Паргоронские байки. Том 6

Эррешидан хмыкнул. Кульминаты всегда как-то выпадали из картины. Да, иногда гохерримам удавалось одолеть кого-то из них, но только целой гурьбой. Даже первородные не рисковали выходить на них в одиночку.

– Неверно поставленный вопрос, – отвел взгляд Сильдибедан. – Я бы лучше спросил, что кульминаты планируют делать со всеми нами.

– Я каждое утро начинаю с фразы: спасибо, что я еще жив, о кульминаты, – хохотнул Резкельшидан. – Если бы они были такими же, как мы, в Паргороне давно бы остались только кульминаты.

– Верно, – кивнул Худайшидан. – Поэтому я считаю, что делать их врагами неразумно. Вместо этого разумно будет… но, впрочем, пусть за меня скажет другой. Вы слышите?

Гохерримы прислушались. Рокот. Гул. Земля словно чуть вздрагивает. И грохот понемногу нарастает, приближается…

– Я позволил себе дерзость пригласить на нашу сходку гостя, – сказал Худайшидан.

– Ты что замыслил, Князь?! – воскликнул Гаштерлодан. – Ты восстал против нас?!

– Я бы никогда не восстал против гохерримов! – вспылил Худайшидан.

– Я всегда говорил, что ему нельзя верить! – повысил голос Гаштерлодан. – Он же последний из… подгнивших!

Худайшидан невольно сжал кулаки. Его алый глаз вспыхнул пламенем, черный – чуть заметно задымился. Единственный тут в доспехах, в маске на пол-лица, Гниющий Князь придвинулся к Гаштерлодану и процедил:

– Я «подгнил» только телом. А что касается твоих малодушных и подлых слов, то ты мне за них еще ответишь. Но не здесь и не сейчас. Братья! Сестры! Я привел на эту встречу друга – и простите, что не предупредил!

Его толком не слушали. Все смотрели на быстро растущую багровую громаду. Коротконогий и длиннорукий, с огромными рогами, он шагал неторопливо, но каждым шагом мог перемахнуть здание.

– ПРИВЕТ, ХУДАЙШИДАН, – раздался оглушительный глас.

– Привет, Агг! – помахал Гниющий Князь.

Остальные Зубы смотрели на это с неприкрытым изумлением. О том, что Худайшидан водит дружбу с кем-то из кульминатов, слухи ходили давно. Но его не спрашивали – Гниющий Князь всегда был замкнутым.

И Гаштерлодан сказал правду, Худайшидан – последний из кариозных. Четверо остальных погибли тысячи лет назад – они родились слабее здоровых Зубов, страдали от вечной боли, и постоянные войны выкосили их в числе первых… хотя потомство успели оставить все.

Но не Худайшидан. У него яд Ралеос отравил только часть тела, и он сумел обратить свою слабость в силу. Тоже живущий в непрерывной агонии, Худайшидан научился ее претерпевать, почти не обращать на нее внимания. Искусство, которое переняли от него и остальные, а Джулдабедан даже включил в курс обучения молодых.

Конечно, лучше всех этому мог научить сам Худайшидан. Но из него плохой наставник. Его клан так же велик, как у остальных, но Худайшидан почти не управляет им, а много времени проводит в одиночестве, в пустыне и горах.

Видимо, там он однажды и встретил Агга.

Громадина подошла вплотную к Школе Молодых и поджала ноги, опускаясь на горячий песок. Длиннющая рука медленно протянулась вперед – и встретилась с рукой Худайшидана.

Алый глаз сверкнул, Гниющий Князь с некоторым превосходством глянул на братьев и сестер. Все ли смотрят? Хорошо ли видят?

Они смотрели. Они видели. И они все шире улыбались, потому что уже прикидывали, насколько ценными союзниками будут кульминаты.

Их мало в Чаше, кульминатов. Их в десятки раз меньше, чем гохерримов или нактархимов. Но даже один Агг – это гиря, способная склонить весы в нужную сторону.

А ведь обмен новостями еще не закончился. Мардзекадан приберег напоследок самое сладкое. Когда все устали восхвалять Худайшидана, он лениво поднялся, отсалютовал копьем и сказал:

– Я рад, что ты предложил объединение в войско, Сильдибедан. И рад, что у нас есть такой хороший учитель, как ты, Джулдабедан. Именно твои ученики оказались лучшими в моем кла… легионе. Мой сын, верю, также станет достоин тебя. И сейчас я хочу показать один прием, который я выучил давно, но всего пару лет назад довел до совершенства. Позволишь призвать сюда мою свиту, Учитель?

Джулдабедан кивнул. Никто из Зубов не явился в одиночку – доверие доверием, братство братством, а достаточно одному оказаться предателем, чтобы все горько пожалели о своем легкомыслии.

Минуло семь тысяч лет, но все помнят Дзернидкадану, что возжелала истребить остальных старейшин и стать единовластной царицей Пекельной Чаши. Ее замысел провалился, она погибла в той бойне, но вместе с ней пал еще один первородный и две дюжины обычных гохерримов. А потом ее клан принялся мстить за Кровавую Княгиню, и двадцать лет нактархимы радовались, глядя, как их враги режут друг друга.

Именно тогда Джулдабедан алым вписал в свой кодекс запрет на кровную месть. Ибо для кого-то вроде гохерримов она может стать вечной.

Мардзекадан, как и остальные, привел десяток гохерримов, личную дружину. Большинство держало при себе самых опытных и умелых воинов, часто родных сыновей и внуков. Проживших несколько тысячелетий, иногда помнящих еще смрад разложившегося Тела.

Но при Мардзекадане были сплошь юнцы. Ни одного старше двухсот лет, все – недавние выпускники Школы Молодых. Джулдабедан узнал каждого, всех мог назвать по именам.

– Готовы? – посмотрел на них Мардзекадан. – Помните, как я вас учил? В позицию!

Юноши и девушки одновременно обнажили клинки. Первородные глядели на это внимательно, но без опаски – числом они почти равны, а эти молокососы не угроза тем, кто сражался с Кишками.

– Хочет ли кто скрестить клинки? – предложил Мардзекадан, взмахивая копьем.

– Да! – вскочил Гаштерлодан. – Надеялся, что предложишь!

Его сабля свистнула, разрезая воздух. Гаштерлодан звался Стремительным Клинком, и был он и в самом деле быстр на диво, хотя и невысок ростом. Короткие рога блеснули в багровом свете Мистлето, сверкнули алые очи… и одновременно сверкнули очи мальчишек Мардзекадана.

– Энергию мне! – сказал он что-то странное. – Клинки, дружина!

Молодые гохерримы не сдвинулись с места. Наоборот – они будто замерзли, окаменели, сжимая рукояти так, что побелели суставы. Мардзекадан же… началось что-то странное.

Все гохерримы умели усиливать себя чужими жизнями. Насыщать клинки и делаться от того много убийственней. А в первородных еще и текла кровь Древнейшего, их плоть была плотью божества, и мощь их была безмерна. Но Мардзекадан был не сильней Гаштерлодана, они не раз сходились на турнирах и поединках.

Раньше. Сейчас с клинков дружинников сорвались невидимые почти лучи – и сошлись в Мардзекадане. И эти лучи… принесли с собой силу клинков. Мощь десятерых гохерримов прибавилась к мощи самого Мардзекадана… и он поверг Гаштерлодана за три удара сердца!

– Единение! – прогремел Мардзекадан, пока противник валялся на земле. – Здесь всего десять моих гохерримов! Представьте, что я сотворю, если приведу весь клан!

– Ты… ты одолеешь всех нас разом, – с плохо скрытым страхом сказала Руналодана. – Я… этому… с этим…

– Я не буду таить это искусство! – великодушно воскликнул Мардзекадан. – Я научу и вас!.. Я научу всех!.. Мне одному мало от того толка – единение клинков требует единения душ! Все гохерримы как один, все – как единый клинок! Нам нужно войско, нужны легионы! Нам нужны лидеры, нужны вексилларии…

– Нам нужен предводитель! – вскочил Сильдибедан. – Нужен… архистратиг!

Все взгляды скрестились на Мардзекадане. Первородные разом отсалютовали, и хором грянули:

– Архистратиг!!! Архистратиг!!! Архистратиг!!!

И вот так в тот день была затеяна великая кампания. Гохерримы решили покончить с бесконечными войнами… самым надежным способом.

55321 год до Н.Э, Паргорон, Обитель Мазекресс.

Что-то назревало. Весь Паргорон это чувствовал. Уже сто двадцать лет гохерримы ни с кем не воевали, ни на кого не нападали. Они отражали удары нактархимов, но ответных не наносили. Они не делали налетов на внешнюю сторону, не охотились в Червоточинах, не штурмовали дворцы гхьетшедариев.

Могло показаться, что гохерримы наконец-то пресытились пролитием крови – но в это никто не верил. Могло показаться, что у них начались междоусобицы, что кланы перессорились и теперь заняты друг другом – и вот в это многие верили. Они действительно стали часто сражаться между собой, только вот… странные это были битвы.

В них почти никто не погибал.