Как отыскать Драконий Камень

Сморкала всегда мечтал стать вождем и теперь, когда Судьба даровала ему исполнение его заветного желания, наслаждался каждым мгновением. В лучах всеобщего восхищения он, казалось, вырос на полметра. Он расхаживал по двору, шутил с друзьями, лучась новообретенной значительностью.

– Славно дрался вчера с драконами, Сморкала! – выкрикнул один из его дружков, Вандал Гостедав. – Скольких прикончил, девятерых?

– По-моему, одиннадцатерых, – оскалился Сморкала. – Но все хорошо поработали.

Сморкала пребывал в прекрасном настроении, и когда он подошел к столу Охотников за Янтарем, то, по крайней мере, поначалу не хотел никого обидеть.

– Ешьте быстрее, ребята, – всего-то и сказал Сморкала с ленивой улыбочкой.

Но Стоик, Плевака и Толстопуз оскорбленно поморщились. Во-первых, не было никакой нужды их торопить, а во-вторых, унизительно, когда тобой командует молокосос. И вдобавок – молокосос, который приходится Толстопузу сыном, Стоику племянником и Плеваке – учеником. Ему следовало бы выказывать им значительно больше уважения, особенно в свете того, как переменилась и его, и их судьба.

Иккингу больно было видеть печально поникшие плечи старших. Воистину мир перевернулся с ног на голову.

– Сморкала, – спросил Иккинг, торопливо меняя тему, – ты не видел тут где-нибудь мальчика по имени Рыбьеног?

– Для тебя, раб, – вождь Сморкала, – поправил Мордоворот, мгновенно ощетинившись и несколько подрастеряв хорошее настроение. Он тоже не узнал Иккинга, презрительно мазнув по нему взглядом и наморщив свой гигантский нос от запаха. – Да, Рыбьеног, как же… Это один из Пропавших – исчез во время Поиска пару недель назад. Туда ему и дорога, ничтожеству. Невелика потеря. Такой же дохляк, как ты, разве что не настолько вонючий.

Невелика потеря…

Толстопуз Пивобрюх аккуратно положил ложку. Он посмотрел на сына и тихо произнес слова, которые Иккинг больше всего на свете боялся когда-нибудь услышать от своего отца:

– Сморкала, мне стыдно, что я твой отец.

Мордоворот побелел. Всего на миг он сжался под взглядами старших и сделался маленьким мальчиком, стоящим перед отцом, дядей и учителем – теми самыми людьми, одобрения которых он так отчаянно искал.

Но Сморкала тут же взял себя в руки, снова нацепил маску высокомерия и воинственно прищурился:

– У тебя нет причин говорить так. Может, я и сделал рабом Рыбьенога, но вас-то я рабами не делал. Вы сами виноваты, что не проявили достаточного почтения королю Элвину.

– Мы стали рабами потому, что храним верность Стоику. Но ты не попытался вмешаться и заступиться за нас перед так называемым королем Элвином, а, Сморкала? – задумчиво произнес Плевака.

– С чего бы мне, если вы вели себя как идиоты? – фыркнул Сморкала и посмотрел на отца. – Стыдишься меня? Это мне следует тебя стыдиться, а тебе следовало бы гордиться, что я вождь. Ты-то так никогда вождем и не стал, а, Пузо? – глумливо ухмыльнулся Сморкала. – Не из того ты теста.

Он похлопал отца по плечу и гордо удалился.

Ох, плохи дела. Ох как плохи…

Когда Иккинг поднес ко рту очередную мидию, рука его дрожала.

«Пропал во время Поиска? Что это значит? Где, Тор это все разрази, Рыбьеног?»

Рядом с ним сидела маленькая девочка с большими глазами, в которых застыло отчаяние, и очень темными всклокоченными волосами, торчавшими под странными углами. Одета она была в костюм медвежонка, застегнутый на все пуговицы, только неправильно. Казалось, она прочла его мысли.

– Тсс, – шепнула девочка. Она выглядела слишком серьезной для малявки, у которой недавно выпала большая часть зубов. – Нам не разрешается говорить о Пропавших. Это подрывает дух.

«Пропавших?! Что значит „Пропавший“?!» – хотелось воскликнуть Иккингу.

Но тут девчушка с интересом заметила:

– Прыщ Вонильсен, у тебя безрукавка горит.

А-а-а-а-а!

Иккинг опустил глаза. И правда, из-за ворота безрукавки сочился серый дым. Беззубик все последние пять минут царапал Иккингу живот в смысле «кушать хочется», а теперь с отчаяния перешел к тактике дымовых сигналов.

Иккинг прижал полу безрукавки к груди, чтобы дым не так сильно валил наружу. Ну и как ему теперь это объяснять?

Не придумав ничего лучше, он промямлил:

– Должно быть, искра от взрывов там, во дворе, попала… не волнуйся! Я уже погасил!

Затем одним отчаянным захватом Иккинг сгреб остатки хлеба, сыра и мидий, уронил, как бы не нарочно, одну мидию на пол («Ай-яй-яй!») и нырнул под стол…

Там он вынул из-за пазухи обоих драконов и шепотом напустился на Беззубика:

– Беззубик, не смей поджигать мне безрукавку! Если кто-то заметит, что у меня тут драконы, вы покойники!

– Я случайно, – соврал Беззубик. – У Б’бе-беззубика от голода огнедыхальца текут…

– Так, Беззубик, – прошептал Иккинг, показывая ему зажатые в кулаке мидии и хлеб. – Тут немного, поэтому, прежде чем я тебе это дам, вспомни, как надо себя вести… быть вежливым… делиться… оставь и Одинклыку тоже.

Во мраке тюрьмы Черное Сердце еще важнее оставаться порядочным человеком. Ну или порядочным драконом.

Беззубик кивнул и повторил:

– Да-да, да-да, я понял, Б’бе-беззубик поделится… Б’бе-беззубик оч-чень вежливый…

Иккинг раскрыл ладонь.

Беззубик распахнул пасть так широко и метнулся вперед так быстро, что не рассчитал бросок и сцапал всю руку Иккинга, в которой были зажаты крошки.

Разумеется, столько ему было не проглотить. Иккинг уставился на питомца, не веря своим глазам. Боги всемогущие, и не подумаешь, что такой маленький дракон способен так широко разинуть рот.

Медленно, поджав хвост и виновато глядя огромными глазами, Беззубик выпустил руку вместе с едой.

– О-о-одинклык первый, – благонравно сказал он, будто ничего не случилось.

И даже позволил Одинклыку съесть пару самых маленьких кусочков, прежде чем наброситься и проглотить остальное.

– Из’звините, мид’дии, – бубнил Беззубик с набитым ртом. – Из’звини, хлеб… Прости, сыр…

– Да, прекрасные извинения, Беззубик, – прошептал Иккинг, – но перед едой извиняться не надо… Нет-нет, Беззубик, пойми меня правильно, сама идея мне нравится.

Вдруг в громадном зале воцарилась мертвая тишина.

Все мгновенно умолкли – так цепенеют в молчании маленькие вкусные пушистые зверьки при появлении волков.

И тут, скорчившись под столом, пока Одинклык и Беззубик рядом с ними поедали мидии и хлеб, Иккинг услышал звук, от которого по шее у него поползли мурашки страха, словно под воротник залезли жуки, и волосы на голове встали дыбом, как иглы дикобраза…