Нисхождение

Не бросив ни слова, я зашёл в комнату и в эту же секунду Лера, в мгновения ока, бросилась в сторону. Нещадно она начала тарабанить по ней, моля о помощи соседей. Я кинулся к ней, схватил за талию, чтобы оттащить, но она начала сопротивляться, нещадно колотя меня по спине. Один из ударов пришелся мне по голове, но я стерпел. Я чувствовал, что заслужил каждый её удар, даже больше этого.

Держа её, я силой усадил на пол возле кроватки Роди и крепко прижал к себе. Она не переставала бить меня и кричать, зовя на помощь. Кажется, уже весь дом знал о нашей очередной перебранки и, как и прежде, не обращал внимания.

– Прости меня, – сдавленно произнёс я.

Я прижал её к себе ещё крепче, уткнувшись в худенькую шею. Её запах, родненький сладковатый запах сирени так сильно и отчетливо коснулся меня, что я, в конце концов, не выдержал и заплакал.

– Прости меня, Лерочка, – я почти задыхался от истерики. – Прости меня, пожалуйста, прости, прости, прости…

Её удары смягчились, а затем и вовсе прекратились. Она пыталась оттеснить меня от себя, но я боялся, что если допущу это, то больше никогда не смогу прикоснуться к ней.

– Ну, хватит, – дрожащим голосом сказала она. – Ну, перестань, Артём. Ну…

Я почувствовал, как холодные слёзы упали мне на руки. Она обняла меня в ответ, так же крепко, как и я.

– Прости меня, прости, прости… – повторял я как помешанный.

– Хорошо, солнышко, хорошо, и ты меня прости. Господи, и ты меня прости! Я была не права, так не права…

Долго еще мы сидели на полу, крепко стискивая друг друга в объятиях. Сидели, кажется, до тех пор, пока не проснулся Родя, прося покушать. Уже тогда я узнал, что Лера вызвала врача, который диагностировал лёгкий вывих плеча у Роди, но на всякий случай порекомендовал пройти МРТ. Мы так и сделали в этот же день, записавшись в одну из платных поликлиник. Последующая томография подтвердила диагноз врача, все обошлось, ничего серьёзно.

Затем в нашей семье по-прежнему висела туча раздора. Лера, хоть и приняла мои извинения, но общалась со мной с неохотой. То же самое можно было сказать и про Родю, старательно избегающего меня, прячась за спиной матери. Прошло несколько недель, прежде чем все вернулась не только на круги своя, но и наоборот, стало только улучшаться.

В тот день, когда я пришёл домой после той злополучной ночи, Лера тоже искренне извинялась передо мной. Позже, когда мы с ней решили поговорить об этом, она сказала, что действительно была не права, удерживая Родю все время дома.

– Я действительно помешалась на нём, – сказала она тогда, лежа со мной в постели. – Всё думала, что уберегу его, моего единственного сына от всех опасностей только в четырех стенах. Но… – Она повернулась ко мне. – Извини, что мне приходится снова вспоминать об этом, но когда ты сделал ему больно, я поняла, что нет смысла прятать его в квартире. Уж лучше он поймёт, что такое боль на детской площадке от других ребятишек, чем от родного отца.

Именно в тот день я начал осознавать, что моя Лера, та самая мечтательная девочка с гитарой в парке хоть и частично, но возвращается. Мое предположение лишь укрепилось, когда она мне припомнила те самые сертификаты, что я пытался подарить ей еще год тому назад. Каким же удивлением для меня было, когда она действительно решилась записать несколько песен.

Все шло как нельзя прекрасно, за исключением, конечно, нахлынувшего на весь мир Коронавируса, изрядно потрепавшему нервы. Нашу семью эта смертельная зараза, к счастью, обошла стороной.

Прошлое постепенно отступало, а с ним и те неприятные воспоминания с их невыносимой болью. Я знал, что мой поступок, будь то лёгкий вывих руки родному сыну или измена моей любимой Лере останутся со мной до самой смерти, но теперь, хотя бы, я чувствовал её менее отчётливо, чем раньше.

Но судьба решила распорядиться иначе. Порой она словно злобное божество хочет тебе припомнить все твои ужасные грехи в троекратном размере. И хочешь не хочешь, но будешь расплачиваться по полной.

Глава 5. Трагедия

Декабрь того года выдался на удивление теплым. Снега выпало самую малость, солнце неустанно грело землю, а москвичи диву давались небывалой для такой поры погоды. Предновогодняя суматоха еще затаилась и лишь тихонечко зарождалась в недрах офисов, где по-прежнему хоть и лениво, но кипела работа. Люди были в предвкушении скорых праздников и уже делились планами на долгие полторы недели выходных.

У нас на участке кто только куда не собрался. Григорий Александрович, наш майор, в очередной раз собрался на горнолыжный курорт в Гудаури, Грузия. С его слов туда он летал уже раз пять и готов был слетать ещё столько же, так сильно нравилось ему скатываться на лыжах со склона высоченных гор Большого Кавказского хребта.

Димка Прохоров, мой сослуживец, решил отпраздновать новый год неподалеку от Москвы и снять небольшую хижину с камином и, как он часто любил выражаться «фулл сервисом». Туда уже запланировано подъедут родня со стороны его жены и, конечно же, его родители и парочка друзей. Он позвал и нас с Лерой, но я был вынужден отказаться. Так уж сложилось, что у нас еще с месяц назад были куплены билеты в Таиланд – путешествие, на которое мы копили целый год.

С нетерпением я ждал дату вылета в 30 декабря. Я так и видел, как садимся мы все втроем, самолет взлетает и через четыре часа приземляется в аэропорту Паттайя. А там замечательные пять дней, без надоевшей Москвы и слякоти под ногами.

Да и за границей я никогда не бывал. Интересно же было посмотреть…

Лера успела составить для нас целую развлекательную программу на время отдыха. Кажется, она горела этим путешествием не меньше меня. Видеть, как моя Лерочка, любимая Лерочка вновь ожила и постепенно оправлялась от поставленного ей диагноза, не могло не радовать.

Двадцать восьмого декабря, в первый же день моего едва начавшегося отпуска, мне поступил звонок из участка, попросили выйти на оплачиваемую смену. Отделение не справлялось из-за начавшегося этим утром митинга на Ленинградском вокзале, и срочно требовались лишние руки. Мне страшно не хотелось никуда идти, но делать было нечего. Служба как-никак.

В этот же день мы все должны были поехать сдавать ПЦР-тест, иначе в Таиланд дорога была закрыта.

– Там до четырёх работает поликлиника, где бесплатно можно сдать, – сказала Лера, смотря на экран ноутбука. – Успеешь?

– Зараза, – раздосадовано произнёс я. – Не, точно не успею. Там делов с этими бузотерами до позднего вечера.

– Ну а если за сутки сдадим? Чего там, денек всего, не убудет.

– Не вариант. Мне Димка рассказывал, что у него знакомый за сутки сдал ПЦР, а его прямо на стойке регистрации развернули, мол, за двое суток минимум.

– Эх, и что делать будем?

– Езжайте вы с Родей, сдавайте, бесплатно же, в конце концов. А я тогда где-нибудь рядом с работой его платно сдам, по электронке потом результаты пришлют. Платные-то обычно допоздна работают.

– Уверен?

– Ну а что делать-то… Я тогда машину тебе оставлю, чтоб с Родей тебе не таскаться, а сам в метро.

– Хорошо, – поблагодарила она меня и поцеловала в щёку.

В тот день мне и поступил звонок от Игоря Павловича, сообщившего мне ужасную трагедию спустя пару часов после того, как я прибыл в отделение. Так произошло, что он был прямым свидетелем случившегося и без проблем согласился рассказать мне, как все произошло.

Мы сидели с ним в полупустом участке; внутри все давно ушли в отпуск или, в преддверии праздника, сачковали прямо на рабочих местах, раскладывая пасьянс или торча в телефонах. И только мы с Игорем сидели в запертой комнате и курили сигарету за сигаретой. Он даже выпить мне предложил, но я отказался. Какая тут к черту выпивка.

– Супруга твоя, Артём, – (мы уже договорились с ним перейти на «ты»), – никаких правил не нарушала, ты я думаю, и сам это знаешь. А вот дурень этот малолетний… эх. В общем, на мосту том строительные работы велись, меняли ограждения. На соседней улице эти митинги проходили, может, слышал про них. Вот и выбежал один из этих сопляков на проезжую часть, от ОМОНовцев удирал. Нёсся как ошпаренный, бежал среди грузовиков и тракторов и, видать, растерялся, да и выскочил на дорогу, а там жена твоя его в последний момент заметила, руль вывернула и всё… в реку. Как назло, туда, где ограждение меняли. Я-то все это видел, стоял на встречке, как раз по вызову на этот самый митинг…

Я молчал, представляя себе, как это могло произойти.

А Игорь тем временем продолжал пересказывать случившееся, а я невольно представлял себе в голове этот ужас.

Вот Лера резко выворачивает руль и на мгновение машина становится неконтролируемой. В эти секунды в салоне тихо, она настолько сосредоточена, что закричать просто не хватает сил.

Красны форд замер на считаные секунды и передней частью сначала медленно, а затем быстро наклонилось вниз, сменяя безоблачное небо в лобовом стекле на заснеженный лед. И только лишь когда Родя закричал «Мама!», она поняла, что сейчас может произойти нечто ужасное.

Она потянулась к малышу, попыталась его отстегнуть, но едва она коснулась ремня, как её дёрнуло вперёд, и она почувствовала, как машина летит вниз, прямо на ледяную корку Москвы-реки.

Все случалось так быстро, но в то же время так медленно. Родя не понимает, что происходит. Он напуган и тихонечко плачет, дёргая ручками из стороны в сторону.

Когда бампер Форда проломил лёд, обнажив непроглядную водяную тьму, она поняла – это конец. Конец для нее, но не её сына. Материнский инстинкт вывел из состояния шока. Она попыталась высвободить Родю из автокресла, пока тот плакал, не переставая, но ремешок заклинило, он никак не хотел отстёгиваться. Авто тем временем медленно шло ко дну, Лера дрожащими руками боролась с неподдающимся ремешком, попутно пытаясь успокоить плачущего малыша, шепча ему, что всё будет хорошо. В конце концов она психанула, как следует выругалась и, бросив напрасные попытки освободить сына из плена автокресла, взглядом начала искать свою сумочку. Ее перепуганные глаза метались то к бардачку, то под ноги, то на заднее сиденье, но сумка как под землю провалилась.

– Ну где ты, сука? Где ты?!

Она протиснулась между кресел к пассажирским местам, посмотрела вниз и наконец увидела сумку на коврике возле левой дверцы. Именно в этот миг все окна Форда заскрипели и покрылись трещинами, предупреждая, что времени осталось в обрез.

Лера, с трудом дотянувшись указательным и средним пальцем до ремешка сумки, сумела её подцепить и придвинуть к себе. Вернувшись на место, она, не раздумывая, принялась выбрасывать из неё всё: паспорт, косметичку, влажные салфетки, ключи.

– Всё хорошо, сыночка, всё хорошо…