Я, ты и черничный мохито

– Буду честна: ты отличный специалист и искренне мне нравишься, но я не стану рисковать из-за твоих амбиций. Прошу тебя еще раз подумать, хочешь ли ты здесь работать. Потому что наш бар – это не то место, где ты сможешь реализоваться в качестве новатора и экспериментатора.

– Я тебя понял, – процеживаю я, опустив голову.

– Надеюсь, этот разговор был у нас в последний раз.

– Сделаю все, что в моих силах.

Постояв еще некоторое время напротив меня, она молча разворачивается и уходит назад в кабинет. Взглянув на стеллаж с бутылками позади себя, я борюсь с желанием разбить каждую из них. Мысль о разлетающихся по полу осколках напоминает мне о девушке, которая приходила на днях вместе с Сеней. А ведь она меня здорово выручила, хоть мы и плохо знакомы. Жаль, что не все такие понимающие и чуткие, как Инга. Или как та, мысли о которой не дают мне покоя даже в другом городе.

Инга

Лука всегда уделял особое внимание хореографии. Уже в первые недели нашего общения, я узнала, как много часов он проводит в танцевальном зале. Видя, как он старается отточить до совершенства каждое движение тела, я уже догадывалась, что из него выйдет отличный постановщик не только показательных номеров, но и полноценных соревновательных программ.

Теперь, вживую наблюдая за его работой с девушками из нашей группы, я даже жалею, что отказалась принять его помощь. У меня никогда не получится создать что-то хотя бы отдаленно похожее на его труды. Настолько детально продуманных образов у Эмилии и Виолетты еще не было.

– Когда мы увидим твои идеи? – интересуется внезапно подъехавшая ко мне Марина.

– Скоро, – вру я в очередной раз.

– А музыка? Ты говорила, что уже выбрала композиции для обеих программ.

– Да, но у меня появились сомнения на их счет. Хочу быть уверена на все сто процентов.

– И давно ты стала такой перфекционисткой?

– С тех пор, как меня покусала Эмилия, – отшучиваюсь я, зная, что это поднимет ей настроение.

Мы обе наблюдаем за ее безукоризненным скольжением и за тем, как Лука учит ее делать правильный взмах рукой, чтобы попасть в ритм подобранной музыки.

– Думаете, из нее получится хороший черный лебедь? – с недоверием интересуюсь я у тренера.

– Конечно. А ты не думала поставить себе программу белого лебедя?

– Вы сейчас серьезно?

– Мне нравится, как вы конкурируете между собой. Это способствует вашему развитию, как спортсменов.

После того, как Эмилия стала чемпионкой мира, мне пришлось признаться самой себе в ее превосходстве над всеми нами. В особенности – надо мной.

– Я подумаю над вашим предложением, тренер.

Конечно, это откровенное лукавство. После всего, что произошло за последний год, последнее, чего мне хочется, – продолжать попытки обыграть фигуристку, равной которой просто нет.

– Лука спрашивал о тебе, – неожиданно говорит Марина. – Кажется, он огорчен тем, что ты не хочешь катать номера, которые он для тебя придумал.

– Он целых два сезона ставил себе программы. Его хореограф как-то это пережил, и он сможет.

Осознав, как грубо это прозвучало, я отвожу взгляд, боясь, что она разглядит в нем жгучую обиду.

– Я объяснила ему твою позицию, но мы хотим, чтобы ты знала о наличии уже готовых постановок, которые он подготовил специально для тебя. И ты имеешь на них полное право. Если у тебя что-то не получится, просто подойди к кому-то из нас и мы тут же все решим. Хорошо?

– Почему бы просто не отдать эти программы другим?

Кто бы знал, как трудно мне скрывать дрожь в голосе, когда идет речь о Луке.

– Он сказал, что никто другой не сможет откатать их так, как ты.

По иронии судьбы именно в этот момент наши с ним взгляды пересекаются, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не налететь на него с кулаками.

– Продолжай разминку, через пятнадцать минут начнем отрабатывать прыжки, –тренер быстро сжимает мою ладонь и тут же отъезжает к другим своим ученицам.

Я намеренно не отвожу взгляд и даже не моргаю, желая, чтобы Лука сдался первым. Хочу, чтобы он знал, что ни его присутствие, ни его слова, ни придуманные им программы не изменят моего к нему отношения. Я продолжу презирать его и буду делать это так долго, как только смогу.

Чего мне не удается предвидеть, так это того, что он решит со мной заговорить. Каким-то чудесным образом нам удавалось избегать общения на протяжении целой недели. Мне даже начало казаться, что вполне реально игнорировать друг друга, находясь на одном катке, но нет – это не наш случай.

– Просто хочу поздороваться, – спешит он объясниться, как только оказывается рядом. – Ты же не против?

– Не против поздороваться или того, что ты теперь работаешь на катке, где я тренируюсь с трех лет? – заметив его округлившиеся глаза, я решаю продолжить. – Ответ отрицательный на оба вопроса. Меня устроит, если мы продолжим делать вид, что нас ничего не связывает.

– Как-то это по-детски. Тебе так не кажется?

– А тебе не кажется, что как-то по-детски выдумывать липовую причину для расставания?

– Я ничего… – видимо, осознав, что его голос звучит слишком громко, он переходит на шепот. – Я ничего не выдумывал.

– Да ну? Не помню, чтобы ты собирался завершать карьеру.

– Инга, я всегда был с тобой честен. Прыжки сыпались один за другим, я стал срывать элементарные вращения и спотыкаться на дорожках шагов. Я не сдавался до тех пор, пока у меня не обострилась давняя травма спины, из-за которой мне пришлось пропустить чемпионат страны. Мне очень хотелось продолжать соревноваться, но у меня не получилось восстановить необходимую форму. Нам с тренером пришлось признать, что я перестал быть конкурентноспособным и больше не могу собрать себя воедино. Что-то надломилось внутри меня. Возможно, так и бывает в конце карьеры. Ко мне до сих пор не пришло осознание, что все закончилось. Но одно я знаю точно – мне нравится эта работа. И твоя неприязнь не заставит меня от нее отказаться.

– Неприязнь?

– Я же вижу, как ты на меня смотришь. Как обиженный ребенок, у которого отняли игрушку.

– Ребенок?

– Я и сам не рад обстоятельствам, в которых мы оказались. Но мне хватит воспитания и ума сохранять самообладание. Рассчитываю и на твое благоразумие, Инга. Не надо портить жизнь ни себе, ни мне, – убедившись, что его слова дошли до адресата, он кивает и молча уезжает к уже заждавшейся его Эмилии.

Перед тем, как сбежать с катка, я встречаюсь взглядом с появившейся за бортиком Дианой. Она с тревогой наблюдает за моей тщетной попыткой скрыть от нее наполнившиеся слезами глаза.

– Инга, – зовет она меня, когда я прохожу мимо нее, – подожди!

– Мне нужно в раздевалку, – отвечаю я, сомневаясь, что она разберет мою невнятную речь.

Вот оно – мое личное «слишком». Граница, перейдя которую, я уже не могу сдерживать рвущуюся наружу горечь от всех накопившихся за эти годы поражений. И, к сожалению, речь идет не только о соревнованиях.

Дима

Несмотря на острое желание провести свой единственный выходной в постели, я все же соглашаюсь на встречу с Сеней, которому не терпится показать мне город и помочь с поиском квартиры. По его просьбе я приезжаю к ледовому дворцу, где тренируется его девушка. Все еще привыкая к улыбчивой версии друга, я не сразу замечаю его прямо у входа в здание.