Эсхато. Бешеные

– Пожалуйста, перестань пить, вернись обратно к своей работе. Я так хочу снова видеть, как ты занимаешься тем, чем тебе всегда так нравилось.

Николай улыбнулся. Грубая щетина на его лице отлично выделяла эту улыбку.

– Если бы я мог, Стас.

– Ты можешь, – без промедления сказал Стас. – Там Влад, твой помощник, только и делает что постоянно сидит в твоем кресле и дает распоряжения. Ты тоже сидишь и в наше время вполне способен отдавать такие же распоряжения по телефону или через интернет. Я могу тебя этому научить, хочешь?

– Да, после травмы в «ФарСтор» дела на очень, судя по тому, что наш сейф не пополняется, – выдохнув, ответил Николай.

– Потому что в «ФарСтор» не хватает его истинного руководителя, пап. Давай же, я тебе помогу.

Стас протянул руку отцу, и Николай, недолго думая, пожал ее в ответ.

С того самого дня отец и сын стали своего рода партнерами. Бизнес хоть и не вернулся к своему прежнему высокому статусу, но заметно поднялся. Продажи шли, ассортимент обновлялся, и это было каким-никаким успехом. Екатерина долго обижалась на своего сына, но в конце концов все распри между ними утихли, и семья даже успела воссоединиться вновь. Она перестала игнорировать мужа, Стас продолжал ходить в хоровой кружок, чтобы хоть как-то утешать мать, а Николай Фаррум продолжал успешно продвигать свой бизнес по стране, лишь иногда давая себе повод вернуться к старой вредной привычке – глоток сладкого виски из фляги с инициалами «Н.Ф.».

Хаос не прекращался.

Церквушка стояла в квартале от их квартиры, поэтому он решил не брать авто и дойти до нее пешком. На улицах уже были не только жители Столицы, чудом сбежавшие из своих домов, но и наверняка и из других ближайших мелких городков, потому что только из Кострова можно было уехать либо на поезде, либо на автобусном рейсе, которые уже наверняка были переполнены под завязку.

Стас бежал, то и дело резко притормаживая, чтобы не зашибить ненароком кого-либо из людей; два метра роста все же, давали о себе знать.

Через десять минут, пробегая буквально среди «живых джунглей» из людей, Стас оказался возле высокой ограды, за которой, окруженной полуголыми деревьями с желтеющими листьями стоял божий храм. Место, куда он начал ходит с пяти лет каждое воскресенье в течении последующих восьми лет. Удивительно, но территория церкви была пуста, и люди не становились в ряд возле входных дверей, как это обычно происходило в праздники. Стас зашел на территорию, быстрым шагом идя по грунтовой дорожке. Он взялся за большое кольцо огромных ворот, потянул его на себя и зашел внутрь. Внутри, на удивление, было тихо. Сиденья, которые обычно были забиты под завязку по воскресеньям (Стас прекрасно помнил эти дни), были полупустыми, и внутри храма находилось от силы человек пятнадцать прихожан, которых Стас смог взглядом посчитать по макушкам. Впереди, возле алтаря священник читал молитвы и только на секунду перестал это делать увидев входящего нового прихожанина. Стас медленно шел вдоль скамеек, дабы не нарушать тишину, пока не увидел седой пучок волос, что постоянно делала его мать прежде чем пойти в церковь. Стас, не окликая ее, сел рядом и дотронулся до ее плеча, но прежде чем это сделать он увидел, как ее слезы блестели на фоне блеклого церковного света.

– Господь Всемогущий, Стас, это ты. – Вместе они обнялись. Она прижала сына как можно крепче, но этикет, выработанный его матерью за долгие годы, не позволил ей делать это слишком долго в церкви. – Мы думали, что тебя больше с нами нет.

– Все хорошо, мам, я выбрался оттуда.

Екатерина не отрывала взгляда от сына. Казалось, что она не видела его долгие годы, когда как он навещал их обоих еще в прошлые выходные. Она продолжила шепотом.

– Я пришла помолиться за нас, за нашу семью. Видит Бог, несколько минут назад я молила его о том, чтобы ты был жив и с тобой все было хорошо, и Господь помог мне в этом, вернув тебя ко мне.

Стас огляделся и заметил, как некоторые люди стали покидать церковь, в спешке уходя к дверям. Прямо позади них в одиночестве сидел черноволосый маленький мальчик, оглядываясь по сторонам, словно кого-то хотел найти. На вид ему было лет восемь, не больше. Аккуратный костюмчик и галстук напомнили Стасу его прежнего, когда-то сидящего здесь каждое воскресенье.

– Мам, нам нужно…

– Это все наказание Божье, милый, – перебила его мать. – Все, что происходит там, это наказание за то, что человечество отреклось от Божьих заветов и не стесняясь и не боясь гнева Господа, окунулось в бездну греха.

– Да мам, я верю тебе, но нас ждет дома папа. Мы должны уходить из города как можно скорее.

– Нам незачем это делать. От кары Всевышнего не убежать на машине или поезде, рано или поздно она тебя настигнет. Все что нам остается, это только молиться, сынок, молиться за наши жизни, и что Господь смилостивиться надо мной и тобой, и возможно, над твоим безбожником отцом.

Скрипнули двери, из храма вышли несколько человек все с той же спешкой. Стас заметил, как даже священник принялся читать молитву в несколько раз быстрее. Интересно, как же он в рясе побежит по этим сумасшедшим улицам – подумал Стас. – Времени переодеваться у него наверняка не будет.

– Мама, мне плевать на всю эту чушь, ясно тебе? Нам нужно бежать сейчас…

Раздался звонкий шлепок. Мать презрительно смотрела на своего сына, у которого на правой щеке появилось еле заметное покраснение.

– Аминь, – закончил священник, закрыл Библию, лежащую на алтаре и ушел в глубь церкви.

– Никогда не смей богохульничать, Станислав, – сказала Екатерина, и на глазах ее снова появились слезы.

Огромные двери храма со скрипом открылись и внутрь вбежал мужчина. Его белая рубаха и лицо были в крови, на лбу виднелась огромная ссадина. Черноволосый мальчик, сидящий позади, тут же встал на коленки и оперся руками о спинку деревянной лавки.

– Они здесь! ЗДЕСЬ! – крикнул мужчина. И словно доказательством тому Стас услышал крики снаружи, те самые, что он слышал сегодня днем в аудитории от своей одногруппницы Кати Маршовой. Словно бы тысячу голосов внутри кричали, борясь с агонией.

Стас вскочил с места, но его мать не поспешила встать. Она даже не обратила внимание на окровавленного «прихожанина», и продолжала сидеть молча, возбужденно шепча про себя молитвы, словно зная, что так оно и будет. Люди, которые все еще остались в храме, принялись вставать со своих мест и идти в сторону алтаря.

– Закрой дверь, слышишь! ЗАКРОЙ ДВЕРЬ! – крикнул Стас окровавленному.

Но было уже поздно. В дверях показалось несколько человек, чьи руки были по локоть в алом цвете, а рты было невозможно разглядеть из-за большого обилия крови. Не задумываясь, зараженные побежали прямо в сторону паникующих людей. Первой жертвой, разумеется, стал мужчина в рубашке, которого повалили на землю в считанные мгновения. В храме раздались крики, сопровождающиеся гулким эхом, и чавканье, словно бы куски мяса и плоти разрывали на части.

Стас схватил мать за кисть, которую по всей видимости не волновало происходящее, и вывел ее в центральную часть храма. Он достал пистолет из внутреннего кармана куртки и выстрелил в больного, бегущего прямо на них. Падая, он ударился о косяк лавки и упал на живот, не издав более и звука. В храм начало подступать новые больные, из которых исчезло все присущее человеку. Они тут же бросились в сторону небольшой группы людей, спотыкаясь и падая о своих же «соплеменников» и не сводили глаз со своих потенциальных жертв.

– Живо, все в глубь храма, – приказал Стас всем.

Группа людей количеством в семь человек поднялась на пьедестал, и побежали в сторону кельи, комнаты священника. Черноволосый мальчик споткнулся, но Стас успел его быстро поднять, взяв на руки.

– Все нормально, парень, я с тобой.

Люди, первыми добравшись до дверей кельи дернули за ручку. Деревянная дверь была заперта. Они принялись бить в дверь кулаками.

– Святой Отец, откройте, откройте!

Зараженные подступали, они уже были возле алтаря, судя по доносящимся звукам. Стас не мог их видеть, покуда маленький коридорчик, ведущий в покои святого отца, находился за стеной общего храма. Стас опустил мальчика на пол, нацелился отцовским пистолетом на место, из-за которого в любую секунду могли показаться зараженные.

– Отец, откройте же!

Один из больных показался из-за угла, и Стас, немедля, выстрелил ему в живот, однако тот лишь слегка шелохнулся, словно бы и не было никакой пули. В этот момент Стас услышал, как дверь в келью начала медленно открываться, и люди помогли открыть ее священнику намного быстрее, навалившись на неё.

А тем временем из-за угла поступало еще больше зараженных. Стас делал выстрелы и считал, считал так как его учил когда-то отец. В магазине оставалось пять патронов.

– Четыре…

Бух

– Три…

Бух

Но зараженные даже и не думали падать, в отличие от того, что ударился головой об косяк в центральном коридоре. И тут до Стаса дошло. Он сделал еще один выстрел, на этот раз прицелившись более тщательно, в самого близкого зараженного. Он целился прямо в голову.

Бух

– Два…

Он упал прямо возле ног Стаса, расплескав кровь по его джинсам.

Бух