Мир и война в жизни нашей семьи

Люся с Витюшей на коленях, Ниночка (стоит), Ларочка на стуле

Георгий Георгиевич после тяжелой болезни в санатории Монино. Март 1953 г.

В центре Александра Семеновна, слева – дочь Пелагея Георгиевна, справа – зять Иван Феофанович

Наша семья: Вера Петровна, Нина, Георгий Георгиевич, Люся – на юбилее Александры Семеновны. 2/3 апреля 1955 г.

На юбилее бабы Сани. Мама сидит, стоят слева направо: Галя Алексеева, Маруся Никифорова (Сарычева), Люся

На юбилее бабы Сани. Сидят: Маруся и Ниночка; стоят: Вера Петровна, Шура (жена Кости Никифорова), Галя, Люся

Папа, Нинуся, мама, Люся. 1954–1956 гг. Как идет мамочке ее наряд!

Георгий Георгиевич, Вера Петровна, Софья Федоровна, Иван Петрович

Папа и мама в цветущем саду

Мамочка, папочка, Нинуся в вишневом саду

Нинуся, мама, папа, Люся у террасы. Лето 1970 г.

Те же с Агусом Салимом, моим бывшим студентом из Бандунга

На свадьбе у Володи Зубкова, сына Николая Георгиевича. Слева направо: Борис, Нинуся, мама, папа и его брат Николай

Папа, Люся, мама, Нинуся

Мамочка и Нинуся – наша опора

Мамочка

Для папы и для нас с Нинусей наша мамочка – подлинное воплощение житейской мудрости

Мы жили в счастливой семье: папочка боготворил свою Верусеньку, а мамочка души не чаяла в Юрочке

6 мая 2000 г. папе исполнилось 90 лет

Папа готов принимать гостей. И диван подготовлен к приему

8 мая 2000 г. отмечаем 90-летие брата Юры: брат Юра и сестра Клава, а их отцы – родные братья

Папа со своей двоюродной сестрой Клавдией Андреевной и ее семьей – дочерью Ларисой с мужем Анатолием Михайловичем и сыном Анатолием Николаевичем

Папа с Виктором Павловичем и Ириной Антоновной Рыковыми

Папа с Виктором Павловичем Рыковым и Виктором Михайловичем Зубковым

Папа с младшей дочерью Лидией своей старшей сестры Ираиды Георгиевны

Папа с женой и сыном своего брата Николая – Верой Александровной и Борисом

Папа как узник фашистских концлагерей получает компенсацию за себя и за маму

Вера очень аккуратная, одевалась по тому времени хорошо и красиво.

По всей вероятности, из-за тяжелого детства, а возможно, и по наследству от мамы у Веры были признаки туберкулёза, и она состояла на учёте в МОНИКИ, под наблюдением у опытного врача Коровиной. Вера говорила, что у неё открытые каверны. Для восстановления здоровья в 1935 г. ей дали путевку в санаторий Болдино. Я два раза навещал там Веру. Перед поездкой заходил в продовольственный магазин в Покровском-Стрешневе. В нём в то время работала продавцом Нюша. Я на свои деньги на символическую сумму покупал конфеты, а к ним Нюша добавляла фрукты, печенье и др. После санатория здоровье Веры значительно улучшилось.

Я в это время учился в институте. Получал стипендию 140 рублей, которой хватало только на обед в студенческой столовой и на железнодорожный билет. У нас в семье тогда было бедновато. Мама мне денег выделять не могла, жили мы, как говорят, перебиваясь с хлеба на воду. Когда мы с Верой стали жить самостоятельной семьёй, то я, можно сказать, полностью перешел на Верины лепёшки. В период учёбы в институте, когда я на втором курсе перешёл на дневное отделение, то на все летние каникулы устраивался на работу, и это мне немножко помогало сносно существовать. Летом 1934 г. я работал на заводе № 19 десятником в Спецводстрое, а в 1935–1936 гг. работал прорабом в Тушине в конторе Сантехавиастроя.

Сразу после женитьбы в 1937 г. я приступил к дипломной работе. Вера зарабатывала по тем временам хорошо и старалась создать мне условия для плодотворной работы над дипломным проектом. Но жить нам было тяжеловато. На Верину зарплату надо не только нам двоим жить, но и выделять 10 % на помощь Кате для содержания племянницы Жени, которую Катя взяла на воспитание после трагической гибели её мамы. Ещё 10 % давали моей маме, так как у неё денежных доходов совсем не было.

Сибирь. Чита. После окончания института мне через промотдел ЦК ВКП(б) предложили поехать на Дальний Восток на военное строительство. Когда я заявил, что у меня жена больна туберкулезом и находится под наблюдением у опытных врачей здесь, в Москве, мне сказали: «Мы Вам подберём такое место, где для Вашей жены климатические условия будут лучше, чем в Москве». И мы с Верусей поехали в Читу.

Началась наша самостоятельная по-своему счастливая жизнь. Мы были молоды, любили друг друга, любили жизнь, любили труд. В Чите жили на окраине города, на Корейской улице у подножия сопки, на которой росли высокоствольные сосны. Воздух сухой, климат здоровый, хотя морозы зимой доходили до 50 градусов. И даже в такие морозы я бегал в кожаных ботиночках.

Вера работала бухгалтером в Управлении Молотовской железной дороги, я – начальником мастерских в Военспецстрое. Первое время мы жили в одной комнате с Николаем и Марусей Кабановыми. Затем Кабановы получили комнату в другом месте, и мы жили уже одни в отдельной комнате коммунальной квартиры.

В Чите нам жилось хорошо. Каждое воскресенье ходили в театр оперетты. В квартире жили ещё две семьи. Вера, очень общительная, сдружилась с соседями. Одна соседка, Александра Фёдоровна, прекрасно готовила, особенно овощные супы, и Вера многое от неё переняла. На обед мы домой не ходили, я обедал иногда в Управлении, а Вера любила ходить в пельменную. В пельменной очень вкусно готовили пельмени, действительно по-сибирски. Молоко мы покупали на рынке. Интересно, что молоко там продавали в замороженном виде, кружками-лепешками диаметром примерно 15 см и толщиной около 5 см. Оказывается, молоко разливалось в тарелки и выставлялось на мороз. На рынок молоко приносили в мешках. Торговали преимущественно буряты.

Буряты – народ низкорослый, скуластые с раскосыми прищуренными глазами. Верхняя одежда длинная, наподобие наших тулупов, вместо застежек кушак. На ногах меховые унты. Мужчины и женщины одеваются одинаково. Иногда только у женщин борта одежды оторочены какой-нибудь красивой отделкой цветной и с узорами. И мужчины, и женщины, и даже дети почти всегда сосут трубку.

Тогда в Читу был большой завоз мандаринов. Мы их ели как никогда много.

Мы с Верой жизнью в Чите довольны. Получали по тем временам сравнительно хорошо. Понемногу регулярно посылали Кате для Жени и нашей маме.

Иркутск. В связи с производственной необходимостью в Управлении наметилась перестановка кадров. Мне предложили работать в Даурии, а к тому времени в контору приехал из Москвы мой сокурсник Цейтлин Абрам Исакович. Он побывал у нас несколько раз в гостях. С Верой они сдружились. Его хотели послать в г. Иркутск.

Шёл март. Вера была в положении, через несколько месяцев предстоят роды. Она уже ходила несколько раз в женскую консультацию.

Даурия – захолустье, а Иркутск – областной город. Мы обсудили вопросы о работе с Абрамом и с отделом кадров и договорились первоначальную наметку поменять. И с благосклонного согласия Абрама отдел кадров мне дал направление в г. Иркутск возглавлять УДР-213, а Цейтлина командировать начальником работ в Даурию. Цейтлину мы с Верой очень благодарны. Основной довод в пользу работы в Иркутске – это предстоящие роды. Мы очень хотели, чтобы они проходили под квалифицированным врачебным надзором.

В марте 1938 г. мы переехали в г. Иркутск. В Иркутске жили на окраине, недалеко от ипподрома. На работе у меня было два объекта:

1) строительство двухэтажного жилого дома для начсостава;

2) мастерские в военном городке и на станции Батарейная окружная.

Я вёл работы по водопроводу, канализации, отоплению и электроснабжению. По электроработам у меня был помощником техник Коля Морозов. В работе я подчинялся Читинскому управлению Военспецстроя. Здесь в Иркутске я единоличный хозяин. Работы много: руководство работами, оформление отчетности, выписка нарядов, оформление ведомостей на зарплату, получение материалов. Во всех бухгалтерских делах основная работа лежала на Вере. Она вникала во все мои дела и очень хорошо помогала. Она же – первая защитница рабочих, если я иногда ворчал на них, особенно на бригадиров, людей опытных. Она меня всегда ругала, если я увлекался нападками на своих подчиненных. Вера очень не любила, когда я употреблял слово подчиненный. Она говорила: «Они не подчиненные». Это слово она считала просто унижающим достоинство человека. Верочка утверждала: «Они делают одно с тобой общее дело, они твои помощники-соратники». И рабочие её очень уважали за общение с ними на равных, на основе одних и тех же, по сути, интересов, связывающих сотрудников друг с другом.

Соседями по квартире у нас были тоже, как и мы, молодожены. Украинцы по фамилии Скорики. Очень хорошие люди родом из г. Сумы, немного постарше нас. У них росла дочка Валерочка лет четырех.

В памяти об Иркутске у меня остались некоторые приятные воспоминания, пережитые вместе с Верой.

В один из выходных дней мы пошли на ипподром смотреть заезды. Ощущение азарта там, конечно, очень сильно развивается. Каждый переживает за свою замеченную им лошадь. Интересно было смотреть и нам – и на сам заезд, и на реакцию публики. Вера переживала очень эмоционально. Нам запомнился случай, когда в момент самого быстрого бега у впереди несущегося экипажа соскакивает колесо, отрывается одна оглобелька, лошадь летит неимоверно быстро вперёд. За ней вдогонку летит уже оторвавшаяся тележка. На какой-то период наездник был вырван из тележки. Тележка с одним крутящимся колесом осталась валявшейся на боку далеко позади. Затем возница отделился от лошади (выпустил вожжи) и после этого несколько раз перекувырнулся и какой-то небольшой момент лежал, а затем стремительно вскочил и, как очумелый, побежал, прихрамывая, вдоль дорожки за лошадью. Затем хромать стал больше. Упал, потом тяжело встал и направился к трибунам. Тут к нему подбежали люди и взяли его под руки. А там, вдали, служащие ипподрома стали ловить лошадь. Это было наше первое и последнее посещение бегов на ипподроме.

Правда, было ещё одно посещение ипподрома. Но смотрели там уже не бега, а слушали и смотрели Военный ансамбль под управлением Александрова-старшего – организатора и первоначального руководителя знаменитого ансамбля.

Рождение Люси. С большим волнением и переживанием мы ожидали торжественного явления – появления нового человечка. Вера регулярно посещала детскую поликлинику. Вере очень помогала соседка Тамара Скорик. К рождению Люси всё было приготовлено. Роды прошли благополучно. Вера чувствовала себя хорошо. У нас большая общая радость.