30 историй о раке

30 историй о раке
Ксения Белодедова

Как жить, если врачи поставили страшный диагноз – онкология? Где найти силы, чтобы справиться с возникшими трудностями? Герои этой книги честно рассказали о том, как им удалось победить болезнь и выйти в ремиссию. Все они – обычные люди разных возрастов и профессий, которые не подозревали о том, что однажды на их долю выпадут подобные испытания. Эта книга-поддержка для тех, кому недавно поставили этот диагноз, для их близких, а также тех, кто просто любит истории.

Ксения Белодедова

30 историй о раке

От автора

Летом 2019 года я вышла из кабинета маммолога, сдав первый раз в жизни биопсию из груди на онкологию. Шансы у меня были 50/50, и я была готова к любому варианту. Весной этого же года у мамы обнаружили рак груди первой стадии. Ей сделали операцию и, к счастью, благополучно вылечили, поэтому я понимала, что эта же участь может коснуться и меня. Мне было 29 лет.

Какие эмоции я испытывала? Сначала – шок. Первый раз в жизни пришла к маммологу, меня ничего не беспокоило, хотела просто провериться на всякий случай и уж точно не думала, что потребуется сдавать биопсию. Потом – грусть. Мне захотелось плакать и жалеть себя. За что? Я ведь так молода, не замужем и детей нет, а у меня уже подозревают онкологию.

Возникли мысли о смерти, потому что стереотип онкология=смерть, к сожалению, прочно закрепился в сознании. Потом я немного успокоилась и подумала: что мне может помочь в моей ситуации? Ответ пришёл. Я поняла, что меня бы поддержали истории людей, которым поставили диагноз «онкология», но они успешно вылечились и живут дальше. Было бы здорово узнать об их опыте.

По профессии я журналист, люблю общаться с людьми и брать интервью, поэтому я решила, что найду людей, которые вылечили онкологию и находятся в ремиссии.

Поскольку мы живём в удивительное время интернета, я искала их в соцсетях. Это было непросто. Не все были готовы поделиться своей историей. Иногда случалось, что я заходила на страницу человека и видела сообщение, что тот уже умер… Но я не сдавалась.

В результате мне удалось найти 30 человек, которые согласились на интервью и полностью перевернули моё представление об онкологии и лечении этого заболевания. Надеюсь, что после прочтения этой книги то же самое будет и у вас.

Все эти 30 человек – самые обычные люди разных возрастов и профессий из разных стран и городов. Так кажется на первый взгляд. На самом же деле все они – герои, которые, несмотря ни на что, сумели выдержать суровые жизненные испытания.

Каждому из них я задавала несколько вопросов:

Как вы узнали о своём диагнозе?

Как считаете, что могло стать причиной?

Как проходило лечение?

С какими трудностями вы столкнулись?

Кто вам оказал поддержку?

Как вас изменила болезнь?

Как в России лечат онкологию?

Что бы посоветовали людям, столкнувшимся с онкологией?

Ответы на эти вопросы превратились в очень личные истории, опубликованные в этой книге.

О том, что рассказали мне эти люди, обычно не принято говорить. Многие скрывают свой диагноз даже от самых близких. Кто-то считает эту болезнь чем-то позорным, кто-то не хочет, чтобы его жалели. Причины разные. Но я уверена, что рассказывать об онкологии и о том, что эта болезнь излечима, необходимо. Так же, как и мне, такие истории могут поднять боевой дух людей, которым поставили такой же диагноз.

Надеюсь, эта книга поможет развеять стереотипы о том, что онкология=смерть, что хуже самого диагноза – химиотерапия, от которой тоже можно умереть и многие другие. Хочется верить, что в будущем онкология будет восприниматься как обычная болезнь, которая просто требует лечения.

История 1. Елена, 45 лет, полировщик на заводе, Пермь

В 2018 году мы с мужем отдыхали в Сочи. Обратно поехали на поезде. На вторые сутки я обнаружила у себя шишку в подмышке. Подумала, что, выскочит чирей. Когда приехали домой, чирей так и не появился. В поезде я простыла, поэтому из-за шишки переживать не стала.

В поликлинику пришла с простудой. Замечательный терапевт Наталья Петровна (благодаря которой я ещё жива) сказала, что у меня воспалился лимфоузел. А я возьми, да и скажи: «А вдруг это рак?» Она снисходительно улыбнулась и отправила меня к хирургу. Когда я к нему пришла, тот прощупал грудь, поставил диагноз «фиброзно-кистозная мастопатия» и дал направление в онкологию.

В онкологии у меня взяли пункцию из лимфоузла, но я нисколько не волновалась. Только сейчас вспоминаю, что у онколога был озабоченный вид. Врач посоветовал сделать узи. Когда я получила результаты анализов, поехала домой на автобусе, загуглила свой диагноз в интернете и поняла, что попала. Спустя несколько дней онколог подтвердил, что у меня рак молочной железы 3 стадии.

Первая моя реакция была: всё, я умру. На моей сберкнижке была кое-какая сумма, и я предложила мужу переписать деньги на него. Муж сказал, что я дура и говорю ерунду. Даже звонила в ритуальное агентство, чтобы узнать, во сколько обойдётся кремация. Не хотела, чтобы кто-нибудь таскал гроб с моим телом, – лучше, чтобы кремировали. Девушка из ритуального агентства сначала задавала мне вопросы, но в какой-то момент ей наш разговор показался странным, и она начала зависать. Она уже хотела положить трубку, но я сказала: «Не думайте, что я сумасшедшая, просто вчера я узнала, что у меня онкология». Она ответила: «А, ну ладно» Мы с ней так душевно поговорили. Обсудили каждую деталь. Гроб я выбрала подешевле: какая разница, он же все равно сгорит. Урну, конечно, подороже. Общую сумму кремации мне насчитали примерно в 47 тысяч рублей.

Мужу я сообщила: «Всё отлично, у нас как раз денежка есть». В ответ он покрутил пальцем у виска. А я ведь на тот момент действительно собиралась умирать. Многие мои родственники умерли от рака, мне никто не говорил, что рак можно вылечить, и я ещё проживу.

Меня отправили на операцию, которую я перенесла легко. Вечером дали таблетку, всю ночь я проспала, утром проснулась, – волнения не было. Сначала прооперировали мою соседку, Татьяну Федоровну. Замечательная женщина: ей 70 лет, третий раз лежала в онкологическом отделении, но совершенно не унывала. Сказала, что месяц полежит в больнице, зато пенсию сэкономит. Она меня очень веселила и подготовила к тому, что я пройду химию, лучевую, буду пить таблетки. Конечно, я надеялась, что у меня не будет химии, и меня отправят домой, но не отправили. Всего у меня было 8 курсов химиотерапии и 25 процедур лучевой терапии.

Сложнее всего не лечение, а тяжело всё это пережить психологически. В Перми в онкологической больнице нет психолога. Не знаю, почему. Думаю, если бы был специалист, который со мной разговаривал и настраивал на лечение, было бы легче. Есть платные психологи, но не все могут себе их позволить. Первое время о своём диагнозе я читала в интернете, но потом поняла, что если продолжу все это читать, то сойду с ума.

Меня поддерживал мой муж, дочка Настя, мои подруги. Подруга Юля каждый день мне звонила и писала ВКонтакте, спрашивала, как дела. Первый раз в жизни я проговорила все 1000 минут на телефоне. Мне кажется, я ещё никогда так много со всеми не общалась. Очень благодарна Марине Першиной, которая посоветовала прочесть книги Синельникова «Возлюби болезнь свою» и Джона Кехо «Подсознание может всё». Замечательные книги, рекомендую.

Болезнь мне показала, что друг, а кто нет. Моя лучшая подруга Маша, с которой мы дружили больше 20 лет, не нашла времени не то, что приехать, – просто позвонить. Когда я её спросила, почему она мне не звонила, она ответила, что не любит разговаривать по телефону. Но на Машу я не обижаюсь. Кто я такая, чтобы судить поступки других? Может, я сама была не лучшей подругой.

После онкологии я не стала волонтёром или писать книги, как Донцова, но мировоззрение изменилось сильно. Поняла, что человек сам себя может убить своими чёрными мыслями. Надо быть позитивным. Теперь я ни по какому поводу не переживаю. Вся страна паникует из-за коронавируса, а я – нет.

Сейчас отправляю деньги на лечение детей, которые больны онкологией. Небольшие суммы, но раньше я не делала и этого, жила по принципу «меня не касается». Ещё я решила ничего больше не оставлять на потом, живу здесь и сейчас. На новогодних каникулах мы ездили в Питер. Это была моя давняя мечта, которую я постоянно откладывала, то из-за денег, то ещё из-за чего-нибудь.

Мне очень повезло. У меня есть замечательные подруги Юля и Марина, мой муж и Настя, которые мне постоянно говорили, что болезнь – это временно, и всё будет хорошо.

Что бы я посоветовала людям, которые столкнулись с онкологией:

Даже не знаю. Нельзя сказать, чтобы человек не расстраивался, если узнает о таком диагнозе. Даже сейчас, когда мое лечение завершилось, и я знаю, что это такое, могу расстроиться. Недавно я проходила обследование в онкоцентре. Во время рентгена врач обнаружила затемнения в легких, заявив, что это может быть пневмония или метастазы. У меня началась паника, слёзы. Другой врач, который делал КТ, сказал, что затемнения в легких бывают после лучевой терапии, это остаточные явления. Несмотря на все, что я пережила, я расстроилась, понимаете?

История 2. Галина, 64 года, инженер-проектировщик, Омск

В 2014 году у меня возникли боли в животе. Врачи давно ставили диагноз «гастрит», поэтому из-за болей я не сильно беспокоилась. Старалась регулярно посещать гастроэнтеролога и делать ФГДС, когда удавалось взять талон, однако до появления неприятных ощущений не была у врача примерно лет 5.

Своего сына я лечила от гастрита с 4 лет. Говорила врачам, что сын не жалуется на живот, на что врач отвечала, что, когда живот у него заболит, будет поздно, потому что в желудке мало болевых рецепторов.

В 2014 я встала на очередь к терапевту, чтобы получить талон на ФГДС. Их выдавали в поликлинике утром по пятницам. Мне не везло. Я приходила три пятницы подряд в 7:45, 7:30 и даже к 7:00, но талонов на меня не хватало. В то время было много работы, поэтому поход в больницу я отложила. В этом вопросе у меня принципиальное отношение. Я всю жизнь работала на полис, я что, не имею право на бесплатное ФГДС?

Весной 2015 года я пошла в отпуск и решила, что на этот раз точно попаду к гастроэнтерологу. Мне всё-таки удалось взять талон, и я сделала ФГДС. Молодой врач, который проводил обследование, сказал, что мне нужно срочно лечиться у гастроэнтеролога. Я кивнула. Он сказал: «Вы не поняли. У вас два варианта: либо вы пишите отказ от госпитализации, идёте домой собираете сумку и вызываете скорую, или я сам прямо сейчас вызываю скорую, и вас увозят в больницу». Мне это показалось чем-то забавным, поулыбалась даже внутренне, – я ничего не боялась. Пришла домой и вызвала скорую.

Когда меня привезли в больницу, то я поняла, что всё серьёзно. Медсёстры сказали, что должны доставить меня в палату на каталке. Вокруг бегали врачи. По сравнению с поликлиникой такое отношение меня просто поразило. Ни разу я не почувствовала себя ненужной. А в поликлинике по месту жительства придешь и понимаешь, что ты здесь лишний.

Врач спросил, были ли у меня кровотечения в желудке. Я ответила, что не знаю. Он сказал, что в желудке у меня хлопья, которые появляются после кровотечений. Врач скорой помощи поставила мне капельницу, поинтересовалась, как я себя чувствую. В тот момент у меня было нормальное самочувствие, так что её вопросы меня удивили.

Я пролежала два дня в палате интенсивной терапии, потом меня перевели в общую. Ставили капельницы. Вводили катетеры через нос в желудок, чтобы отследить, есть ли кровотечения. Ни о каком диагнозе речи не шло, никто ничего не говорил. Чувствовала я себя нормально. Ставили семь уколов в день, ну и ладно. Лежишь, кормят, поят – сплошной отдых.

В больницу меня положили в субботу, а в понедельник, во время обхода, ко мне подошел доктор, которому медсестра рассказала о моём состоянии и как бы между прочим упомянула о метастазах в печени. Я подумала: «Опа! Ослышалась? Или бывают еще какие-то метастазы, помимо онкологических?».

Думаю, врачи боялись моей реакции, поэтому ничего не говорили. После обхода я подошла к врачу и спросила, правда ли, что у меня онкология. На это она сказала, что надо сначала подождать результаты биопсии. После этого мне сразу стало всё понятно.

Меня выписали из больницы, и я снова пришла к молодому врачу на узи. У него были квадратные глаза, потому что ему уже сообщили о моём диагнозе, но он не знал, как мне об этом сказать. Он переживал даже больше, чем я. Не знаю, то ли дело в моем характере, то ли все эмоции у меня ушли на задний план, но я понимала всё. После этого я взяла направление к онкологу.