Делишки нечестивые
Питаются потемками,
И умопомрачение
Для них, что пчелам мед.
И начал ты, любезнейший,
Под разными предлогами
С народным просвещением
Позорную борьбу.
Доносами фальшивыми
Ты выжил представителей
Наук сельскохозяйственных
Из сел и деревень,
А их места и должности
Продал своим сподвижникам,—
Сельская экономия,
Попала в твой карман.
Пошли потом гонения
На сельские училища:
Слизнул ты безнаказанно
Лишь пять начальных школ;
Зато, признав рассадником
Крамолы в Терпигореве
Уездное училище,
Ты скушал и его.
Когда же из гимназии
За лень и тупоумие
Прогнали Митрофанушку —
Сынишку твоего —
Ты даже и гимназию
Признал для населения
Тлетворным учреждением,—
Прихлопнул и ее.
По счастью, и ревизия
Нагрянуть не замедлила,—
И вот, тебя, голубчика,
Прикрыла самого…
Блеснул зарей багряною
Тут взор правофлангового,
Ивана Зуботычева —
Подлизову Кузьме
Он был большим приятелем,
Любил его побаловать,
Любил ему потворствовать…
Ванюха рассерчал.
Зачем же, брат, напраслину
Ты взводишь на товарища,
Как на злодея лютого?—
Прервал он старика:
Так поносить почтенного
Кузьму Пантелеймоныча,
И так уж загрязненного,
Безбожно и грешно.
Начальные училища
Он закрывал, поссорившись
С училищной дирекцией,
И он не виноват,—
Директор вольнодумничал
И сельские училища
В притоны вольнодумия
Нарочно обращал.
Сместит ли он учителя,
Пошлет ли заместителя —
О них директор рапортом
Кузьме не доносил.
Кузьма не по-народному
Служил хоть просвещению,
Но все ж среду народную
Не он ли сторожил?
Известно нам, тем более,—
Гимназию в Болотове,
И школу в Терпигореве
Закрыло «обчество».—
Загоготал неистово
Старик в усах с подвесками
И с сучковатой палкою,
Покручивая ус.
Я очень рад, любезнейший, —
Ответил он октавою,—
Что ты Кузьме Подлизову
Не хочешь изменить.
И он тебя, голубчика,