Строки судьбы

Марк Иосифович хранил эту открытку всю жизнь

4 – IX – 41 г.

Дорогой Мара!

Только что получила от тебя 3 открытки за 30, 31 и 1 сентября.

Ты себе не представляешь, как я волновалась. О твоем отъезде меня приблизительно Люба ознакомила. Ну, что же, будь молодцом. У нас все благополучно. Будницкий завтра уезжает к семье.

У бабушки поселились семьи из Кременчуга. Маруся уехала, и 2 дня мы о ней здорово поволновались, т. к. те люди, которых оставила Маруся, тоже выехали.

В общем, все благополучно. Пиши ежедневно, если можно, а пока целую тебя крепко-крепко.

П.М. кланяется.

От Нади получила письмо.

Люба в Свердловске.

    Мама.

* * *

Из дневника

21-го сентября мы после двадцатидневного отсутствия были в Харькове. За эти дни в Харькове на привокзальной площади выстроили барак для эвакуированных с запада. Площадь превратилась буквально в муравейник. Чувствовалось, что фронт уже у самого Харькова. На автобусах привозили раненых прямо с поля боя. Приехавшие на отдых части рассказывали, что взяты Полтава, Красноград и др.

Что я застал в Харькове? Придя на Чайковского, 19, к Леве, я застал запертую квартиру. У рядом стоящего мальчика узнал, что Лева и Ламма еще вчера, 20-го, уехали в эшелоне. Через несколько минут пришел квартирант Левы, некий Дожур. Он мне сказал, что нужно немедленно уезжать, ибо фронт у Харькова.

Попрощавшись с ним, я пошел бродить по Харькову, который за эти дни был изрыт и обложен мешками с песком, ощетинился закопанными под углом к земле рельсами и березами, «украшен» железными козлами. У площади Тевелева на Павловской у моста стоял броневик и разбитые танкетки, которые зарывались в землю, и из бойниц должны были выглянуть пулеметы и пушки. Словом, Харьков чувствовал: день, два  – и он должен будет обороняться.

Все столовые были переполнены. Я с трудом уговорил кассиршу «Общедоступной столовой» на Пушкинской продать мне талон на перловую кашу. Хлебной карточки я еще не получил и жил этот день без хлеба.

Придя домой, застал земляков, они меня угостили хлебом, супом, чаем. Мы вместе провели вечер. На завтра утром мы должны были ехать на Балашевский вокзал, где еще должен был стоять эшелон Левы.

* * *

Немецкие танки входят в город. Сентябрь 1941 г.

—

Полтава была занята немцами 18 сентября 1941 года.

К этому времени десятки тысяч полтавчан уехали из города.

Большинство еврейского населения также успело эвакуироваться. За два года оккупации гитлеровцы уничтожили 18 тысяч полтавчан, в том числе более 5 тысяч детей. Более 21 тысячи жителей Полтавы были угнаны в Германию на принудительные работы.

На Полтавщине, как и в других районах Украины и Белоруссии, фашисты с большим размахом проводили свою бесчеловечную политику так называемого «окончательного решения еврейского вопроса».

Для оказавшихся под оккупацией евреев были введены многочисленные ограничения, в том числе обязательное ношение отличительного знака. Екатерина Михайловна с русской фамилией Кривошеева, возможно, могла избежать этой участи. Но нашлись «доброжелатели», которые проследили, чтобы у нее появился этот унизительный знак.

В октябре 1941 года фашистами был расстрелян 341 еврей, в ноябре – все оставшееся еврейское население Полтавы – 1538 человек.

* * *

Массовое истребление евреев Полтавы началось 23 ноября 1941 года. Эта запланированная акция была совершена на окраине города у «Красных казарм» по сценарию Бабьего Яра. Осуществлена она была той же зондеркомандой айнзацгруппы «С», которая несколько месяцев назад уничтожила евреев Киева. Место для расстрела было выбрано там, где до войны находились открытые, окруженные земляными валами стрельбища 73-го полка Красной армии.

Экзекуция над евреями Полтавы началась со сбора людей якобы для переселения их в другое место. У всех были изъяты ценности, одежда, обувь. Людей, дрожащих от холода, отводили группами к стрельбищу, открытым земляным тирам. Грудных детей сбрасывали в ямы живыми, а старшим смазывали губы и кожу под носом ядовитой жидкостью. Живые свидетели рассказывали обо всем так: «Стоял гул и стон, плач. Не внимая просьбам о пощаде детей, их уничтожали на глазах у матерей. Многие русские и украинцы (смешанные браки) умирали вместе с семьями».

Целую ночь длился расстрел. Жители недалеко расположенных домов слышали не только ночную стрельбу, но в течение нескольких дней слышали плач и стоны, потому что в братскую могилу сбрасывали раненых и живых детей. Об этом рассказали также несколько чудом спасшихся жертв.

В последующие месяцы оккупации, которая для Полтавы продолжалась весь 1942-й и почти девять месяцев 1943 года, на этом же месте фашисты расстреляли еще около 6 тысяч человек: советских военнопленных, антифашистов, создавших в городе подпольную организацию сопротивления; захваченных и замученных в гестапо партизан; арестованных партийных и советских работников.

* * *

Имена многих погибших до сих пор неизвестны. Но была ли среди них Екатерина Михайловна? Нам удалось найти свидетельства ее гибели.

Вот небольшой фрагмент кажущегося бесконечным списка погибших полтавчан из Книги Памяти и Скорби проекта «История Полтавы» Бориса Тристанова.

Читаем: «Кривошеева, г. Полтава, еврейка, воспитательница детского сада. Расстреляна. Похоронена: с. Пушкаревка, Гришков лес».

В Центральной базе данных с именами жертв Холокоста найдено еще одно свидетельство. Оно записано в 2006 году со слов Евгении Наумовны Прутковой, которая в детстве жила по соседству с Е. М. Кривошеевой и стала свидетелем трагических событий осени 1941 года.

В упомянутой базе данных есть два свидетельства от Е. Н. Прутковой с тем же адресом (Полтава, Пушкина, 31) в отношении еще двух женщин. Это соседки Екатерины Михайловны: Мария Абрамовна Заславская и Софья Григорьевна Тарловская. Очевидно, они погибли вместе.

Лист свидетельских показаний о Кривошеевой Е. М.

Холокост – особая страница в мировой истории. Никогда прежде не было столь чудовищно спланированного геноцида, когда в программе цивилизованной страны предусматривалось уничтожение целого народа. Эти планы гитлеровского рейха осуществлялись самыми жестокими, недозволенными методами. Была создана целая индустрия истребления людей.

Уничтожение евреев в годы Второй мировой войны во многих языках получило название Холокост. В иврите, однако, существует другой термин – Шоа, то есть бедствие, катастрофа. Более 72 процентов еврейского населения Европы было ликвидировано в крематориях, концлагерях и душегубках, расстреляно и зверски убито в многочисленных гетто.

Центральная база данных с именами жертв Холокоста (Шоа) – это уникальный международный проект, который создан и координируется израильским национальным мемориалом Катастрофы и Героизма Яд ва-Шем. Главная цель проекта – найти имена и восстановить историю жизни каждого еврея, уничтоженного в годы Холокоста. Здесь увековечены имена почти 4 миллионов 800 тысяч жертв из 6 миллионов евреев, убитых нацистами и их сообщниками.

* * *

В листе свидетельских показаний Е. Н. Прутковой указан приблизительный возраст погибшей – 80 лет. А ведь Екатерине Михайловне в 1941 году было всего 52 года.

Вот последняя совместная фотография: осень 1940-го, Марк скоро уедет в армию…

Екатерина Михайловна никогда не прятала свою седину. Поэтому неудивительно, что маленькая соседская девочка, когда через 65 лет вспоминала трагические события в ее родном городе, «добавила» пару десятков лет седой несчастной женщине.

* * *

В 1970 году в Полтаве, на месте массовых расстрелов, установлен памятник «Скорбящая мать».

Число жертв фашизма, захороненных в этой братской могиле, не может быть названо точно. В изданном в 1962 году путеводителе по Полтаве сказано, что там лежит прах более 10 тысяч человек.

Авторы памятника – архитекторы П. С. Гумич и Л. С. Вайнгорт. Скульптор – А. М. Чернецкий, ленинградец. К моменту установки монумента в 1970 году это печальное, когда-то удаленное место оказалось практически в центральном ядре города, возле электромеханического завода. Памятник и сквер около него явились продолжением ранее созданного мемориала Солдатской Славы на большом воинском захоронении.