Потусторонняя Академия. Огненная Лекси и Адские гонки. Часть 1

Я всеми силами пыталась вникнуть в слова магистра. Хотя его заунывный голос сильно усложнял задачу.

– Дополнение ДНК новыми ксенонуклеиновыми кислотами происходит в результате изменения окружающей среды. На практике это порождает новые биологические и биохимические системы. Те же бестии эволюционировали из примитивных первозверей и членистоногих путем генетической мутации. Например, тихоходка. Жила себе миллионы лет, никого не трогала и вдруг попала в Инферно. А там лава, сера, и ага. Пришлось приспосабливаться. Так появился Анелидус. Или рассмотрим проехидну. Попав в агрессивную среду, вынуждена была создавать симбиозы с местными представителями, эволюционировать, а в конечном итоге мы имеем Мортиферума.

Так что, как видите, никакой магии тут нет, только наука. Разве что магия интеллекта. И ага.

Благодаря бесчисленным «ага» студенты тут же окрестили преподавателя магистром «Ага». И с тех пор только так и называли.

По Истории империи задали доклад о Шестилетней войне. Недолго думая, мы договорились с Марселем писать вместе. Последней парой значилась боевая подготовка, и тут нас ждал большой сюрприз.

После обеда весь курс собрался на полигоне. Все до единого в черных комбинезонах и ботинках. Полигон располагался за оранжереями и тянулся на несколько километров вдаль, символично заканчиваясь кладбищем. За ним виднелось Страхолесье, переходящее в Зубатые скалы, куда студентам строго-настрого было запрещено ходить в одиночку. Невдалеке от нас виднелась полоса препятствий. Она представляла собой торчащие из земли барьеры и металлические конструкции, больше напоминавшие пыточные механизмы. Мы с опаской поглядывали на эти строения, однако, как только на полигон вышел преподаватель, все внимание резко переключилось на него. Перед нами стоял пожилой здоровяк с жутким шрамом, пересекавшим всю правую часть лица. Веко закрывала черная повязка, а на руках недосчитывалось несколько пальцев. Судя по всему, бывший легионер. Невольно подумалось о предстоящем докладе, уверена, преподаватель имел непосредственное отношение к Шестилетней войне. С идеальной выправкой легионера он прошелся вдоль нашего нестройного ряда и окинул суровым взглядом. Даже жесткие усы торчали в разные стороны как-то слишком сурово.

– Магистр Ринхольд, – представился он, – запомните, на полигоне вы – кадеты. А я – ваш командир. И пока у вас есть ноги и голова, вы подчиняетесь моим приказам.

– А если их нет? – осмелился спросить какой-то смельчак.

Магистр резко развернулся и отыскал шутника.

– Двести отжиманий! Исполнять!

После этого все кадеты притихли и вытянулись по струнке.

– Если нет ног, значит вас несут товарищи, которые исполняют мои приказы. Если нет головы, значит вы мертвы и исполнять приказы не можете. Логика ясна?

– Так точно! – с перепугу гаркнул Ларс.

– Включить териусы. Запустить программу «Марш-бросок». Лично проверю у каждого, – понятно, филонить и прятаться по кустам не получится. Хитер! – десять кругов по полигону, марш!

После пятнадцатикилометровой пробежки Ринхольд, понятное дело, не угомонился, погнав нас через полосу препятствий. Я не ошиблась, это была настоящая пыточная для кадетов. Со всех сторон слышались стоны, вскрики и глухие удары о землю. Это кадеты срывались с рукоходов и прочих изуверских снарядов. Я исключением не стала, навернувшись с перекладины лицом во взрыхленную ботинками землю.

Внутренний командир тут же скомандовал встать, выпрямить голову и бодрым темпом двигаться вперед. Это у меня от папы, не иначе. Пришлось подчиниться. Колени и спина тут же воспротивились, было ощущение что в них вбили деревянные колы, а теперь еще и медленно поворачивают вокруг оси. Но делать нечего. Постанывая и проклиная все на свете, я двинулась вперед. К концу занятия мушки перед глазами трансформировались в черные дыры, грозя полностью меня поглотить.

С полигона наш курс уходил хромой, кривой и перемазанный с головы до пяток землей. Бодяком держался только Ларс. Наконец-то парень нашел предмет по душе. Даже не сомневаюсь, по боевой подготовке у него будет твердое «отлично».

– Я ног не чувствую, – простонал Тимур, хромавший рядышком. Мы поддерживали друг друга за плечи, представляя собой весьма хлипкую конструкцию. Один толчок, и распадемся на части.

– Хорошо, что они на месте. Иначе, пришлось бы тебя тащить, – невесело заметил Марсель, держась за ушибленный бок.

Ввалившись в комнату, я доковыляла до душа и час сидела под горячими струями, пытаясь прийти в себя. Радовало только одно, в столь же плачевном состоянии пребывали практически все студенты-кибермаги. А между тем, большинство из них обладали тем самым двойным набором ДНК, который по идее должен был обеспечивать большую силу и выносливость по сравнению с обычными людьми. Значит, старания отца не прошли зря.

Сколько себя помнила, родитель без конца таскал меня по спортивным секциям. Рукопашный бой, бокс, дзюдо, стрельба, атлетика, спортивное ориентирование. И если бы в Суворовскую школу принимали девочек, я непременно бы там училась. А все дело в том, что вместо меня должен был родиться Сан Саныч. Отец смирился с рождением Софии, но никак не ожидал от судьбы второй подлянки. Вместо Сан Саныча на свет появилась я – Александра Александровна. Младшие меня поймут. Если ты умудрился родиться не того пола, как ожидали родители, – крепись! Отец реализовал свои чаяния не только в имени, все детство превратилось для меня в борьбу за выживание. Из меня лепили солдата.

Надо ли говорить, что в подростковом возрасте я сильно отличалась от ровесниц по поведению и внешнему виду. Особенно этот контраст был заметен на фоне уточненной чувствительной сестры. К счастью, отец вовремя сообразил делегировать часть родительских функций супруге. С присущим матерям героизмом, родительница сражалась за полоролевую идентификацию дочери, что оказалось непросто. Привыкнув к папиному непререкаемому авторитету, я совершенно не воспринимала мать. Прибавьте к этому гормональный бум и упрямый, как испанский бык, характер и получите гремучую смесь из противоречий и бунтарства. Коль скоро так, юбки и платья пылились в шкафу, а скейт и ролики всегда побеждали танцы и книги. Как сейчас слышу вечное страдальческое мамино – ну ты же девочка! Уууу, до сих пор зубы сводит от этой фразы. Но как бы то ни было, родительские труды все же не прошли зря. На пороге семнадцатилетия я стояла в платье, кедах и с потрясающе-спортивной фигурой.

И сейчас была искренне благодарна отцу. Если бы не суровое детство, мне бы ни за что не удалось пережить сегодняшнее занятие по боевой подготовке.

Вечером вместе с собутыльниками мы отправились отрабатывать веселье. Вольеры котарсисов находились в западной части парка, недалеко от полигона. Это была длинная одноэтажная постройка, разделенная отсеками на несколько помещений. В каждое вел отдельный вход, чуть меньше обычной двери. Внутри, помимо мисок, виднелись двухярусные конструкции с лежаками, а к стенам были прилажены когтеточки.

– О, работничкам мы всегда рады, – обрадовался смотритель, пожилой мужчина в сером комбинезоне. Он приходил из соседней деревни и следил за кошаками.

Первым делом он провел нам экскурсию и познакомил со всеми обитателями вольера.

– А это Фифа, она беременная. К концу года должна разродиться. Это Гром, Мурлыка, Принц, а это Крепыш, он еще подросток, дурнооой, – мужчина ласково погладил котарсиса шоколадного цвета. Котенок, доходивший ему уже до колен, потерся о ноги и игриво отпрыгнул в сторону, – а здесь живет Суровый, он не особо любит компанию, так что с ним поаккуратней.

Было видно, любит животинок всей душой. Всего здесь обитало шесть котарсисов, на подходе был седьмой.

После знакомства наступило неизбежное. Смотритель выдал нам метлы и скребки с совками. Пришлось приступить к уборке. Спустя часа два мы вывалились из вольеров, благоухая похлеще их обитателей.

***

Весь вторник я едва шевелилась. Болели не только мышцы, даже кости, ногти и корни волос. При каждом движении с губ невольно срывались такие заковыристые ругательства, что Теона прикрывала уши ладошками. Страдала не только я. Почти весь факультет синхронно ахал и охал, когда садился и вставал в аудиториях. Не знаю, как дожила до конца занятий. Путь через парк, который обычно удавалось преодолевать минут за пять, сегодня казался бесконечным. А дальше возникла лестница, и от боли потемнело в глазах. Не знаю, как мне удалось преодолеть три этажа. Не иначе как на чистом упрямстве. Уверена, мои причитания и вопли слышали во всех комнатах.

Добравшись до вожделенной двери, я некоторое время стояла, прислонившись к прохладной стене, поэтому не сразу заметила странный свиток. Он лежал на пороге и явно предназначался мне или Теоне. С минуту я соображала, как бы его подобрать с минимальными потерями. Пришлось корячиться и снова вопить от боли. Но оно того стоило.

На сверхтонком полимере тут же отобразился заголовок «Вестник Академии». Ничего себе! Нечто вроде аналога наших газет. Электронный текст тут же отобразился на гладкой поверхности, представив взору первую полосу. Статью о минувшем празднике украшали фото и видео с торжественной части. И некоторые из них даже с моим участием. Нетерпеливо смахнув, наткнулась на следующую страницу и жадно уцепилась за заголовок «Вакханалия Армариуса». В статье рассказывалось о неофициальной части праздника, которая, как водится, гораздо интересней официальной. Не в силах оторваться, вошла в комнату и обнаружила соседку за чтением. Только в отличие от меня она развернула Вестник на териусе. В статье искрометно описывались события праздничной ночи и даже прилагались фото последствий. Пару раз не сдержавшись, хохотнула. Настолько смешно автор рассказывал о наших шалостях. Много узнала нового, ведь вторую часть ночи я до сих пор не помнила.

Последней в выпуске значилась рубрика «Сказки ПАУКов». И с первых же строк я с головой погрузилась в чтение:

«Жила-была девочка Кристина. В ее идеальном мире все должны ею восхищаться и хвалить, как это всегда делали родители. Но почему-то мало кто спешил это делать. В основном после знакомства с Кристиной люди недоуменно качали головой и впредь старались держаться подальше. И тогда она этих людей вычеркивала. Вычеркивала, вычеркивала, да так и осталась одна-одинешенька в своём идеальном мире.

Жил-был мальчик Аласкар. Больше всего любил он играть мускулами. Днём перед соперниками, ночами с поклонницами. Наконец надоело ему и вместо игр решил он просто поговорить. Подошел к одному, второму…но все вокруг лишь шарахались или посмеивались, а одна девочка даже посоветовала впредь глупостями не заниматься, ведь играть мускулами у него получалось гораздо лучше, чем говорить. В общем, грустный получился день».

Это гениально! Представлю, как эти двое бесятся после прочтения.

На последней странице значился логокод на подписку. Разумеется, я тут же отсканировала его териусом. Теперь ни за что не пропущу новый выпуск!

– И как тебе?

Соседка тоже успела дочитать вестник.

– Бомба! А кто в редакции?

– Этого никто не знает, – развела она руками, – ребята шифруются, чтобы не накрыли. Вестник выходит примерно раз в месяц. Только из него можно узнать самые горячие подробности из студенческой жизни.

– Да уж, – не удержалась я от усмешки, – не хотелось бы вновь в него попасть.

– Что-то мне подсказывает, твои чаяния тщетны.

Запустив в соседку подушкой и в который раз вскрикнув от боли, я взяла планшет и медленно поползла в библиотеку. Мы договорились встретиться там с Марселем и засесть за доклад. Напарник уже ждал и вручил мне ампулу.

– Болеутоляющее. Пей!

Я не возражала. Залпом махнула содержимое.

– Мой сосед, – пояснил Марсель, – знаешь, поначалу он мне жутко не нравился. Длинные патлы, руки вечно в каких-то разноцветных пятнах. Оказалось, он – довольно неплохой алхимик. Дал мне штук десять этих ампул. Подумываю с ним подружиться.

Я одобрительно хмыкнула. Надеюсь, лекарство подействует быстро, сил нет больше терпеть эти пытки. Вместе мы прошли к стойке. Библиотекарь как-то подозрительно долго вглядывался в мое лицо. Видимо, тоже успел ознакомиться с «Вестником». Но нужные стеллажи указал.

И хотя на каждой книге значился логокод, засорять память териуса не хотелось, поэтому я решила действовать по старинке. Набрала книг и засела читать. Марсель, как обычно, не возражал.