Я, ты и черничный мохито

Явно удовлетворенная исходом нашей беседы, она забирает коктейль и плавной походкой следует к столику за полупрозрачной ширмой, где обычно сидят влюбленные пары.

– Я вернулся! – объявляет Феликс, насквозь пропахший табаком. – Что новенького?

– Ничего. До закрытия двадцать минут, а я не использовал свой перерыв.

– Можешь уйти пораньше. Я предупрежу Сабрину.

– О, в этом я даже не сомневаюсь, – нервно сбросив с себя фартук, я ухожу в раздевалку.

Сделав несколько заметок в блокноте, я снимаю белоснежную рубашку и, надев свою уже порядком заношенную черную футболку, выхожу из бара.

Едва не столкнувшись с какой-то явно угашенной девицей, я направляюсь в сторону остановки и только потом вспоминаю, что знаю это лицо.

– Инга? – окликаю я ее.

– Да! Привет! – как-то слишком бодро отзывается она. – Мне не спалось, и я вспомнила о твоем предложении. Ну… поговорить. Хотя ты, наверное, уже забыл. Понимаю, прошло много времени, но я… Я слишком много болтаю. Прости.

– Не так уж и много времени. Всего пару дней, – напоминаю я ей.

– Да, точно. Просто они очень долго тянулись. Ну, по крайней мере, для меня. У тебя-то наверняка другой темп жизни. Или как это называется? – ее растерянный вопрошающий взгляд вынуждает меня подойти ближе и положить руку ей на плечо.

– Все нормально?

– Да-да, – энергично кивая, она смотрит мне прямо в глаза. – Раньше я тоже не замечала, как пролетел очередной день, а теперь эти двадцать четыре часа просто сводят меня с ума. Они тянутся и тянутся. И это так мучительно долго! Понимаешь, о чем я?

– Думаю, да.

– Ой, ты же с работы вышел и хочешь домой. Извини, что задержала. Не знаю, что на меня нашло. Обычно я так не делаю.

– Как так? – решаю я уточнить, с трудом сдерживая улыбку. – Не стоишь в три часа ночи под дверью коктейль-бара?

– И это тоже.

– Можешь пройтись со мной до остановки, – предлагаю я ей. – Заодно поговорим.

– Ладно. А тебе не надоедают разговоры с клиентами?

– В баре, где я сейчас работаю, этого практически нет. Все сидят за столиками и практически не подходят к барной стойке.

– Ты поэтому туда устроился?

Меня ошарашивает ее вопрос, и я непроизвольно замедляю шаг.

– Отчасти – да.

– На твоей прошлой работе был кто-то особенно надоедливый?

Не знаю, что именно на меня подействовало: ужасная сонливость, усталость во всем теле или Инга, располагающая к себе с первой секунды разговора. Но я выдаю ей то, что еще никому не озвучивал.

– Одна девушка. Но она мне не надоедала.

– Тогда почему ты уехал?

– Потому что… – Задумавшись обо всех причинах моего переезда, я осознаю, что именно эта болезненная история помогла мне принять окончательное решение. – Кажется, это я ей надоел. И поэтому не имело смысла там оставаться.

– Вы расстались?

– Знаешь, недавно я понял, что мы, кажется, даже не встречались. По крайней мере, она точно не считала нас парой.

– Как же я тебя понимаю! – громко сокрушается она. – Парень, с которым я встречалась, сначала настоял сделать наши отношения тайными, а теперь обвиняет меня в том, что мне больно находиться рядом с ним на одном катке. И это после того, как он бросил меня ради карьеры. Карьеры, которую он, на минуточку, завершил через пару месяцев после нашего расставания. Да что с этими людьми не так?!

Странно, но меня не напрягает ее болтливость, хотя обычно я держусь подальше от тех, кого захлестывают эмоции. Мне даже нравится рвущаяся из нее наружу экспрессия. Вспомнив, что она фигуристка, я пытаюсь представить, как она выражает свои чувства на льду.

– Наверное, он тоже не считал нас парой. Только делал вид, что влюблен, а сам…

– Ты сказала, что вы видитесь на катке.

– Да, каждый божий день!

– Тогда ты можешь напрямую у него спросить, было ли все это игрой. – Мы останавливаемся у автобусной остановки, и Инга достает телефон, чтобы вызвать такси. – Я бы обязательно спросил, если бы мог.

– А ты не можешь? Позвонить той девушке или написать ей?

– К сожалению, нет. Но раз у тебя есть такая возможность, стоит ей воспользоваться.

– Да, может, и стоит. Спасибо! – она делает шаг в мою сторону, явно собираясь меня обнять.

– Да не за что, – растерявшись, я прижимаю ее к себе.

Первые лучи восходящего солнца падают на ее рыжую голову, которая едва доходит до моей груди. Я понимаю, что обязан попросить номер ее телефона, но мои планы рушит шумно подъехавший автомобиль.

Отпрянув, Инга замечает такси и тут же направляется в его сторону.

– Еще раз спасибо! – кричит она напоследок и исчезает в салоне.

Оставшись наедине с собственными мыслями, я вдруг понимаю, что уже давно не встречал столь искреннего человека, как она.

Инга

Решив последовать совету Димы, я выжидаю Луку на катке, параллельно восстанавливая развалившийся в прошлом сезоне прыжок.

Марина, явно догадываясь о моем упадническом настроении, дает мне всяческие поблажки, чего не случалось уже много лет. После каждого моего падения на лед она вежливо поясняет, чего мне не хватило для удачного приземления. А когда мне хочется сделать внеплановый перерыв, она не препятствует моему уходу в раздевалку.

Вполне вероятно, что тренер уже списала меня со счетов. После откровенно неудачного проката на чемпионате мира я всерьез задумалась о завершении карьеры, и она прекрасно об этом знает. Каждый раз, когда Марина бросает на меня фирменный изучающий взгляд, я знаю, о чем она думает в этот момент. Ей кажется, что однажды после тренировки я выйду со льда и уже больше никогда на него не вернусь.

Второй вопрос, который мне часто задают журналисты: «Где вы черпаете мотивацию для того, чтобы продолжать кататься даже после поражения?».

Похожим вопросом я задалась в день, когда мама познакомила меня с мужчиной, который вскоре стал ее вторым мужем. Разве развод – это не поражение? Разве потеря любви всей твоей жизни не бьет под дых так сильно, что ты едва можешь сделать вдох, не говоря уже о том, чтобы полюбить снова? Я ведь видела, как сильно родители дорожат семьей, которую создали и как сложно им расставаться. Но после их развода мы с Мелиссой целый год ходили к психологу, благодаря которому я начала замечать, как меняются наши с ней родители. И тогда я поняла, что они не были проигравшими. Они двигались вперед.