они найдут дочери жениха помоложе!» – «А мы не будем спрашивать их согласия! – отвечал Пирифой. – Сделаем так: сначала мы вместе выкрадем из Спарты Елену, а потом ты поможешь мне похитить какую-нибудь другую из дочерей Зевса!» Хотя план этот совсем не нравился прямому и честному Тесею, он согласился. Уж больно хотелось ему стать мужем прекрасной Елены!

Никому ничего не сказав, оба царя тайком отправились в Лаконику. Они подкараулили Елену, когда та вместе с подругами танцевала в храме Артемиды, схватили ее и привезли в Афины. Никто не узнал их, и потому Диоскурам, которые повсюду разыскивали сестру, не легко было напасть на ее след. Тем временем Тесей и Пирифой приступили к исполнению второй части их плана. «Ну, – спросил Тесей, – ты уже выбрал себе невесту?» – «Нет, – сказал Пирифой, – но я хочу, чтобы она была такой же красивой, как твоя!» – «Да где же ты найдешь такую?» – удивился Тесей. «Бог мне подскажет!» – заявил царь лапифов. Друзья пошли к Пифии и спросили ее об имени самой прелестной из дочерей Зевса. «Все дочери Зевса прекрасны! – отвечала та, – но нет никого краше Персефоны, супруги Аида!» – «Это как раз то, что мне нужно! – заявил Пирифой. – Она и будет моей женой!» – «Ты сам не понимаешь, что говоришь! – рассердился Тесей. – Я не собираюсь помогать тебе в этом безумном предприятии!» – «Но ты обещал! – возразил Пирифой. – Теперь тебе уже нельзя отказаться! Настоящие друзья так не поступают!»