Человечество: история, религия, культура. Древняя Греция

Вот это было путешествие! Куда приятней плаванья по морю! И не в пример быстрее. Беллерофонт оглянуться не успел, как оказался в ликийских горах, вблизи тех мест, где жила Химера. В руках он сжимал крепкое копье со свинцовым наконечником и готов был в любую минуту сразиться с чудовищем. Заметив приближение героя, Химера выползла из своей пещеры. Задние ноги у нее как у козы оканчивались копытами, а на передних были видны страшные железные когти. Ее передняя голова издавала львиный рык, а задняя – громко шипела и скалила ядовитые зубы.

Беллерофонт попытался приблизиться и ударить гадину копьем. В ответ Химера вскинула львиную голову с острыми козьими рогами и обдала героя струей обжигающего пламени. Да, с таким противником не зевай! Хорошо, что Пегас умел стремительно взмывать в высоту. Это уберегало принца от убийственного жара. Повинуясь Беллерофонту, Пегас подлетал к Химере то с одной, то с другой стороны. Несколько раз царевич доставал чудище копьем, но мягкий наконечник гнулся и не мог пронзить его крепкую шкуру. Наконец, изловчившись, Беллерофонт вогнал копье прямо в оскаленную пасть Химеры. От жаркого дыхания гадины свинец расплавился, протек ей в глотку и прожег все внутренности. Ту и пришел ей конец!

Беллерофонт снял шлем, утер пот и направил коня во дворец Иобата. «Я исполнил свое обещание, царь, и убил Химеру – объявил он, – вели готовиться к свадьбе!» Однако Иобат замахал руками и отвечал, что не время сейчас думать о праздниках, так как на Ликию напали его злейшие враги – свирепые солимы и их союзницы амазонки. «Война идет не на жизнь, а на смерть! – сказал он. – Две мои армии уже разбиты. Если побьют третью – моему царствованию конец!» – «Я отправлюсь вместе с твоими солдатами! – решил Беллерофонт. – Думаю, мы сможем победить всех недругов, какими бы свирепыми они не были».

Царевич ушел спать – ему ведь следовало отдохнуть после битвы с Химерой. Поэтому он не слышал, какие распоряжения давал отец Флонои своим военачальникам. «Когда начнется битва, и Беллерофонт ввяжется в сражение, бросьте его одного среди врагов, – велел Иобат. – Он непременно погибнет, так как не сможет сражаться с целой армией!» Военачальники обещали исполнить волю царя.

На другой день ликийское войско выступило против врагов. Беллерофонт парил над ним на своем белоснежном Пегасе. Едва завидев неприятелей, он помчался на них как ураган и стал забрасывать сверху огромными камнями. Солимы и амазонки пускали в него множество стрел, но ни одна из них не долетела до Пегаса. Так высоко он находился! Беллерофонт призывал ликийцев храбро начать атаку, однако те, подчиняясь приказам Иобата, позорно оставили поле боя. Отважный царевич один до самого вечера сражался с солимами и их союзницами. Наконец ему удалось обратить их в бегство.

Когда враги были разбиты, Беллерофонт, пылая гневом, устремился во дворец Иобата. Царь велел крепко запереть ворота, но Беллерофонт ворвался внутрь через большое дворцовое окно. «Вероломный предатель! – грозно воскликнул он. – Я дважды спас твое царство, а ты бросил меня на растерзание врагам! Попробуй доказать, что ты не искал моей смерти!» Иобат был не на шутку напуган. «Я не виноват! – поспешно сказал он. – Узнаешь это письмо? А теперь прочти, что пишет мой зять!» И он протянул Беллерофонту дощечки Прета. Мы уже знаем, о чем там шла речь, но для царевича возводимые на него обвинения стали полной неожиданностью. «Это ложь! – возмутился он. – Каждое слово здесь – грязная клевета!» Он рассказал Иобату, как на самом деле обстояли дела, и тому стало очень стыдно за свою дочь. Чтобы как-то сгладить неприятные последствия ее интриги, он тотчас выдал за Беллерофонта Филоною, а затем объявил его своим наследником. На другой день была сыграна веселая свадьба.

Из мифов мы узнаем, что Беллорофонт долгие годы счастливо жил в Ликии. После смерти Иобата он сделался тамошним царем и основателем новой династии. Его имя было известно всей Греции, и странствующие поэты воспевали в своих стихах его поединок с Химерой. Увы, эта слава не пошла нашему герою на пользу. В конце концов он так возгордился, что стал почитать себя равным богам! И вот однажды Беллерофонт сел на своего Пегаса и решил вознестись на самый Олимп! Однако ему это не удалось – неподалеку от священной горы Пегаса укусил огромный овод, насланный на него Зевсом. Верный конь взбесился и сбросил с себя Беллерофонта. Из-за падения с большой высоты царевич получил тяжкие увечья, а также лишился зрения. После этого он до самой смерти скитался по греческим городам, вымаливая подачки и рассказывая о своем былом величии. Подобно своему деду Сизифу, он служил наглядным свидетельством того, что боги могут не только даровать герою великую славу, но и способны лишить его всего, что тот имеет. Пусть не забывает, кому на самом деле обязан своей удачей!

Дочери Прета

У тиринфского царя Прета и его жены Сфенебеи было четверо детей. Сначала родились дочери Лисиппа, Ифиноя и Ифианасса, а потом появился на свет сын Мегапент. Царские дочери очень любили наряды и украшения. Как-то раз девушки оказались в храме, где находилось старинное изваяние Геры. "Смотрите какое прекрасное ожерелье украшает эту старую статую! – сказала Ифиноя, – между нами говоря, оно ей совсем не к лицу". – "Зато мне оно, наверняка, пойдет", – подхватила Ифианасса. "Не говорите так сестры, – испугалась Лисиппа, – богиня услышит нас и покарает". Однако желание примерить ожерелье оказалось сильнее страха. Дочери Прета сняли его и стали одна за другой надевать себе на шею. И тотчас все трое лишились рассудка! – Вообразили себя волчицами, убежали в соседнюю Аркадию и поселились там в диком лесу. Каждую ночь царевны нападали на крестьянские стада, воровали овец, а потом пожирали их сырое мясо. Царю Прету было известно об их безумствах, но он не знал как положить им конец.

Однажды в Тиринф явился чужеземец. От жителей города он узнал о беде, постигшей царское семейство, отправился во дворец и сказал Прету: "Я могу излечить твоих дочерей!". – "Кто ты, чужестранец?" – поинтересовался царь. "Мое имя Меламп, я сын Амитаона и внук царя Иолка Кретея. Я и мой брат Биант родились в Мессении и живем у дяди – пилосского царя Нелея". – "И что ты попросишь в обмен за свою услугу, грек?" – спросил Прет. "Я попрошу немало, – твердо отвечал Меламп. – Мы с братом – природные царевичи и происходим из царского рода. Однако из-за происков нашего дяди Пелия мы лишились своих владений. Нам нет доли ни в Фессалии, ни в Мессении. Итак, если мое лечение окажется успешным, я потребую треть твоего царства". Прет долго размышлял над его словами, а потом сказал: "По-моему, плата слишком высока. Быть может, ты удовлетворишься чем-нибудь поскромнее?" Он думал поторговаться с незнакомцем – авось тот сбавит цену! Но Меламп показал ему, что на самом деле является природным царевичем. Получив отказ, он молча поклонился и покинул дворец.

Прет очень скоро пожалел о своей неуступчивости. Безумие принцесс оказалось заразным. Прошло немного времени, и помешательство распространилось на всех аргивянок. Многие из них впали в неистовство, бежали в Аркадию и присоединились к царским дочерям. Обезумевшие женщины нападали на стада, убивали овец и коров. Дороги сделались небезопасны, поскольку некоторые из помешавшихся попробовали человеческого мяса и стали охотиться на людей! Видя, что беда с каждым днем разрастается, Прет поспешно послал за Мелампом и объявил ему, что принимает его условие. "После нашего последнего разговора, – возразил тот, – болезнь усилилась и цена за излечение возросла. Помимо трети царства для себя я хочу получить еще треть для своего брата Бианта!" "Если так пойдет дальше, – подумал Прет, – я вообще останусь без царства". И он согласился.

Меламп был великим прорицателем, знал толк в травах и очищениях. Взявшись за дело, он собрал вокруг себя самых сильных юношей, которые с возгласами и плясками, как бы внушенными божеством, стали гнать женщин с гор до самого Сикиона. Здесь безумие покинуло их. Омыв несчастных водой из священного колодца Геры, Меламп добился их окончательного исцеления. Однако дочерей Прета среди спасенных не оказалось. В поисках царевен Меламп и Биант долго бродили по Аркадии, наконец обнаружили их в одной из горных пещер на берегу реки Стикс. Девушки пустились бежать. Братья бросились за ними. Во время преследования Ифиноя разбилась и умерла, но ее сестры в конце концов оказались в руках сыновей Амитаона. Пройдя очищение, они тоже излечились. Прет был очень рад этому. Лисиппу он отдал в жены Мелампу, а Ифианассу – в жены Бианту (его первая жена Перо к этому времени уже умерла). Каждый из братьев получил свою треть царства и сделался родоначальником новой царской династии.

Персей

Царь Аргоса Акрисий имел от своей жены Эвридики прелестную дочку по имени Даная. А вот сыновей у царя не было. Как помочь этому горю Акрисий не знал и послал вопросить совета у бога. Ответ из Дельф не заставил себя долго ждать, но был совсем не тот, что ожидал услышать Акрисий. "Царю Аргоса отказано в мужском потомстве, – объявила Пифия. – Дочь Даная родит ему внука, от рук которого он и примет свою смерть!" Печально услышать такое про свою любимую дочь! Чтобы избежать предназначенной судьбы Акрисий велел построить глубоко под землей обширные покой из бронзы и заключил туда Данаю. Грозная стража и свирепые псы день и ночь стерегли царевну. Ни один мужчина не смел к ней приблизиться. Но однажды, когда Даная спала, на нее пролился диковинный золотой дождь (говорят, что это сам Зевс проник к ней в виде золотых струй). Через год после этого Даная родила прекрасного мальчика. Малыша назвали Персеем. Долгое время матери удавалось скрывать сына от глаз своего отца, но в конце концов тот все узнал и не на шутку испугался. "Вот как оно вышло! – подумал царь. – Ну ничего – я живо все исправлю!" Он повелел сделать большой ящик, посадить в него Данаю с внуком, заколотить, засмолить и бросить в море. Акрисий полагал, что отправляет их на верную смерть, но опять просчитался. Волны и морские течения пригнали ящик к острову Серифосу. Тут он попал в сети рыбака и оказался на берегу. Ящик тотчас разбили, после чего Даная с сыном смогли из него выйти. Их спасителя звали Диктис. Вот удивился он, когда увидел перед собой прекрасную молодую женщину с ребенком! Обоих согрели и накормили, после чего Даная поведала старому рыбаку свою историю. Несчастная! Сколько ей пришлось вынести от собственного отца! Диктису стало очень жаль ее. Жена его недавно умерла, и Даная осталась у него помогать по хозяйству.

Прошли годы. Персей вырос, возмужал, превратился в сильного, ловкого и храброго юношу. Все эти качества оказались очень кстати. Дело в том, что царь острова Полидект увидел однажды Данаю, и она ему очень приглянулась. Полидект решил на ней жениться. Однако Данае он совсем не нравился, поскольку был старый и жестокий. Положим, царя не очень трогало ее мнение – он не привык себе ни в чем отказывать. Но у Данаи был взрослый сын! Когда Полидект попытался заслать в ее дом своих слуг, те встретили со стороны Персея не очень ласковый прием и были без всяких церемоний выпровожены вон. Царю доложили о неудаче. "Мне ничего не добиться, пока при матери находиться ее мальчишка, – с досадой сказал себе царь, – следует поскорее отослать его с острова!" Случай для этого скоро представился. Однажды во дворце Полидекта устроили большой пир. Среди приглашенных был и Персей (как-никак он считался царским внуком, а, возможно, и сыном бога!). Разговор за столом зашел о разных чудовищах. Одни рассказывали о страшной полуженщине-полузмее Ехидне, другие – о вампирах-эмпусах. Но больше всех нагнал на гостей страху купец, приплывший из далекой западной страны. "Ваша правда, – сказал он, – все это жуткие демоны. Но слыхали ли вы о горгонах?". Оказалось, что некоторые кое-что слышали о них, но большинство пребывало на этот счет в полном неведении. "Так вот, – продолжал купец. – Далеко на западе, посреди безбрежного океана лежит большой остров. Вы не встретите на нем ни людей, ни животных. Вокруг только камни и дикие безжизненные скалы. Это и есть царство горгон! Их три сестры, и все они дочери морского бога Форкиса. Тело горгон покрыто крепкой блестящей чешуей. У них громадные медные руки с острыми когтями, а на головах вместо волос двигаются, шипя, ядовитые змеи. На своих громадных крыльях горгоны носятся над морем и горе тем морякам, что попадаются на их пути! Горгоны разрывают их на части и пожирают. Они очень любят лакомиться теплой человеческой кровью. Но самое ужасное в горгонах – это их глаза. Мне неведомо как это происходит, но только каждый, кто встретиться с их взглядом, превращается в камень!"

Слушая этот рассказ, гости ежились от страха, а царь Полидект спросил: "Но убить-то их можно?" – "Из трех сестер две бессмертны, – отвечал гость, – только младшую из них, ту что зовут Медуза, можно лишить жизни, однако еще не родился смельчак, который отважится на такой подвиг". – "Это у вас на западе люди так думают, – возразил Полидект. – В наших краях на это смотрят по-другому. Да что тут далеко ходить! Я знаю одного славного юношу, который без долгих слов возьмется за это дело и еще до исхода года принесет на наш остров голову горгоны Медузы". С этими словами коварный Полидект указал на Персея. Все взоры обратились на него! Персей вскочил со своего стула. Кровь сначала бросилась ему в лицо, а потом прилила к сердцу. Лицо юноши стало белым, словно вырезанным из мрамора, но глаза сверкали мужественным огнем. "Ты не ошибся, царь! – воскликнул он. – Я возьмусь за этот подвиг и принесу тебе голову Медузы!" Гости зашумели. "Несчастный, – сказал ему купец, – ты наверно хлебнул лишнего и не ведешь, что говоришь! Как ты сумеешь подобраться к Медузе незамеченным? Как избежишь ее мертвящего взгляда? Как разрубишь крепкую чешую на ее шее? Как, наконец, донесешь до Серифоса ее ядовитую голову? Все это непосильные задачи для смертного!" – "Зачем ты раззадориваешь моего Персея? – усмехнулся Полидект. – Он и так полон благородной отваги! Не говори ему больше ни слова, а то он не высидит до конца пира и отправиться в путь еще до рассвета". Царь был очень доволен собой и от радости потирал руки. Еще бы! Как ловко он сумел отделаться от этого простака Персея! Теперь тот непременно погибнет, и ничего не помешает Полидекту жениться на прекрасной Данае!

Через несколько дней Персей отправился в путь. На корабле он доплыл до Фракии, а потом пошел на запад к берегам великого океана. Много стран и людей пришлось ему повидать. Наконец он добрался до таких мест, где не было ни городов, ни пашен. Одни только дикие леса! Персей, который все детство провел на маленьком каменистом острове, даже представить не мог, что бывают такие огромные деревья! Шел он шел, и однажды повстречал прекрасную высокую женщину и молодого безбородого юношу. "За трудное дело ты взялся, Персей! – воскликнули они. – Без помощи богов его не осилить. Ну да ничего! Мы тебе поможем!" С этими словами женщина протянула ему отполированный до блеска щит. "Когда подберешься к Медузе, – сказала она, – не вздумай смотреть ей в глаза, а то мигом окаменеешь. Гляди на ее отражение в этом щите и смело руби ей голову!" Юноша дал Персею кривой адамантовый меч, который был острее бритвы и тверже любого камня. Только таким и можно было разрубить крепкую чешую на шее Медузы! "Теперь ты не плохо экипирован, – заметил незнакомец, – но много тебе пока не хватает. Чтобы добраться до острова горгон необходимы крылатые сандалии, которые понесут тебя по воздуху быстрее, чем крылья орла! Кроме них нужны еще шлем Аида, делающий невидимым всякого, кто его одевает, и чудесная сумка, способная расширяться или сжиматься в зависимости от того, что в ней лежит. Все эти вещи можно найти у старых грай. Небось слыхал про них?" Увы, Персей ничего о них не знал. "Это три старые ведьмы, – пояснила женщина. Бедняжки просмотрели все глаза, ожидая женихов! Теперь на троих у них всего один глаз. Постарайся завладеть им, и тогда получишь все, что пожелаешь". "Грайи живут на юге отсюда, – продолжал юноша. Ищи их в Ливии у подножья Атласских гор".

Персей был очень признателен неизвестным попутчикам, но поблагодарить их не успел – они исчезли, словно растворились в воздухе. Теперь он не сомневался, что разговаривал с кем-то из бессмертных богов. И действительно, то были Афина и Гермес, которые взялись помогать Персею в его нелегком начинании. Отважный юноша вновь двинулся в путь, миновал много неведомых земель и наконец добрался до мрачной страны, где жили старые грайи. Все оказалось так, как говорила ему Афина. На трех старух был всего один глаз, которым они пользовались по очереди. Пока глаз находился у одной из грай, две другие были слепы, и зрячая грайя вела беспомощных сестер. Когда же, вынув глаз, грайя передавала его следующей, все три сестры ничего не видели. Этим и решил воспользоваться Персей! Он тихо подкрался в темноте к старухам и вырвал чудесный глаз из их рук. Когда грайи поняли, что их обрекли на полную слепоту, они пришли в отчаяние и стали молить Персея вернуть им зрение. "Получите свой глаз только в обмен на крылатые сандалии, шлем Аида и волшебную сумку!" – отвечал он им. Старухам, конечно, нелегко было расстаться с такими сокровищами, но глаз для них был важнее. Они повели юношу в свою пещеру и выдали ему все, что он требовал.

Персей отдал им глаз, надел крылатые сандалии и в тот же миг взвился в воздух. Теперь он имел все необходимое для схватки с Медузой. Оставалось только разыскать ее. "Волшебные сандалии! – крикнул Персей, – несите меня прямиком к острову горгон. Хватит ходить вокруг да около. Пришло время показать чего я стою!" Сандалии рванулись вперед и помчали Персея над морем, да так быстро, что только ветер свистел в ушах. Ну и вид открылся перед ним! Внизу проплывали острова и мелькали крошечные кораблики. Люди были такие маленькие, что разглядеть их не представлялось возможным. Но вот вдали показалась черная полоска земли. Сандалии снизили скорость. Юноша понял, что достиг цели, поспешно надел шлем Аида и сделался невидимым. Предосторожность совсем не лишняя, ведь горгоны могли заметить его в любое мгновение! Затаив дыхание, Персей стал спускаться на неведомую землю. Так вот он какой остров горгон! Всюду неуютные скалы и камни, только кое-где зеленеет трава. И не единой души! Но подлетев поближе Персей убедился, что остров не всегда был таким безжизненным. До того, как его облюбовали горгоны здесь кипела жизнь. Там и здесь видны были руины домов, а между ними высились измытые дождями и ветрами каменные изваяния людей и животных. Все они погибли под смертоносными взглядами!

Но что это сверкает вдали? Присмотревшись, Персей увидел трех спящих горгон. Их чешуя и крылья ярко блестели на солнце, а змеи на головах чуть шевелились во сне. Невидимый для всех Персей завис над ними и обнажил свой меч. "Смелей, Персей! – раздался прямо возле его уха голос Гермеса. – Видишь крайнюю к морю горгону? Это и есть Медуза!" Глядя в свой щит, юноша камнем упал вниз. Однако, как ни быстро он приближался, змеи на головах сестер почувствовали врага и с громким шипением воспрянули ото сна. Медуза приоткрыла глаза, но в этот момент Персей одним ударом снес ей голову. Затем упрятал ее в сумку и поспешно взмыл ввысь. И как раз вовремя! Две другие горгоны яростно озирались вокруг в поисках убийцы. К счастью, Персей был уже далеко.

Обратный путь героя пролегал над северным побережьем Африки. Миновав Ливийскую пустыню и Египет, он оказался в Эфиопии. Стремительно несся Персей вдоль берега моря. Глядишь, еще немного, и он будет дома. Но что это? Пролетая над каким-то городом, Персей заметил прекрасную девушку, прикованную к скале над отвесным обрывом. Она горестно вздыхала, и слезы катились по ее белоснежным щекам. Мгновение – и Персей уже стоял рядом с ней. "Прекрасная дева! – воскликнул он, – как тебя зовут и за какой проступок несешь ты такое жестокое наказание?" – "Меня зовут Андромеда, – печально отвечала незнакомка, – я дочь здешнего царя Кефея. А наказана я за гордость своей матери Кассиопеи! Она всегда восхищалась собой и однажды похвасталась морским нимфам, что превосходит их своей красотой. Те не стерпели дерзости, и по их просьбе Посейдон наслал на наше царство страшное морское чудовище. Оно пожирает скот и людей, разрушает дома и истребляет посевы. Когда терпение наших подданных истощилось, они отправились испросить оракул. Всем хотелось знать, каким образом отвести от нашего царства эту страшную напасть. Бог отвечал, что в наказание за свою несдержанность, Кассиопея должна отдать самое дорогое, что у нее есть – свою дочь! И вот, прикованная к скале, я жду, когда проклятое чудовище выйдет из моря и проглотит меня!"

"Несчастная! – подумал Персей. – Если она и была в чем-то виновата, то понесла уже достаточное наказание. Не позволю чудовищу убить ее!" А вслух он сказал: "Не бойся красавица! Боги не совсем отвернулись от тебя, раз я оказался рядом!" Прошло немного времени. Морская пучина заклокотала, и среди бушующих волн показалась мерзкая голова. Вытягивая шею, чудовище распахнуло огромную пасть и потянулось к Андромеде. Но тут Персей выхватил из сумки голову горгоны Медузы и поднял ее над головой. Змеи на мертвой голове зашевелились, наполовину прикрытые глаза распахнулись, и взгляд их обратил морского исполина в огромную каменную скалу. Ведь мертвящая сила горгоны сохранялась даже после ее смерти! Персей освободил Андромеду и отнес ее в город. То-то обрадовались Кефей и Кассиопея, когда увидели свою дочь живой и невредимой. Они не знали как благодарить Персея, и когда он попросил руки их дочери, сразу же дали согласие. На другой день сыграли веселую свадьбу, на которой гуляли и веселились все подданные Кефея. Хорошо было Персею в уютном дворце его тестя, но долго оставаться здесь он не мог, так как должен был спешить на Серифос. Простившись с родителями своей жены, Персей надел крылатую сандалию на левую ногу Андромеды, а сам остался в правой. Крепко взявшись за руки, они быстро взмыли ввысь и понеслись на север.

Путешествовать вдвоем куда веселее, чем одному. Не успел Персей оглянуться, как добрался до Серифоса. Вот он и дома! Что же ожидало его там? Первым делом герой отправился в дом Диктиса. Старый рыбак очень обрадовался своему воспитаннику, однако сам не смог сообщить ему ничего хорошего. "Увы, Персей, – вздохнул он, – едва ты покинул остров, царь забыл всякий стыд и стал всеми средствами принуждать твою мать к замужеству. Пришлось ей искать убежище в храме у алтаря Зевса. Вот уже какой месяц она не смеет отойти от него ни на единое мгновение". – "Очень хорошо! – гневно отвечал Персей. – Надо признать, я прибыл в самое время! Не стоит откладывать нашу встречу с царем". Он отправился во дворец и прошел прямо в пиршественную залу, где Полидект веселился вместе со своими друзьями. Вот удивился тот когда увидел Персея! Он-то думал, что юноша давно сгинул со свету, а тот оказывается жив и здоров. Ясное дело, что никакой радости это открытие Полидекту не принесло. "В чем дело, Персей? – недовольно спросил он. – Что ты делаешь на Серифосе? Или ты спутал наш остров с островом горгон? Уверяю тебя, что головы Медузы здесь не найти". – "Ошибаешься, царь, – спокойно отвечал Персей, – она здесь, вот в этой сумке". Как мы знаем, он говорил подлинную правду, но Полидект ему не поверил. С громким смехом он стал издеваться над Персеем и наконец назвал его лжецом. Друзья царя, которые все сплошь были льстецы и лизоблюды, поддержали своего господина и каждый из них спешил выкрикнуть в лицо Персею какое-нибудь оскорбление. Хорошенькое дело – устроить такую встречу герою, совершившему величайший из подвигов! Гнев охватил юношу. "Я вижу мне не верят на слово! – крикнул он громко. – Значит придется предъявить доказательства!" С этими словами он выхватил из сумки голову горгоны и показал ее присутствующим. Смех застыл у них на устах. Под мертвящим взглядом Медузы царь и все его гости один за другим обратились в камни. И поделом! Их наглость и своеволие получили достойное возмездие.

Расправившись с Полидектом, Персей передал царскую власть над Серифосом Диктису, а сам вместе с Данаей и Андромедой отплыл на корабле в Аргос. Пришло время вернуться на родину! И хотя они плыли очень быстро, молва опередила их. Прежде других узнал о подвигах внука Акрисий. Бросив царство, он поспешно взошел на корабль и бежал из Аргоса на север Греции в пеласгийскую Лариссу. Мало кто пожалел об его отъезде. Аргивяне встретили Персея как своего законного царя и торжественно возвели на престол. Голову Медузы герой отдал Афине (она прикрепила ее к своей эгиде), а сандалии, шлем, меч и сумку – Гермесу. Несколько лет он счастливо правил в Аргосе. Потом по каким-то делам Персею пришлось отправиться в Северную Грецию. Проездом он оказался в Лариссе, где местный царь Тевтамид проводил погребальные игры в честь своего умершего отца. Могущественного аргосского царя приняли с почетом и пригласили участвовать в пятиборье. Когда пришло время метать диск, подул сильный ветер и отклонил его в сторону. Вместо того чтобы лететь над стадионом, тот упал на трибуны и насмерть сразил одного из зрителей. Несчастье это сильно огорчило Персея. Но горе его стало безмерным, когда выяснилось, что погибший – это его дед Акрисий, который не смог удержаться от искушения взглянуть на знаменитого внука. Таким образом исполнилось предсказание оракула!

Похоронив деда, Персей вернулся в Арголиду, но не поехал в Аргос, а отправился в Тиринф, царем которого в то время был сын Прета Мегапент. "Известно, что мой дед и твой отец много спорили из-за власти, – сказал Персей. – Акрисий отличался своеволием, и все говорят, что в результате раздела Прету досталась худшая часть страны. Но теперь мы можем исправить старую несправедливость. Я не желаю возвращаться в Аргос, на престол убитого мною деда и готов поменять этот город на твои владения". Предложение это очень понравилось Мегапенту и его соправителям – сыновьям Мелампа и Бианта. Жить в богатом, многолюдном Аргосе казалось им намного приятнее, чем в их маленьких городках. Обмен состоялся быстро и без всяких затруднений. Персей объединил под своей властью Тиринф, Гирею, Мидию и укрепил их мощными стенами. Позже он основал еще один город – знаменитые Микены.

Электрион и Амфитрион

У царя Тиринфа Персея и его жены Андромеды было пятеро сыновей: Алкей, Сфенел, Элей, Местор, Электрион и дочь Горгофона. Из них Алкей умер еще при жизни отца, оставив после себя сына Амфитриона. После смерти Персея Сфенел унаследовал царскую власть в Тиринфе, Элей стал править в Гелосе, а Электрион – в Микенах. Что касается Местора, то он не получил доли в Арголиде. Его потомки обосновались на острове Тафос и царствовали там над народом телебоев. Однажды человек по имени Птерелай, называвший себя сыном Местора, явился к Электриону в Микены и стал претендовать на часть наследства Персея. "Вы несправедливо обошли нас во время раздела имущества и городов, – сказал он, – и это при всем том, что по всем законам – и божеским и человеческим – наши права неоспоримы". – "Я не припомню среди своих родственников человека с таким именем, как у тебя, – язвительно отвечал Электрион, – поищи наследства в другом месте – может быть, там тебе повезет больше. А от меня ты ничего не получишь". Птерелая разгневал этот высокомерный ответ. Он поведал о разговоре с царем Микен своим сыновьям, и те решили отомстить Электриону. Собрав отряд из телебоев, они переправились в Арголиду и внезапно напали на большое стадо коров, принадлежавшее микенскому царю. На страже скота стояли восемь сыновей Электриона. "Дело обстоит так, что нас намного больше, чем вас, – сказали сыновья Птерелая, – будет лучше, если вы добровольно отдадите нам этих коров в счет положенного нам имущества". – "Позором будет для нас уступить вашим наглым притязанием, – отвечали микенцы. – Не думайте, что наш скот достанется вам без борьбы!" С этим словами юноши вступили с телебоями в жаркую схватку. Исход ее был очень печален: все сыновья Электриона погибли, а из сыновей Птерелая в живых остался лишь один Эвер. Одержав победу, телебои загнали коров на корабли и отплыли из Арголиды.

Так царь Электрион в один день лишился сыновей и скота. Горько и тяжело было у него на сердце! Из всех детей осталась у него только дочь – прекрасная как богиня Алкмена. Царь знал, что его племянник Амфитрион давно и безнадежно влюблен в девушку. Он призвал его к себе и сказал: "Прежде я не хотел видеть мою дочь твоей женой, но теперь времена изменились. Пусть ваш брак состоится! Более того, я готов признать тебя своим наследником и завещаю тебе царскую власть над Микенами. Однако все это ты получишь не за просто так. У меня есть два условия: прежде всего ты должен вернуть украденных коров, а потом отомстить телебоям за смерть моих сыновей!" Условия были непростые, но Амфитрион охотно их принял. Ради руки красавицы Алкмены он и прежде готов был на любые подвиги, а обладание богатым Микенским царством стало для него просто нечаянным подарком судьбы.

Вскоре стало известно, что похищенный скот находиться на хранении у царя Поликсена. Амфитрион отправился к нему, рассказал о неприглядных проделках сыновей Птерелая и растолковал, как нехорошо быть укрывателем краденного, в особенности тогда, когда кража отягчена убийством. Поликсен был смущен и отдал Амфитриону всех коров, удовлетворившись небольшим выкупом. Так было исполнено первое условие. Довольный Электрион тотчас объявил Алкмену женой Амфитриона и устроил свадебный пир. Казалось, успех во всем сопутствует удачливому юноше, но тут, когда этого меньше всего ожидали, случилось непоправимое: во время передачи скота, одна из коров отбилась от стада и стала убегать; Амфитрион метнул в нее дубину, которую держал в руке, та рикошетом отскочила от рогов коровы, попала в голову Электриона и сразила его наповал!

Микенцы были смущены и удручены таким поворотом событий. "Это несчастный случай, – говорили одни, – царевич ни в чем не виновен!" "Это убийство! – твердили другие, – Амфитрион не хотел воевать с телебоями и постарался отделаться от тестя сразу после свадьбы!" Враги обратились за поддержкой к царю Тиринфа Сфенелу, а тот поспешил воспользоваться несчастьем племянника – захватил Микены и выгнал из города Амфитриона вместе с его молодой женой. С немногими верными друзьями они перебрались в беотийские Фивы и поселились там при дворе царя Лаия.

Кадм

В далекой Сирии, в большом и богатом городе Сидоне правил царь Агенор. Он был велик и могущественен, однако не в этом видел свое счастье. Более всего гордился царь прекрасной дочерью Европой. Но вот однажды девушка стала играть с большим, неведомо откуда взявшимся быком, забралась к нему на спину, а тот вошел в море и уплыл с ней неизвестно куда. Принцессу искали потом повсюду и не смогли найти. Горе пришло во дворец Агенора! Умолкли смех и веселые голоса. Целыми днями царь стоял на балконе и уныло смотрел в морскую даль. Увы, – море не вернуло ему дочери. Наконец он призвал своих сыновей – пятерых могучих царевичей, бывших опорой его трона, – и велел им отправляться на поиски сестры. "Но не вздумайте возвращаться в Сидон без Европы! – воскликнул он с горьким отчаянием, – не говорите мне, что вы нигде не нашли мою дорогую девочку! Иначе я прокляну вас!"

На другой день все сыновья взошли на корабли, распустили паруса и оставили родной город. После их отъезда ничего не изменилось. Грустно и томительно протекали дни. Они складывались в недели, месяцы, годы… Агенор тщетно ждал хоть каких-нибудь вестей – их не было. Неужели все поиски оказались безрезультатными? Неужели вслед за дочерью неведомо где пропали остальные его дети? Царь надеялся, что хоть кто-нибудь из его сыновей, устав бродить по свету, возвратится в Сидон, что бы скрасить своим участием его одинокую старость. Но он ждал напрасно – никто из царевичей не осмелился нарушить отцовскую волю. Проведя много лет в безуспешных поисках Европы, все они остались жить на чужбине, и даже их последнее прости не дошло до ушей сурового отца.

Из всех сыновей Агенора самая необычная судьба выпала на долю старшего, которого звали Кадмом. Отправившись в путь, он прежде посетил многие острова, потом высадился во Фракии и долго бродил по этой огромной и дикой стране. Кто-то посоветовал ему отправиться в Грецию, в Дельфы, и вопросить оракул у бога – уж он-то знает где искать Европу! Кадм так и поступил. "Оставь это безнадежное дело! – отвечала принцу Пифия. – Пришло время подумать о себе. Боги предназначили тебе стать основателем нового города, которому суждено славное и великое будущее. Неподалеку отсюда на уединенной поляне ты найдешь корову не знавшую ярма. Следуй за ней и поселись там, где она приляжет". Кадм и его спутники покинули Дельфы и поблизости от храма встретили белоснежную телку – она паслась на никем не охраняемой поляне. "Вот он наш поводырь! – воскликнул царевич. – Теперь наша судьба в ее власти". Корова тихо затрусила по дороге, а сидонцы двинулись следом. Сначала дорога шла среди гор. Затем путники оказались на обширной плодородной равнине. Это была Беотия! Не останавливаясь, корова бежала все дальше на восток. Наконец силы покинули ее, и она легла в густую зеленую траву. Место было красивое и удобное для жизни – вокруг возвышались живописные холмы, а неподалеку протекала небольшая река Асоп. Долгое путешествие закончилось! Кадм пал на колени, поцеловал землю своей новой родины и призвал благословение богов на незнакомые горы и долины. Сам он стал сооружать из камней жертвенник Зевсу, а слуг отправил в видневшуюся неподалеку дубовую рощу – принести дров и воды для возлияний.

Сидонцы дружно принялись за дело. Вскоре все было готово для благодарственной жертвы. Только посланные за водой все не возвращались. Кадм опоясался мечом, накинул на плечи львиную шкуру, взял в руки крепкое копье и сам углубился в рощу. Ну и тишина стояла здесь! Ни птиц, ни людей. Только огромные вековые дубы, гордо возносившие вверх свои кроны, тихо шелестели листьями. Пройдя немного вперед, принц оказался на поляне перед каменным гротом, вход в который густо зарос ивой и тростником. Кругом лежали нагроможденные в беспорядке огромные камни. Быстрый ручей с кристально-прозрачной водой журчал между ними. "Где же вы, мои верные друзья? – позвал Кадм. – Отзовитесь!" И тут он наткнулся на них. Бедняги! Все они лежали убитые один подле другого. На их телах видны были ужасные раны, а на лицах застыло выражение ужаса. Кто мог учинить такое злодеяние? Царевичу не пришлось долго теряться в догадках на этот счет. Раздалось громкое шипение, и из грота показалась огромная отвратительная голова на длинной гибкой шее. Дракон! И какой огромный!

Как зачарованный смотрел Кадм на змея, быстро выползавшего из своей пещеры. Его черная чешуя ярко блестела на солнце, глаза сверкали огнем, из пасти, усаженной ядовитыми зубами, высовывалось жало. Миг – и чудовище уже возвышается над ним. Царевич схватил большой камень и с силой швырнул его в змеиную голову. Вот это удар! От такого могла бы рухнуть даже крепостная стена. Но дракону хоть бы что – только звон пошел по всему лесу! Однако Кадм не растерялся. Ловко увернувшись от смертоносных зубов, он улучшил момент и вонзил копье в змеиную спину. Под напором бронзового жала лопнула прочная чешуя и копье погрузилось в тело гадины по самое древко. У, как ей это не понравилось! Изогнувшись назад, дракон попытался вырвать копье из раны, но только обломал древко. Его шея вздулась от ярости, из зловонной пасти хлынула смешанная с кровью ядовитая пена. Он вновь обратился против отважного юноши. Однако не так-то просто победить смельчака, который решил дорого продать свою жизнь! Куда не сунется змей – везде встречает его острие грозного меча! Ослепленный и оглушенный, с окровавленной мордой, дракон начал пятиться и быстро терять силы. Наверно, он думал о спасении. Но поздно! Изловчившись, Кадм одним ударом срубил его гадкую голову, потом отступил назад и с изумлением оглядел поверженного врага. Да! Не часто встретишь такого исполина!

И вдруг кто-то окликнул Кадма сзади. Он обернулся и увидел высокую прекрасную женщину. "Великое дело ты совершил, царевич! – воскликнула она. – Но подвиг твой еще не окончен. Поторопись завершить его до захода солнца: вспаши поле и засей его зубами убитого дракона". Сказала – и исчезла. Сразу видно, что это была не простая смертная. Впрочем, Кадм еще прежде догадался, что видит перед собой богиню Афину, часто помогавшую героям в их нелегких начинаниях. Вырвав из пасти дракона ядовитые зубы и наполнив ими свой шлем, он вернулся обратно к своим спутникам. Сейчас же по его приказу подготовили все необходимое для пахоты. Налегая на плуг, Кадм вспахал небольшое поле и засеял его зубами дракона. Но какие всходы могли они дать? Прошло немного времени, земля зашевелилась и из нее показались острия копий, потом поднялись над пашней гребни шлемов, затем – головы воинов, их плечи, закованные в панцири груди, руки со щитами. Не успел Кадм опомниться, как оказался перед большим отрядом вооруженных воинов. Он схватился за меч. Но те, не обращая на него внимания, вступили друг с другом в жестокую сечу. Полетели отрубленные руки и головы, стали валиться на землю убитые. Все поле вскоре было завалено трупами. К концу дня из большого отряда уцелело только пятеро воинов. Когда край солнца коснулся земли, они протянули друг другу руки в знак мира, а затем преклонили перед Кадмом колени и провозгласили его своим царем.

В лице этих пяти рожденных землей воинов (согласно преданиям, их звали Эхион, Удей, Хтоний, Гиперенор и Пелор) Кадм нашел могучих и деятельных помощников. Вместе с сидонцами они построили на четырех холмах хорошо укрепленную крепость, которая по имени царя была названа Кадмеей. На самом высоком, западном, холме был возведен царский дворец. Вслед затем сидонцы начали завоевание страны и нанесли местным племенам поражение. Гианты бежали в соседнюю Фокиду, а аоны покорились Кадму. Во всей Беотии только минии сохранили свое независимое царство со столицей в Орхомене.

Кадм женился на Гармонии и имел от нее сына Полидора, а также четырех дочерей: Автоною, Ино, Агаву и Семелу (которая стала матерью Диониса).

Антиопа

Полидор, сын Кадма, умер, когда его сын Лабдак был еще совсем маленьким мальчиком. До совершеннолетия принца страной должен был править его родственник Никтей. Полидор надеялся, что тот станет верным помощником его сына и опорой престола, но едва смерть смежила ему очи, Никтей сам надел корону и стал зваться царем. А Лабдака отослал в какую-то дальнюю деревню и больше о нем не вспоминал. Кадмейцы, которым очень не понравился этот поступок, тихо роптали на Никтея, но вслух высказывать свое недовольство боялись. Новый царь был человек суровый и не позволял распускать языки.

У Никтея была красивая дочка по имени Антиопа. Кроткая и мягкая, она всегда была послушна отцу, а тот души в ней не чаял. Случилось так, что однажды в Кадмее долгое время гостил царь соседнего Сикиона по имени Эпопей. Часто встречаясь с Антиопой, он вскоре был совершенно очарован ее ласковым, спокойным характером, нежным голосом и большими прекрасными глазами. "Сколько можно жить холостяком? – спросил он себя однажды. – Давно пора обзавестись семьей и подумать о наследниках. А коли так, то лучшей жены, чем дочь Никтея, мне не сыскать!" И вот, когда два царя сидели за столом, пили вино и дружески беседовали, Эпопей завел с Никтеем речь о своей женитьбе. Если бы он знал, какой его ожидает ответ, то никогда бы не начал этого разговора! Как только Никтей понял, что Эпопей сватается за его дочь, от его показного добродушия не осталось и следа. Лицо его сделалось гордым и холодным. "Что за нелепые речи слышу я от тебя? – произнес он надменно. – Мне казалось, ты достаточно умен, чтобы знать свое место. Сравни Беотию и Сикионию! Оглянись вокруг: видишь сколько у меня плодородных земель, сколько богатств и могучих воинов? А теперь вспомни свой захудалый городишко и свое крошечное царство! Чтоб оглядеть свои владения тебе не нужно даже выходить из дома – достаточно подняться на крышу дворца! И ты хочешь жениться на моей дочери? Антиопа – тебе не пара!"

Своим кичливым отказом Никтей глубоко уязвил Эпопея. От их былой дружбы не осталось и следа. На другой день царь Сикиона покинул Кадмею, а Никтей даже не вышел с ним попрощаться. Он считал разговор оконченным, но на самом деле все только начиналось. Короткое время спустя хватились Антиопы – искали ее повсюду и нигде не могли найти. Наконец прошел слух, что она увезена Эпопеем. Вот так дела! Царь немедленно снарядил погоню, но догнать сикионцев уже не смог – они успели доскакать до моря и поспешно отплыли на своих кораблях. Нечего сказать, хорошо они отплатили за гостеприимство! Все кадмейцы были возмущены проделкой Эпопея и горели жаждой мщения. Стали готовиться к войне. Но царь Сикиона тоже не сидел сложа руки. Вскоре в Кадмею явились его послы. Они сообщили, что Антиопа уже стала женой Эпопея – тут уж Никтею ничего исправить нельзя! Пусть сам теперь решает: миру быть между ними или войне. Что касается Эпопея, то он равно готов и к тому и к другому. Принесли они также весточку от самой Антиопы. Она кротко просила отца не гневаться на ее мужа и не начинать из-за нее кровопролития. Конечно, тот поступил нехорошо, но все же он совсем не такой скверный человек, каким кажется. Письмо поразило Никтея в самое сердце. И это пишет его дочь! Где слезы? Где жалобы? Где мольбы о помощи? Где, наконец, ее тоска по отцовскому дому? Как он пестовал и лелеял ее все эти годы! И теперь все забыто в один миг! Выйти замуж за вероломного вора, силой принудившего ее к браку и жить с ним, как ни в чем не бывало! Нет, этого нельзя простить! Ярость вытеснила из души Никтея все остальные чувства. Итак, война сделалась неизбежной.

Беотийцы вторглись в Сикионию. Они ожидали легкой победы, но натолкнулись на упорное сопротивление. Сикион, вопреки утверждениям Никтея, оказался не таким уж захудалым городишкой и там нашлось достаточное число храбрых воинов. В решительном сражении те сумели добиться победы. Успех, однако, достался им нелегко. С обоих сторон было много убитых и раненых. Оба царя, не щадившие себя на поле битвы, также получили раны: кадмейский – тяжелую, а сикионский – полегче. По возвращению домой, Никтею стало совсем худо. Чувствуя приближение смерти, он призвал к себе брата Лика и сказал ему: "Все, что у меня есть: войска, сокровища и царскую власть я завещаю тебе! Но в придачу к ним ты должен взять мою ненависть! Поклянись, что не оставишь без кары преступление Эпопея и примерно накажешь мою дочь!" Лик поклялся в присутствии многих свидетелей, и когда Никтей умер, стал вместо него царем.

Кадмейцы готовились к новому походу, как вдруг пришла весть о смерти Эпопея – он ненадолго пережил своего врага и умер от раны, на которую сначала не обратил внимания. Новым царем в Сикионе стал Ламедон. Он не собирался воевать из-за Антиопы и охотно согласился вернуть ее родственникам. Лику не стоило большого труда исполнить свою клятву. Так спустя год дочь Никтея вновь оказалась на родине. Но как не походила ее теперешняя жизнь на прежнюю! Жена Лика, царица Дирка, давно уже ненавидела Антиопу за ее красоту, кротость и нежность. Прежде ей приходилось глубоко прятать свои чувства, зато теперь она дала им полную волю. Как только несчастная оказалась в ее руках, царица сорвала с нее дорогие платья и украшения, а взамен дала всякую рвань, которая едва прикрывала тело. Царевне пришлось выслушать тысячи упреков и оскорблений, а также обвинений в самых разных грехах и пороках. Нечего и говорить, что она их совсем не заслужила. Но Дирка была на этот счет другого мнения. "Ты позор нашей семьи!" – твердила она чуть ли не каждую минуту. "В чем же моя вина, тетушка?" – спросила однажды Антиопа. "Замолчи, бесстыжая! – зашипела в ответ царица. – Лучше вспомни отца, которого ты свела в могилу!" От этих слов Антиопа горько заплакала. Ах, как ей было тяжело! Но жестокой Дирке мало было тех мук, на которые она обрекла племянницу своего мужа. Когда кадмейцы проезжали через Киферон у Антиопы родились два маленьких сыночка. Мальчики были такие милые, что вид их мог тронуть даже каменное сердце, но на Дирку он не произвел никакого впечатления. Наоборот, она сделалась еще злее. "Возьмите эту нечисть, – закричала она, едва взглянув на детей, – и бросьте их в лесу на корм диким зверям!" Антиопа со слезами умоляла ее пощадить новорожденных. "Вот еще! – отвечала царица. – Или ты думала, я явлюсь в Кадмею с отродьем Эпопея?" И ее бесчеловечное приказание было в точности исполнено – слуги отнесли близнецов в густой лес и оставили там на верную смерть! Сердце бедняжки Антиопы было навсегда разбито этим ужасным зрелищем. Больше никто и никогда не видел принцессу веселой, не слышал ее серебристого смеха и пения. Вид у нее был такой, словно она испуганно сжалась перед ударом и никак не может прийти в себя. Впрочем, удары на самом деле градом сыпались на нее со всех сторон. Ведь Дирка имела над ней полную власть и пользовалась ею для того, чтобы без конца мучить несчастную. В Кадмее ей отвели для жилья какую-то жалкую каморку, ее поднимали чуть свет и заставляли делать самую тяжелую и непосильную работу. И хотя Антиопа старалась прилежно исполнять свои обязанности, она не получала в ответ ни благодарности, ни доброго слова, и слышала одни только попреки и ругательства. И так продолжалось много лет…

Между тем сыновья Эпопея не погибли. В тот день, когда близнецы появились на свет, на Кифероне пас свое стадо один пастух. При виде злой царицы он спрятался в густом кустарнике и сидел тихо-тихо. Из своего убежища он слышал и видел всех, а о его присутствии никто не догадывался. После того как Дирка и ее свита уехали, пастух поспешил в лесную чащу и взял малышей себе. "Негоже, чтобы звери ели царских детей! – проворчал он. – Если ими гнушаются во дворце, они найдут приют у меня". Одного из близнецов он назвал Зетом, а другого – Амфионом. С тех пор они воспитывались в его доме. Ни они сами, ни кто другой не ведали о том, кто были их родители. Пастух крепко держал язык за зубами. А как же иначе? Прознай Дирка о том, что сыновья Антиопы живы, она бы непременно погубила их. Да и сам пастух в этом случае едва ли мог избежать ее мести. Когда братья выросли, Зет стал могучим воином и отважным охотником. Он всех превосходил силой и ловкостью и более всего в своей жизни любил охоту. Всякий, кто знал Эпопея, сказал бы, что Зет целиком пошел в отца. Зато Амфион очень походил на мать. Он был тихий, кроткий и задумчивый. Всем занятиям он предпочитал игру на кифаре, из которой научился извлекать дивные, божественные звуки. Случалось, Зет и Амфион заходили по делам в Кадмею и даже несколько раз мельком видели Антиопу. Но они не обращали друг на друга внимания. Однако пришел день, когда тайна их происхождения раскрылась. Вот как это произошло.

Как-то раз Дирка по особенному жестоко и несправедливо обошлась с Антиопой и заключила ее за какой-то незначительный поступок в сырой и темный подвал. Дело проходило в день дионисий. Сторож Антиопы был сильно навеселе и однажды, выходя от нее, забыл запереть дверь. Когда принцесса заметила его оплошность, она подумала: "Я терплю столько мук в этом дворце, что жизнь в лесу среди диких зверей могла бы стать для меня облегчением". Она потихоньку выбралась из свой темницы и отправилась к Киферону – ей захотелось еще раз побывать на том месте, где умерли (так она думала!) ее сыновья. Но за столько лет многое изменилось. Блуждая по горам, Антиопа вскоре заблудилась и случайно набрела на толпу кадмейских женщин, которые, как это обычно было в дни дионисий, справляли в лесу буйный праздник. Во главе менад была сама царица Дирка. Увидев Антиопу, она громко закричала: "Боги послали нам жирную олениху! Ату ее! Ату!" Обезумевшие женщины бросились за Антиопой и едва не разорвали ее на части. Из последних сил добежала она до пастушеской хижины – той самой, в которой жили ее сыновья.

Старый пастух и близнецы были дома. "Молю вас, защитите меня! – со слезами попросила Антиопа. – Избавьте меня от ужасной смерти!" – "Кто ты? И от кого спасаешься бегством?" – спросил Амфион. Антиопа молчала, потому что не знала как себя назвать. Истомленная непосильными трудами, одетая в драное, плохонькое платье, она больше походила на рабыню, чем на царевну. И тут на поляне появилась Дирка, растерявшая во время погони своих спутниц. Увидев царицу, братья почтительно поклонились. "Спасибо вам за то, что вы задержали мою рабыню, – важно промолвила она. – Это гадкая негодная женщина обворовала меня и даже покушалась на мою жизнь! Мой муж, царь Лик, приговорил ее к смерти, но мерзавка умудрилась бежать из города!" Несчастная Антиопа стояла опустив глаза и не смела даже слова сказать в свою защиту. Да и что были ее оправдания против обвинений царицы! "Эта женщина молила нас о защите, – сказал Зет, – но коли она такая дрянь, как вы говорите, об этом не может быть и речи – берите ее и делайте с ней что хотите!" Довольная Дирка схватила Антиопу за волосы и поволокла прочь.

Но едва она скрылась из глаз, старый пастух опустился на землю и со стоном воскликнул: "О дети! Великий грех мы совершили! Боюсь достанется нам всем: мне от Зевса, а вам – от Эриний!" – "Да что ты такое говоришь, отец? – удивились братья. – Разве это грех выдать преступную рабыню хозяйке? И при чем здесь эринии?" – "То-то и оно, что вы ничего не поняли! – продолжал охать старик. – Женщину, которой вы отказали в защите, зовут Антиопа. Она не рабыня, а природная царевна, дочь царя Никтея! Дирка ей никакая не хозяйка. Но самое главное в том, что она ваша мать, а я так вовсе не ваш отец! Вот и выходит, что ни в одном вашем слове нет правды!" И он поведал изумленным братьям историю жизни Антиопы, которая нам уже известна. Едва Зету и Амфиону стало ясно, что они отдали свою мать во власть ее мучительницы, они со всех ног бросились в погоню, настигли жестокую царицу и вырвали у нее Антиопу. Вслед за ними подбежал пастух и рассказал женщинам о том как он спас брошенных в лесу младенцев.

Так вот из чьих рук получила она избавление! Антиопа сквозь слезы смотрела на двух прекрасных, могучих юношей. Ее сыновья живы и стоят перед нею! От радости она едва не лишилась чувств. И в то время, как добрый Амфион утешал и успокаивал ее, Зет уже думал о мщении. Велев брату внимательно следить за Диркой, он отправился в лесную чащу и вскоре воротился, волоча за рога огромного дикого быка. Могучий зверь гневно мычал и вращал налитыми кровью глазами, но не мог освободиться из цепких рук. "Ты замышляла зло против нашей матери и едва не сделала нас виновниками ее гибели! – сказал Зет царице. – Но, к счастью, боги раскрыли нам глаза, и теперь твой черед готовиться к смерти!" – "Да падут твои злодеяния на твою голову!" – добавил Амфион. С этими словами братья привязали злую царицу к рогам быка, а потом отпустили его. Бешено мотая головой, зверь бросился в лес, унося на себе Дирку. На каждом встречном дереве и на каждом камне оставлял он кусок ее тела и не успокоился до тех пор, пока не разорвал ее на клочки…