Как отыскать Драконий Камень

– Тебе не нужна повязка, Беззубик. Никто тебя не увидит.

– Но она же такая кла-а-ассная…

– Беззубик!

Дракончик, пискнув, нырнул Иккингу за пазуху.

Работорговый корабль торопливо прокладывал себе путь в камышах – вез свежую добычу в жадную пасть Рабовладений. Вода уходила быстро, а как только отлив достигнет низшей точки, Мятежные драконы атакуют снова. И тогда все на корабле, считай, покойники.

Иккинг глубоко вдохнул, погрузился в воду и поплыл за кораблем. Судно пробиралось меж драконьих трупов, словно по слаломной трассе.

Иккинг плыл следом. Одинклык время от времени дышал ему в рот кислородом. Мальчик вынырнул у кормы и пристроился пассажиром, воткнув в деревянный корпус два кинжала.

Сверху доносилось щелканье бичей надсмотрщиков, стоны несчастных рабов, плеск весел.

Корабль остановился, и кто-то окликнул крохотные фигурки высоко-высоко на стенах.

СКРРИИИИИИИИИИИИИИИИП!!!

С протестующим визгом колес и блоков ужасные створки Врат Предателя медленно отворились.

Над створками были высечены в камне зловещие слова, буквами высотой в человеческий рост:

Надсмотрщик снова щелкнул бичом и выкрикнул команду грести.

Измученные рабы стали грести навстречу собственному забвению.

Медленно, с ужасной окончательностью железные створки захлопнулись…

…намертво.

Скорчившийся в камышах Ветрогон жалобно заскулил при виде этого. Он оставался на месте, дрожа в одиночестве, но часовой тюрьмы Черное Сердце, видимо, заметил его. На стенах расцвела мощная вспышка, и нечто большое и тяжелое, промчавшись мимо бедной Ветрогоновой головы, взорвалось в камышах позади.

Что это было? Что за устрашающее новое оружие люди применяли против драконов?

Ветрогон не стал задерживаться, чтобы это выяснить. С паническим писком он вылетел из камышей и изо всех сил захлопал потрепанными крыльями, улепетывая на север, к Забытому лесу. Он печально оглядывался через плечо на ужас тюрьмы Черное Сердце.

Но с перепугу он забыл дурацкий шлем с перьями в камышах.

Много часов спустя кто-то невидимый пробрался между печальными соборами костей давно почивших драконов, приземлился рядом со шлемом и втянул носом его запах.

Три головы улыбнулись, и когти выскочили, словно выкидные ножи.

– Иккинг… – прошипела средняя голова с глубоким удовлетворением. – Иккинг, Иккинг, Иккинг. Он должжжен быть здесссь.

Все три головы повернулись к Черному Сердцу.

– И теперь, – прошипела вторая голова, – теперь он в ловушке.

– Похоже, – добавила третья голова, снова обнюхивая шлем и с отвращением морщась, – он повстречался с драконом-вонючкой, и теперь его до смешного легко выследить.

Дракон полетел в сторону тюрьмы, медленно хлопая крыльями, и принялся кружить над ней, словно замаскированный жадный стервятник.

А мы ведь знаем, что это за дракон, правда? Потому что трехголовых драконов-невидимок в архипелаге не так уж много.

Это был Смертень.

5. Не по ту сторону от двери

И без того неблестящий план Иккинга пошел наперекосяк с самого начала.

Рабы с корабля, на котором он приехал, высаживались на берег, сползая по сходням. Иккинг собирался раствориться в тенях и исследовать тюрьму самостоятельно. За время изгнания он уже сделался специалистом по подобному крадкому поведению.

Но когда он отходил на цыпочках прочь, Одинклык у него за пазухой чихнул. Чих был тишайший, но, к несчастью, Беззубик выкрикнул «Бузьда!» – что по-драконьи означает «Будь здоров!» – очень-очень громко.

И снова «Бузьда! Бузьда! Б-б-бузьда!», поскольку Одинклык чихнул еще трижды.

Тюремный стражник на палубе услышал шум и заглянул под трап.

– И куда это тебя понесло? – гаркнул он, решив, что перед ним сбежавший раб.

Стражник огрел Иккинга бичом, а это больнее укуса змеебелки, и велел присоединиться к длинной цепочке рабов, утопавших по щиколотку в песке по пути с корабля.

– Беззубик, – прошептал Иккинг в ярости. Держась за саднящее плечо, он зашаркал по лабиринту коридоров в темную утробу центрального тюремного двора. – Пожалуйста, сиди тихо. Помни, мы Изгнанники… шпионы…

– Б’бе-беззубик был вежливый! – запротестовал дракончик.

– Да, вежливость – это хорошо. Веж-ливость – это очень хорошо. Я правда впечатлен твоей вежливостью, но если бы ты немножко побыл вежливым тихо-тихо, я был бы тебе очень благодарен…

В тюремном дворе царил хаос.

Иккинг озирался с разинутым ртом. Он словно шагнул через дверь в иной, мрачный мир.

Судя по длинным рядам столов с жующими за ними людьми, здесь была устроена этакая столовая под открытым небом. Люди за столами были всех возрастов, начиная лет с шести-семи и старше, и у всех на лбу змеилось Клеймо.

Но вокруг этих занятых едой людей стоял грохот войны, гул чистого безумия, от которого звенело в ушах. Словно оркестр Валгаллы играл «фортиссимо», что на одном чужестранном языке означает «очень громко».

Орущие воины носились туда-сюда, кузнецы ковали мечи и копья из раскаленного докрасна металла. Над головой у Иккинга непрестанно рвались петарды, окутывая все клубами желтого дыма. Дым ел глаза и забирался в нос, будто сернистый слизень, забивая горло запахом тухлых яиц.

По периметру двора громоздились зловещего вида капканы на драконов и прочие странные и недобрые сооружения вроде катапульт, способных выпускать тридцать пять копий одновременно, и северных луков, которые проделывали то же самое со стрелами. Шум стоял такой, что собственных мыслей расслышать не удавалось.

Стражник толкнул новых рабов вперед и торопливо удалился, проорав им через плечо: «Жрите как следует, а то Поиск скоро!» Оставалось только гадать, что бы это значило. К ужасу Иккинга, двор оказался до краев набит знакомыми из самых разных племен архипелага. А поскольку Иккинг был в розыске и его голова была самой дорогой на Дикозападе, ему показалось, что умнее всего ускользнуть в боковой коридор.

Но судьба явно не желала улыбаться Иккингу в то утро.

– ЭЙ ТЫ, ТАМ! ВОНЮЧКА! ДАВАЙ К НАМ! – проорал громадный толстый дядька с ближайшего стола.

Иккинг виновато подскочил.