Оценить:
 Рейтинг: 0

Флорентийская блудница

Год написания книги
2023
Теги
<< 1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 23 >>
На страницу:
10 из 23
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Сереженька, отпусти меня! Я давно во грехе. Мне не место рядом с тобою, любимый. Я порочна. Я не хочу больше портить тебе жизнь.

– Глаша, ты просто заболела. Немного захворала рассудком. Доктор сказал, что это нервы. Только нервы. Послеродовая меланхолия. Что ты поправишься. Как же я не углядел за тобой. Оставил тебя одну, – причитал он. – Если бы ни Петя, ты бы погибла, – сокрушался он.

Он подхватил её на руки и потащил по снегу в сторону обледенелых деревянных ступеней.

Через полчаса Глафира уже вновь лежала в своей кровати, укутанная с головой пуховым одеялом, а испуганная Наташа поила ее чаем с липовым цветом.

Переодетый в сухое Сергей, хмурым голосом давал прислуге распоряжения:

– Наташа и Руся, дежурить возле Глафиры Сергеевны по очереди. Глаз с неё не спускать ни минуты. Ни секунды! Вы слышали?! Все меня слышали?

– Да, – нестройными голосами отвечала прислуга.

– А вы, Ольга Александровна, поживите пока в нашем доме. Я прошу вас.

– Конечно, – поспешно согласилась высокая и сухопарая Ольга Александровна.

– До Рождества осталось несколько дней. Мне нужна ваша круглосуточная помощь. Ты, Тихон, запри на замки все двери, а ключ принеси мне. До отдельного моего распоряжения никто из дому не выходит. И не заходит. Кроме доктора. А я как раз поеду сейчас за ним.

* * *

Укутанная в одеяло Глафира, смотрела, не отрываясь, в одну точку и беззвучно шевелила губами. Заплаканная Наташа сидела рядом и, от избытка чувств и прошедших переживаний, гладила свою барыню по обнаженной руке. Время от времени в комнату заглядывала Руся и тихо интересовалась у Наташи, всё ли в порядке.

– Еще принести чаю? – громким шепотом спрашивала Руся.

– Нет, пока хватит, – шикала на нее Наталья. – Принеси винного уксуса.

– Хватит вам шушукаться. Не надо меня уксусом натирать.

– Да, я только тряпочку хотела смочить и на головку вам положить.

– Не надо…

– Ну, не надо, так не надо…

В комнате вновь повисла тишина, прерываемая мерным тиканьем часов.

Первой не выдержала Наталья.

– Глафирушка Сергеевна, это что же вы такое удумали? – плачущим голосом спросила она. – Да, на кого бы вы нас оставили? Во-он Сергей Юрьевич аж с лица весь сошел. Горе-то какое…

– Перестань, Наташа… – Глафира одернула руку и перевернулась на спину. – И без тебя тошно. И убери, наконец, от меня все эти одеяла и пуховые платки. Открой здесь лучше окна. Мне нечем дышать.

– Да, как-же… – угрюмо огрызнулась горничная. – Фрамугу чуток приоткрою, а одеяло не уберу. Сергей Юрьевич не велел. Он сказал, чтобы я вас отогревала и чаем отпаивала. Вся мокрая, да на мороз выскочила. Это же надо…

– Где он сам?

– За дохтуром поехал.

– Опять? Ничем мне его дохтур не поможет, – безразличным голосом промолвила Глафира и отвернулась к окну.

– Конечно, не поможет, – прошептал демон, который уже давно сидел в спальне нашей героини, но предпочел, как всегда, оставаться невидимым.

Демон расположился возле пылающего камина, в глубоком плюшевом кресле. Она не видела и не слышала его…

Он разговаривал сам с собой.

– И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это – томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, тот умножает скорбь[6 - Книга Екклесиаста.], – прошептал он. – Как бы высокопарно это не звучало, милейшая моя Глафира Сергеевна, однако, излишние познания сделали вас совершенно несчастной. Увы…

Демон встал из кресла и прошелся по комнате. Сначала он приблизился к окну. Тревожная луна уже сменила своё прежнее положение. Темное небо становилось бледнее. Близился холодный рассвет.

– Мне очень жаль, Глафира Сергеевна, что всё вышло именно так. Я думал, что мои чувства к вам и наши прогулки не смогут внести существенного потрясения в вашу душу. Я не собирался вам вредить. Я шёл на ощупь. Я не знал, как именно отзовется на то ваша бессмертная душа. Ведь так сильно я люблю впервые. Мне проще исчезнуть навсегда из всех миров, чем посметь навредить той, чья душа для меня теперь самая главная в этом подлунном мире. Так уж вышло. Я не могу себе этого объяснить – отчего случилось всё именно так. Где произошел тот главный сбой во всем миропорядке, который вызвал такие сильные чувства у демона тьмы – к ангелу света. Я знаю, вы считаете себя порочной, а для меня вы всё тот же – светлый ангел. Разве мог я, воспользовавшись вашим временным помешательством, болезнью и смятением, очернить вашу суть? Разве мог я позволить вам, покончить жизнь самоубийством? Взять на себя столь тяжкий грех? Нет, не мог. И Петенька, ваш славный Петенька, мне в этом помог. Но, даже если бы всё пошло не так, я нашел бы иной способ вас спасти. Я вытащил бы вас не только из ледяной Ветлуги, но даже из самой Преисподней. Знайте, что я стану теперь вас охранять до конца ваших дней. Я никогда не оставлю вас, моя родная. Но память вашу о моей любви и наших прогулках мне придется стереть. В этой жизни она будет вам только мешать. Увы, но вы забудете и лавандовое поле, и музыку великого Альбинони, которую я открыл для вас. Бетховена стирать не стану. Да, это и невозможно. Вы будете, как и прежде, играть на фортепьяно Лунную сонату. Но только плакать от неё вы более не станете, как прежде. А что касаемо Володьки, то запретить ему, видеть вас, я не смогу. Но я постараюсь ограничить его визиты к вам. Постараюсь. А для этого мне надо сделать еще одно важное дело. И вы в этом мне поможете.

* * *

Демон перенесся в некое, не совсем привычное для него пространство. Он перенесся в то место, где еще недавно находилась сама Глаша. Он перенесся в её сон.

Сначала он постоял на узкой тропинке, петляющей меж знакомого лавандового поля. Это было ЕГО поле. Но оно находилось в её сне. И здесь оно выглядело столь же прекрасно, как и в ЕГО мире. Лиловые, синие и бирюзовые цветы источали головокружительный аромат. Ровные воланы кустиков тянулись на многие версты. Но сейчас ему было не до любования собственной лавандой. Он шел по той же тропинке, которой еще недавно плутала ОНА.

Рядом с лиловым маревом он разглядел струи белого тумана. Он стелился прямо над полем, делая округу таинственной и невидимой глазу. Виктор сделал несколько уверенных шагов навстречу молочной дымке.

Зыбкое пространство просветлело, обозначив сквозь белые клубы деревянные бревна двухэтажного сруба. Он подошел ближе и увидела до боли знакомые очертания Махневской бани.

Цветочное поле отступило назад и растворилось в густой пелене тумана. Когда он обернулся, то увидела позади себя уже не лаванду, а воду Махневского пруда. Диск Селены золотил полоску, идущую от противоположного камышового берега до того, на котором стоял демон. Бесшумные волны набегали на кромку суши, облизывая плотный песчаник и мелкую осоку. Он сделал несколько шагов к дому. Справа проступили корявые стволы старой ветлы и несколько сосен со змеевидными и узловатыми корнями. Далее темнел лес. Он приблизилась к бане. Дверь в нее была чуть приоткрыта, но внутри оказалось темно. Не горело ни одно окно.

– Ну вот, я и нашел это место в вашем, Глафира Сергеевна, сне, – негромко произнес он.

Рука, облаченная в черную перчатку, нащупала деревянную ручку. Дверь тихо скрипнула. Внутри бани было еще темнее, чем снаружи. Потянуло сыростью. Демон медленно зашел внутрь.

– Как тут мрачно, – констатировал он.

Под потолком пискнула летучая мышь. Демон шугнул ее, и она вылетела в открытую дверь. Двигаясь почти наугад, Виктор проследовал в банную горницу. Здесь, как и при жизни Махнева, все так же располагался длинный стол, покрытый скатертью. На столе сиротливо стояла пустая тарелка, бокал и початая бутылка старого вина. Тут же высился подсвечник с тремя оплывшими свечам. Виктор щелкнул пальцами, и подсвечник тут же зажегся, растворив на время густую тьму. Виктор ухватил старую бутылку и посмотрел на оторванную этикетку.

– Люнель… – вздохнул он.

По рукаву побежал паук.

– Это сколько же времени прошло на земле, что здесь всё поросло паутиной?

Дверь в предбанник и парную и вовсе была забита так плотно, что долго не поддавалась. Виктор дернул посильнее, и она со скрипом отворилась, дыхнув ароматом лежалых березовых веников и можжевельника. Вместе с прелым запахом из парной потянуло ржавым металлическим холодом. Где-то монотонно капала вода.

– Брр… – только и сказал демон и передернул плечами.

Затем он взял в руки подсвечник и стал подниматься на второй этаж. Деревянные, некогда теплые и чистые ступени, теперь рассохлись и издавали жалобные стоны. Несколько досок почернело и рассыпалось под тяжелой поступью Виктора. Дверь на второй этаж была распахнута настежь. Мягкие половички, свернутые в рулоны, пылились в углу. От кровати остался лишь деревянный остов, похожий на сгоревший корабль без парусов. Кровать оказалась без матраса и перины. Грязный пол был густо покрыт слоем пыли. Здесь же валялись пустые бутылки и крошки старого табака. Шкаф, в котором некогда хранились плетки, был разломан. От «похотливых тисков» в углу осталось лишь пару досок. Уцелевшая часть диковинной конструкции лежала в виде обугленных деревяшек в камине. Во всем помещении было сыро, холодно и мрачно. И только луна все также отбрасывала на пол ровный прямоугольник белого света.

Демон щелкнул пальцами, и тут же, прямо из воздуха, появилось глубокое и довольно удобное темное кресло. Он с усталостью опустился прямо в него.

– А теперь я хочу видеть ЕЁ. Приведите мне её немедленно прямо сюда.

<< 1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 23 >>
На страницу:
10 из 23