Междустрочья. Ринордийский цикл. Книга между второй и третьей

– Я только посмотрю, – Мечеслав шагнул было к краю.

– Чтоб вам по башке чем-нибудь прилетело? Разберём аккуратно стеночку, тогда спокойно спуститесь, посмотрите.

Мечеслав чувствовал, что бесполезно сейчас вступать в пререкания: важной фигурой для них он был, только стоя над котлованом, пока они бурили внизу, и когда спускался к ним, чтоб уточнить действия (что, впрочем, не мешало и тогда считать его полным дураком). А уж теперь, когда они сами знали, что делать, он и вовсе мешал им.

Пока он нерешительно перетаптывался, подал голос другой рабочий:

– Начальник, тут эта девчонка вас искала.

– Какая? – не понял Мечеслав.

– Ну, эта, Сибилла. Которая младшая, понятно, – на его смешок при последних словах ещё двое-трое отозвались такими же смешками.

– Именно меня?

– Ну да, так и сказала – Мечеслав Беляков ей нужен, инженер-сопроводитель.

Мечеслав сосредоточенно нахмурился, пытаясь понять, что здесь вообще происходит помимо его участия.

– А что именно ей нужно, она не сказала?

– Понравился ты ей, что тут гадать, – выкрикнул один из тех, что сидели у стены корпуса. Все загоготали.

– Она же ещё совсем ребёнок, – пробормотал Мечеслав.

– Да ладно, парни, не смущайте его. Он же специали-и-ист…

Запоздало улыбнувшись в ответ на шутку, он пожелал им удачного рабочего дня и удалился от площадки.

Значит, та девчушка зачем-то искала его… Вызнала где-то имя и кто он здесь. А он даже не помнил толком, какая она на вид; по крайней мере, в городской толпе не различил бы.

Рассудив в итоге, что если ей и впрямь что-то понадобилось, то легче будет ей найти его, чем наоборот, Мечеслав успокоился на этом и свернул во дворы.

Чуть меньше получаса медленным шагом – и проулки сошлись в неровный многоугольник; здесь, среди стен домов, висела тишина. Посреди пустого двора вращалась с едва слышным скрипом карусель-вертушка. Про такие минуты, наверно, и говорят, что «на карусели катается ветер». Правда, по прикидкам Мечеслава, эта конструкция была слишком тяжёлой, чтоб поддаться ветру… Но в этом городе многое оказывается не так, как кажется.

Он огляделся по сторонам, не заметил свидетелей и расположился в одном из маленьких кресел на осях вертушки. Она немного замедлилась, но продолжила вращаться.

Терновольская, Магда Терновольская… Вот о чём он думал со вчерашнего вечера и, пожалуй, целую ночь, то засыпая, то вновь открывая глаза, чтобы понять, что очередная фантасмагория была лишь во сне.

Сколько бы Мечеслав не пытался припомнить поточнее, он не смог бы сказать, сколько лет ей на вид, даже примерно. А если бы не знал имени, то, возможно, в некоторые бы минуты сомневался, женщина перед ним, мужчина или неведомый диковинный зверь, лишь слегка похожий на человека. Хотя, когда Терновольская не играла, она, безусловно, была женщиной – и даже скорее красивой, чем нет. Мечеслав с Машенькой видели её в антракте – там, где фойе наполнилось шёлковым шорохом подолов и пряным душным ароматом. Терновольская стояла в углу, у ширмы, и о чём-то говорила с пожилым господином в очках, быть может, режиссёром – запросто так говорила, будто не была знаменем и не умирала взаправду несколько минут назад. (Там возле них расхаживала ещё одна особа в осенних тонах, с взбитыми рыжеватыми волосами, рассыпавшимися по плечам… Она ещё так хитренько взглянула на Мечеслава, будто знала его). Терновольская же только улыбалась, слушая своего собеседника, чуть рассеянно, но ловя и схватывая всё необходимое – как схватила налету бабочку.

А так, что он помнит… Длинные чёрные пружинки кудрей (где-то он уже видел точно такие же), Летенцию в отсветах пламени… А, и, конечно, ускользающая улыбка: «вы же не думаете, господа, что мы это по-настоящему?» Хотя, возможно, это и было самым настоящим, куда более настоящим, чем многое другое, что кочует с тобой ото дня ко дню.

«Разве ты не слышишь приближенья чёрных крыл?»

Блеск отразился от окна и сверкнул вспышкой. Пока Мечеслав жмурился от неё и не мог ни на что смотреть, откуда-то из щелей между домов налетел, зашумел в кустарнике ветер. Карусель скрипнула громче и остановилась.

Мечеслав подождал немного, не возобновится ли кружение, но оно не возобновилось. Он слез с сиденья, оглядел ещё раз вертушку в поисках неожиданных или испорченных деталей, из-за которых она двигалась сама по себе, ничего похожего не обнаружил. Что ж…

Оставим тайну тайне.

Уже покидая двор, он уловил знакомый шелест: невидимка вновь выслеживал его, но успел спрятаться за угол ближайшего дома, когда Мечеслав обернулся.

На провод села большая тёмная птица, за ней – вторая. Провод чуть покачался под ними, но вскоре затих.

Ветер в этом городе странный… Будто живой и чего-то ждёт.

Лампа отбрасывала жёлтый полукруг на стену и часть стола, этого вполне хватало, чтобы читать, не включая верхний свет. Мечеслав искал в энциклопедии про ринордийские катакомбы, он слышал о них что-то краем уха, но вместо этого завяз в разговоре императора Виктора IV с присланным гонцом по фамилии Пешиков.

«– Я же сказал, чтобы они были белыми.

– Но получились красные, Ваше Величество.

– Я же сказал. Чтобы они были белые.

– Наверно, это от крови, Ваше Величество.

– Я всё ещё хорошо отношусь к вам, господин Пешиков. Не повторяйте клеветы».

Речь шла о сотне воздушных шаров, которые должны были взмыть в небо в праздник Великого стояния. Имел ли место сей разговор на самом деле, история умалчивала, да и энциклопедия тоже. Но в легенде это осталось.

Мечеслав оторвался от затянувшей его страницы, он же хотел найти про катакомбы. Неужели нет ничего внятного?

Упоминания о них были разбросаны: немножко здесь, немножко там… Не помог даже алфавитный указатель. Но если они и вправду когда-то существовали – во времена ли Виктора IV, как утверждают слухи, или же в более ранние годы, – если было когда-нибудь хоть что-то отдалённо похожее, то вполне может быть, что именно катакомбы они с Мартином и нашли. Ведь лестница там точно была.

А если так… Если так…

Становилось даже немного не по себе от такой мысли. Всё равно как найти один из древних уничтожающих амулетов – мел или кирпич… Держать его в руке и знать, что вот он, настоящий, легенды не врали.

Одна из птиц хрипло крикнула и тяжело поднялась в воздух. От толчка провод закачался с новой силой. Вторая птица улетать не стала, только крикнула куда более тонким и ломким голосом, закачавшись вместе с проводом.

Мечеслав бегло перелистал страницы наугад, взгляд зацепился за угловатое, не очень ровное изображение чудовища-мантикоры, льва с лицом человека. «Мантикора была избрана активистами Нового времени в качестве символа власти слепой, уничтожающей, власти ради власти…» – успел прочитать он, но тут птица вскрикнула повторно, совсем уж надрывно и рухнула с провода вниз.

Мечеслав отвлёкся, поглядел на качающийся провод, затем подошёл к окну. На лужайке у дома никого и ничего не было.

Наверно, ему показалось: птица просто прянула вниз и улетела, резко сменив направление. Птицы, кажется, умеют так делать.

(Пожалуй, только чуть сложнее вышло бы убедить себя, что птица изначально была одна, а вторая ему почудилась).

В этом городе и впрямь странный ветер: кричит и поёт на все голоса.

Наконец их позвали: вход расчистили достаточно, чтоб можно было, чуть нагнувшись, пройти взрослому человеку.

Мечеслав спешил как мог, но всё равно опоздал: Мартин был уже на месте (вечное соревнование М и М, в котором никто не одерживал победу надолго).

– Я тебе ещё в седьмом часу звонил, глухая тетеря, – беззлобно осклабился Мартин. Мечеслав только отмахнулся: он торопился спуститься и теперь-то посмотреть.

Вход в пещеру хорошо укрепили: к аркам добавились теперь деревянные щиты и ограждения. Мечеслав по наклонной спустился до конца штольни, кинул взгляд вниз, покуда хватало света.