Ты нужен…

– Чушь все это, детские сказки, – он выглядел недовольным, но любопытным. Я поняла, что могу продолжать.

– Ты не увидишь и не поймешь, пока не попробуешь, – я сама уже давно не верила в эти сказки, но попробовать стоило. Покрутила ладонь, на которой лежала уже почти подтаявшая снежинка. – Смотри!

И действительно, сквозь маленькие разветвления снежинки я смогла увидеть отражение реки. Наверное, мое лицо выражало большое восхищение, потому что Виктор тоже поймал снежинку и стал пытаться разглядеть что-то в ней.

– Ничего у меня не получается, – буркнул он, спустя какое-то время.

– Не страшно. Пусть не с первого раза, но ты сможешь. Тренируйся. Главное, никогда не сдаваться и не отпускать руки, в прямом смысле этого слова, – я снова рассмеялась, как тогда в кафе. – И тогда ты сможешь даже в самых плохих вещах заметить что-то очень хорошее.

Тут выражение его лица быстро поменялось. Из добродушного оно стало злым. Я не сразу поняла причину его перемены.

– Ты та самая официантка из кафе, которая вчера смеялась надо мной и моими друзьями, – резко проговорил он, собираясь встать с лавочки.

Я немного опешила, но быстро взяла себя в руки.

– Да. И за свой смех я извинилась. И не один раз. – Виктор уже успел подняться, повернулся ко мне спиной. – А тебе самому не было смешно, когда ты просил переодеться свою девушку в женщину-кошку? Вам же не по десять лет! Это глупо. И теперь ты сердишься за то, что девушка тебя бросила из-за твоей же глупости.

Я видела, как напряглась его спина. Я попала в самую точку. Он сжал кулаки, я видела, он хотел повернуться ко мне, чтобы сказать что-то обидное, но сдержался. Сделал шаг навстречу ветру.

– Давай сделаем так, – я предприняла последнюю попытку помириться. Я поднялась, поймала еще одну снежинку, протянула ему ладонь. Он все еще стоял спиной ко мне. – Давай встретимся здесь же тогда, когда ты научишься видеть отражение реки в снежинках. Поторопись. Скоро речка покроется льдом, и увидеть отражение будет сложнее.

Он молчал. Хотя никуда и не уходил. Мне показалось, что молчание его будет длиться вечность.

– Тогда мы никогда больше не увидимся, – резко сказал Виктор и пошел прочь.

– Кстати, меня зовут Юлия! – прокричала я ему вслед.

Что ж, пусть это будет и последняя встреча с ним, я сделала все, что смогла. Я надеялась, что мои слова его хоть как-то успокоят. Да, я совсем не надеялась его больше увидеть, но разговор с ним подействовал на меня тоже. Мне стало легче. Еще долго на берегу речки я ловила снежинки и искала в них отражение. Я не знала, что Виктор все это время наблюдал за мной.

Глава 16

15 сентября 2021 года.

– Вы знаете, когда-то я любила писать стихи.

Эта фраза была совсем неожиданной. К кому или чему она относилась? Ко мне или к ее воспоминаниям?

– Стихи?

– Ну да, стихи. Откуда они вообще берутся? Это ведь пережитые чувства, верно?

Пациентка, но теперь ее сложно назвать так, Юлия задавала вопросы мне. Я растерялся.

– Стихи – это своеобразный способ общения с людьми. Когда вы пишете стихи, вы открываете душу, говорите самое сокровенное, то, что не сказали бы при обычном диалоге. А еще это своеобразное послание людям. Вы хотите, чтобы вас поняли, чтобы вас услышали. Вот поэтому многие творческие личности выражают себя через поэзию, картины. С другой стороны, это выражение вашего истинного Я.

– То есть вы хотите сказать, что это своеобразный способ очищения души?

– Я не это имел в виду. Но вы правы, в своем роде.

Юлия замолчала. Мне не хотелось прерывать тишину. Что-то беспокоило меня в ее вопросах, в ее поведении.

– В тот день, когда мы впервые заговорили с Виктором, я написала свое первое стихотворение. Оно было наивным, детским. Я открыла ему свою душу. Но вы правы, это был своеобразный диалог с ним. Я хотела, чтобы он меня услышал. Ведь я не знала, встречу ли я его вновь. Но мне бы этого очень хотелось.

Как она обожгла меня этой фразой. Любопытство вновь съедало меня. Встретились ли они снова? Что за чувства она к нему испытывала? Голос Юлии вновь вернул меня в реальность.

– Когда я была замужем, я не написала ни одного стихотворения. Почему?

Я ответил молчанием. Ничего не приходило в голову. Я не мог понять, кто вообще для нее эти люди, о которых она рассказывала. Как уж тут ответить на ее вопросы.

– Мне не нужен был диалог с ним. – это было ее утверждение. Юлии не нужна помощь. Она сама себя анализирует, как опытный врач. – Он меня понимал без слов. И я его понимала. Мне не нужно было исповедоваться перед ним, не нужно было очищать душу. Я его любила…

Юлия опять ненадолго замолчала. Тишина снова окутала ее своим дыханием. Помимо тишины в комнату врывалась и темнота, глубокая и манящая.

– А может, – продолжила она спустя несколько минут, – просто у меня не было чувств, чтобы выражать их? Может, я просто была очень холодна по отношению к нему? Может, я его вовсе не любила? – снова молчание. Снова тишина. – Скорее всего, это именно так. И за это я чувствую свою вину. Но как бы я ни старалась, ни одного стихотворения я не смогла написать своему мужу. Ни одного…

И опять долгое молчание. Даже цикады за окном уже стихли. И опять гнетущая, съедающая нас своим теплом темнота. А Юлия все продолжала смотреть на ту несчастную вазу. Я мысленно даже отругал себя, что поставил ее в это место. Не стоило.

– Когда-нибудь я наберусь смелости и опубликую часть своих стихов, – тихо продолжила Юлия, словно боялась спугнуть тишину. – Я дам вам почитать. Может, тогда вы точнее скажете, что со мной происходит. И сможете помочь.

Что-то нехорошее в душе кольнуло меня. Я засомневался, действительно ли Юлия просит у меня помощи.

Глава 17

10 ноября 2003 года.

– Нет смысла ходить сюда каждый день, – говорила я себе. Но ничего не могла с собой поделать. Ноги сами несли меня к заснеженной речке. Он не придет. Сказал же, что тогда была наша последняя встреча. Даже в кафе с друзьями он больше не появлялся.

Звонок телефона заставил меня очнуться. Я взглянула на экран. Игорь. Ну да, он знает, когда звонить. Чувствует меня. Я до сих пор не рассказала ему о своем неожиданном знакомстве. Думаю, что это ни к чему.

– Привет! – ответила я на звонок.

– Привет! Как дела у моей принцессы?

– Я же просила меня так не называть. После этих слов чувствую себя маленькой девочкой, – я обиженно надула губы.

– Ой, только не дуйся, – он знает меня всю. Даже за несколько тысяч километров он чувствует то же, что и я. – Я просто соскучился.

– Могу сказать то же самое, – от детской обиды не осталось и следа.

– Чем занимаешься?

– Ты будешь смеяться. Ловлю снежинки, – улыбнулась я.

– Ничего смешного, полезное занятие. Гуляешь?

– Да, в парке у речки. Я тебе про это место рассказывала. Оно особенное. – Я облокотилась на перила.

– Чем же оно особенное? – его голос заставил меня насторожиться.