Эсхато. Бешеные

– Один…

Еще одно тело упало совсем рядом.

– Живее, живее!

Стас обернулся и увидел, как полноватая женщина, а за ней и мальчик зашли в маленькую комнату. Священник стоял возле двери и уже был готов ее закрывать, но Стас успел проскочить внутрь, сделав еще один выстрел. На этот раз тело упало прямо на дверь.

– Ноль…

Труп, лежавший под дверью мешал закрыть ее изнутри. Священник и Стас уперлись на дверь, пытаясь ее закрыть и заодно сдвинуть труп, ибо выходить в коридор и передвигать его самостоятельно не было времени, и уж тем более храбрости – зараженные были в паре метрах от них. Черноволосый мальчик храбро бросился помогать, нажимая маленькими ручонками на дверь у самых петель.

Раздались крики священника, стоявшего у самого края двери. Один из зараженных вцепился зубами в его руку и тот с криком отскочил от двери, словно бы его ударило током. Укусивший священника был тот самый светловолосый мужчина в рубашке, что вбежал в церковь, напоминая проповедника конца света.

На место священника, для удержания двери от напора зараженных не стремился никто, все были напуганы. Священник крепко держал раненую кисть пытаясь остановить кровь, к нему подошла Екатерина и начала пытаться ему помочь.

Стас огляделся, увидел на соседней тумбочке подсвечник, с виду довольно тяжелый и громоздкий. Одной рукой он схватил его и основанием ударил по лицу укусившего зараженного, который тут же с криком исчез. Следующий удар пришелся по руке с маникюром, но одного удара не хватило, поэтому Стасу пришлось ударять основанием подсвечника еще и еще. Наконец рука исчезла, и как раз в этот момент храбрости набрался один из прихожан. Пожилой мужчина оперся руками о дверь на месте священника и усилием трех человек она была закрыта на засов. Удары в дверь не прекращались, и били в нее словно в барабаны. Дверь, с виду очень крепкая, на самом деле оказалось очень старой и скрип дерева от ударов было слышно после каждой череды ударов. Стас вспомнил, как была сильна Катя в аудитории, когда напала на Алексея Ивановича, его учителя. Если одна заражённая способна на такое, то на что способна дюжина, – а может быть уже и больше, – таких же за этой дверью? Она явно скоро откроется…

– Святой отец, с вами все будет хорошо. – услышал Стас голос матери. Она держала голову священника у себя на руках.

Стас подошел к раненому, который уже не сидел на полу, как прежде успел заметить это Стас, а лежал, тяжело дыша.

– Господь не оставит вас, ведь вы его слуга.

Тяжелое дыхание с каждым разом становилось все реже и реже. Все присутствующие не спускали глаз с бледного лица седовласого священника. Он даже не успел переодеться, как изначально предполагал Стас, и все еще был в рясе. Из-под широких, черных рукавов текли капли крови.

Черноволосый мальчик, который успел полюбиться Стасу за его храбрость, встал рядом с ним и дернул за подол куртки.

– С ним все будет хорошо? – спросил он.

Стас сделал вид, что не услышал вопрос и сел на корточки, прямо напротив мальчика.

– Где твои родители? – спросил он.

Мальчик тут же, словно заранее заучил слова ответил.

– Мама сказала мне сидеть здесь, пока она не придет с папой.

– Ты знаешь, куда ушла твоя мама?

– Да, к нам домой. Она сказала, что тут безопасно и что бы я никуда не уходил.

Но тут их короткий диалог прервался хриплым кашлем священника.

– Святой отец… – сказала Екатерина.

И в тот самый момент, когда священник смотрел на Екатерина, а она на священника, произошло это. Стас только и успел сказать – «Мам…», а потом хотел добавить «…отойди от него», но так и не успел этого произнести. Он еще не знал, о всей природе заражения, и не знал точно, как можно стать одним из них.

«Это» произошло внезапно, и «это» унесло жизнь его матери меньше чем за минуту.

Священни вцепился Екатерине прямо в горло. Плоть, напоминающая красную, тончайшую ткань оказалась в зубах священника.

– Мама! – крикнул Стас. Он вытащил пистолет, прицелился в голову священника, который блевал кровью с кусками плоти, издали напоминающие фарш. Стас нажал на спуск, но выстрела не последовало. Ноль… вспомнил Стас, когда делал последний выстрел. Другие, количеством в пять человек не спешили даже и близко подойти к Екатерине, которая схватилась обеими руками за шею, из которой обильно текла кровь.

Стас засунул пистолет обратно в задний карман, снова взялся за подсвечник. Он приблизился к священнику, поднял руку вперед готовый нанести удар, но не успел. Священник схватил его за ногу и потянул на себя, заставив упасть.

– Помогите ему! – услышал Стас звонкий голос. То был тот самый черноволосый мальчик.

Седой мужчина, тот самый, что помог закрыть дверь, бросился на помощь Стасу. Он ударил лежачего зараженного ногой в бок, но удар оказался недостаточно сильным, мало того, неуклюжим. Седой сам упал на пол, поскользнувшись о кровь священника и ударился головой о каменный, потеряв сознание.

Стас ударял священника ногами в голову. Один удар за другим молясь при этом, чтобы тот не дотянулся зубами до его ступни.

Превратиться в одного из них, от укуса в ступню не очень-хорошая перспектива.

Наконец зараженный ослабил хватку, когда черноволосый мальчик схватил стул, стоявший напротив стола, где лежала Библия, свечи и множество другой церковной утвари, и принялся медленно бить священника по спине деревянными ножками. От ударов мальчика священник ослабил хватку, – должно быть удары его отвлекали – и Стас, воспользовавшись этим, встал на ноги, взял у мальчика стул и начал наносить удары один за другим, прямо по лицу священника. Стул сломался, оставив только спинку кресла в его руках, но Стас не растерялся. Он схватил пистолет и принялся рукоятью бить все в то же лицо, постепенно превращая его в кровавое месиво. Понадобилось около десятка ударов, чтобы священник перестал сопротивляться, а после и вовсе шевелиться, и издавать какие-либо звуки. Кровь расплескалась по всей куртке Стаса, и почти доставала до подбородка.

Когда наконец рука устала, и Стас отбросил пистолет в сторону, он бросился к своей матери, одиноко лежавшей на полу в луже собственной крови. Стас хотел взять ее тело на руки, но предыдущий, недавно полученный урок, не позволил ему этого сделать.

Урок, которая мама передала мне ценой своей жизни – не приближаться к укушенным.

Его рука дрожала, тянулась к матери, которая захлебывалась собственной кровью.

– Мама… прости меня мама. Прости меня. – На глазах Стаса появились слезы. Он не верил, что это происходит с ним здесь и сейчас.

Дверь, в которой вламывались зараженные, вдруг хрустнула и сорвалась с одной из петель. Засов еще держался, но это ненадолго.

– Быстрее, пролезем через окно, – сказал мужчина в очках.

– А как же Рома? – худая дама показала на седовласого, лежавшего без сознания на деревянном полу.

– Собираешься его тащить на себе? Девяносто с лишнем килограмм? Быстрее к окну!

Мужчина в очках подошел к окну, открыл его и исчез в считанные мгновенья, напоследок успев посмотреть, как засов слетел с двери, и теперь та держалась на одной лишь петле. Зараженные были почти внутри. Остальные люди также поспешили к окну, покидая злосчастную келью.

Стас дернулся, когда увидел, как его мать блеванула на пол, в точности повторяя «процедуру превращения» священника. Он попятился назад в сторону окна, и увидел, как напротив него черноволосый мальчик спрятался под кроватью. Из его глаз текли слезы, он был напуган.

– Иди сюда, скорее! – крикнул Стас парню протягивая руку. Мальчик хотел было вылезти, но тут дверь окончательно открылась и внутрь маленькой комнатки ворвалась дюжина зараженных. Мальчик испугался и отполз в самую глубь. Стасу ничего не оставалось делать, кроме как бежать в сторону окна, бежать что есть силы. Он залез на подоконник, в последнее мгновение закрыл окно, которое тут же вдребезги разбила одна из рук зараженных. Он успел выбраться и побежал прочь, через могилы и памятники.

30.1 Станислав Фаррум

Крики людей, хаос несвязной речи и рычание, вот что услышал Стас оказавшись снаружи. Каких-то десять минут Стас был в храме, и этого времени вполне хватило на распространение инфекции среди всей той толпы, что метались по улицам и площадям Кострова. На мгновение Стас даже пришел к мысли, что Господь Бог, если он и есть, в действительности спас его заставив прийти в храм. Ведь если бы он не был внутри церкви в момент, когда улицы заполнились зараженными, все могло бы кончится иначе.

Размышления о Боге тут же превратились в фотографию его матери, которая висела на холодильнике в их доме. Он, десяти лет, в черном костюмчике и она, в своем черно-сером платье и бежевыми перчатками. Отец сфотографировал их как-то раз перед очередным походом в церковь, и именно эта фотография нравилась Стасу больше всего, ведь на ней его мать улыбалась, что было большой редкостью. Теперь ее больше нет, она мертва. Физически она еще там, все в том же черном платье и в бежевых перчатках, возможно сейчас пытается выбраться из крохотной комнатки священника и побежать за своим любимым сыном, с целью убить его. Но это не его мама, больше не его. Ее нет, ей конец.

Понять этого Стас до сих пор не мог.

Все происходит так быстро, быстрее чем в фильмах ужасах. Ведь даже там монстр не убивает всех разом, а лишь поочередно. Но здесь, на тех улица, что были в нескольких метрах от него, погибали десятками, сотнями.

Стас услышал топот ног позади. Не переставая бежать, он обернулся с мыслью: Пожалуйста, пускай среди них не будет ее, пускай не будет моей мамы. Ее там не оказалось. За ним бежало трое человек, две женщины и мужчина. У всех трех лица были украшены кровавой маской, одежда запачкана осенней грязью. Они рычали сквозь зубы, слюни вылетали из их ртов как у бешеных собак.