Синий маяк

Эйка качает головой и при этом держится обеими руками за горло, будто ей тяжело дышать. Но воздух ей не нужен. Ничего не нужно и ничего не поменялось. Даже платье то самое, в голубой цветочек. Правда, в жутком состоянии. И бус не хватает, вот чем они ей мешали?

Так или иначе, мечом тут никого не возьмёшь, и я убираю клинок в ножны, с кровью отодрав рукоять от ладони. Кровь опять… Всё одно к одному.

Эйка неотрывно наблюдает за мной, но она вообще редко моргает. Цела и отлично, чего бы мне больше?

– Ты откуда здесь? – спрашивает она убито.

– Забыла, откуда я?

Чтобы не стоять ледяным столбом, я обхожу помещение. Здесь просторно – целых четыре окна! Вон и кровать сохранилась, и другая мебель: пара тяжёлых кресел, тёмный резной гардероб, стулья всякие… И, о счастье, никаких зеркал! На стенах темнеют проплешины там, где они могли висеть.

Окна настежь. Эйке холод нипочём, а я нарочно не захлопываю рамы и с мучительным удовольствием подставляю лицо под снежную крошку, но кожа ничего не ощущает.

– Ты что, пешком сюда шёл? – отгадывает Эйка.

Что за манера – вечно оказываться за спиной?

– Да, тут недалеко по прямой.

Я дёргаю дверь у дальней стены, но дёргать без толку, дверь открывается внутрь. В полутёмное пространство с изящными расписными удобствами. Жили же люди! И что им не жилось? Даже вода до сих пор течёт! По разукрашенной под скалу перегородке с тихим журчанием сбегает водопад. То ли мыться тут надо, то ли так глядеть. Спятить можно! Спятить, что ли?

Я затворяю дверку. Меня душит смех, но получается надсадный кашель.

– Прости, – Эйка проворно накручивает на палец длинную прядь волос, распускает и начинает наматывать заново, – я надеялась, что маяк тебя удержит. Не думала, что ты решишься его оставить. Спасибо.

Она словно боится всего – заговорить со мной, дотронуться до меня. С чего вдруг? Я бросаю свой мешок в кресло и оборачиваюсь, пытаясь разгадать подвох.

– За что спасибо? Я ничего не сделал.

– За шаг навстречу, – объясняет она, запнувшись.

Я не назвал бы это шагом. И я почти жалею, что никто не сожрал меня по пути. Эйка закрывает одно окно за другим и останавливается возле крайнего, обхватив себя руками за плечи.

– Знаешь, я ведь тоже стараюсь, – её голос опять напоминает шум ветра, и вычленять слова становится труднее, – я перестала убивать.

– А я начал.

Вот ещё шаг навстречу, но что-то она не рада.

– Врагов? – Эйка следит за мной взглядом, но не шевелится.

– Друзей.

– Ну и как? – беспокоится она.

– Омерзительно. Всякий раз будто сам умираешь.

– Вот именно, – тихо подтверждает Эйка.

Согласилась? Не покусал ли её кто ненароком? Я стаскиваю обледенелый плащ и разглядываю прорехи от волчьих когтей. Легче выбросить такое добро, чем заштопать! Или сначала просушить? Точно! Тут же камин есть…

– Что – именно? ? уточняю я, отодвигая с дороги стулья. ? Вы убиваете ради пропитания, а мы – по любому поводу. Это крайне оригинальный вывод. Не жаль было заварить такую кашу.

– Может, и не жаль, – усмехается Эйка. – Только я тут ни при чём, я пытаюсь жить тихо.

– И поэтому ты облюбовала самое заклятое место? – не выдерживаю я. – Мы поссорились, ладно. Я был неправ, ладно. Сбегать зачем?

Она, наконец, подходит и даже заглядывает в глаза.

– Затем, что ты был прав. Ты же с первого дня понял, что я такое!

Вот так, значит! И с какой радости я ввязался в спор? Зарекался ведь!

– Ты что, убить меня хочешь? – спрашиваю я с тоской. – Мы тогда даже знакомы не были. Дала бы хоть привыкнуть!

В конце концов, выпадали и неплохие моменты, нет? Эйка прикасается кончиками пальцев к моему плечу, словно вспоминает ощущение.

– Да, – сознаётся она, уронив руку, – я постоянно хочу тебя убить. Как привыкнешь, тут всё и закончится. Связь и на меня действует, ты не думай. Я не с первого раза смогла забраться в такую глушь, чтобы не вернуться за один перелёт. Правда, и перелёты у меня стали короче, спасибо белкам с ежами. Но долго я не продержусь. Магия, не обессудь.

Всё это чудесно. Но всё же тут зверски холодно. Я опираюсь на спинку кресла, чтобы меньше трясло. Сдохну, так сдохну. Свалился, как снег на голову, что уж теперь!

– А на маяке ты это не могла объяснить?

Вместо ответа Эйка переводит взор на зубчатую стену чёрного леса за окнами. Не слушает или не понимает?

– Тебе плохо, – выдаёт она, наконец.

Внимательная какая!

– Мне так, как надо, – отвечаю я сдержанно. – Если бы всё упиралось в Связь, я бы себе голову разбил о стену вместо того, чтобы за тобой гоняться.

И мёрзнуть бы не пришлось, и вообще. Всё, не могу больше. Я отворачиваюсь от Эйки и пытаюсь распутать мокрые завязки на мешке, но пальцы не гнутся.

– Ильм, – произносит она так, что я вздрагиваю от собственного имени, – я не вернусь на маяк.

– Я тоже, – бросаю я равнодушно, и сам только сейчас понимаю, что это правда.

Обратный путь – безумие, и что я там стану делать один? Это слишком сложный вопрос. Вопрос попроще: как быть прямо сейчас? Я растираю ладони в надежде хоть что-то почувствовать, но нет, нет. Даже в пальцах не колет.

– Давай помогу, – осторожно предлагает Эйка, но я отвечаю сердитым взглядом.

Она останавливается. Даже странно.

– Мне ничего не нужно, – предупреждаю я сквозь зубы. – Я только хотел убедиться, что у тебя всё прекрасно. Не чужие всё-таки!

– Не так уж прекрасно, – усмехается Эйка, – и что теперь?

Я непонимающе озираю комнату: