Кольцов. Часть 1

– Андрей, меня зовут Андрей, – прерывисто шептал он, целуя ее темные соски.

– Як моего брата, – улыбалась она.

– Ан-дрю-ша! – вдруг вскрикнула она и задрожала всем телом.

Он ощутил, как первая волна оргазма охватила ее крепкую матку.

– Какая ты, сладкая, – шептал он, вколачивая в нее член. – Как ты кончаешь… Кончай, девочка… На моем хую… Кончай… Еще.

Она кричала и мотала головой. Он перехватывал ее крики сильными поцелуями.

Спустя какое-то время он велел ей повернуться спиной и согнуться так, чтобы ему было удобнее вгонять в нее своего верного друга. Теперь его взору предстали два ровных, матовых полушария внушительной попы. И снова она кричала и сама насаживалась на крепкий ствол, пока он вколачивал в нее всю свою тоску, все желание последних дней.

– Какая у тебя сочная пизда, – радовался он. – Красивая пизда…

– Андрюша… Боже… Еще… Так… Ай!

– Айкай девонька, я разъебу тебя так, что ты сидеть не сможешь.

* * *

Через пару часов вся разомлевшая, растрепанная, счастливая и залюбленная до одури Оксана, вдруг вспомнила, что у нее не вымыта посуда, и ей пора готовить ужин для своих унылых курортников.

– Приходи сегодня ночью ко мне, – Андрей с трудом разомкнул объятия.

– Прийду, коханий мий, – пообещала черноокая Оксана, заплетая толстую косу.

Но, к сожалению, их ночному свиданию не суждено было состояться. К Оксане неожиданно нагрянул супруг из Одессы с полными сумками гостинцев от всей родни, а в комнату к Андрею подселили нового жильца.

Это был коренастый, бритый наголо, веселый парень, почти одногодка самого Андрея. Он служил лор-врачом в Серпухове.

– Ну, и как тут? – спросил он бодро. – Скука смертная, наверное?

– Да, я здесь ненадолго, – отвечал Кольцов. – Меня в Феодосию отправляют. До осени.

– О, и меня туда же! – радостно отозвался новый жилец. – Тогда давай знакомиться. Меня зовут Санькой, Александром Петровичем. Фамилия моя Миллер. Мне тоже к середине июня надо быть в Феодосии.

– А мне к началу июля.

– Тебе повезло больше. Можно отдохнуть, – подмигнул Александр. – Девчонки-то тут есть?

– Наверное, есть, – улыбнулся Кольцов, вспоминая свое недавнее рандеву с поварихой.

* * *

Рано утром они вдвоем пошли на море. И хоть Андрей любил совершать утренние прогулки в одиночестве и плавать нагишом, но в этот раз он отчего-то был вовсе не против компании веселого соседа. Сашка как-то сразу расположил Андрея к себе своим добрым нравом, неунывающим характером, жаждой жизни и добрым сердцем. Всю дорогу до пляжа они болтали о всяких глупостях, много смеялись и чувствовали себя необыкновенно хорошо. В небольшой холщовой котомке Андрей нес с собой лишь полотенце и свою любимую флейту.

– Ну, "ушной доктор", куда мы пойдем? – спросил его Андрей недалеко от одного из Ялтинских пляжей. – Прошлый раз я купался возле мола. Но, туда не пойдем…

– Как скажешь, хирург, – отозвался Сашка. – А пойдем на тот пляж, где галька поменьше.

Они вышли к пустому галечному пляжу. Рядом с морем находились огромные гранитные валуны. Сашка сразу разделся и трусцой, стараясь не поранить ноги, побежал в воду. Андрей же уселся на один из камней и достал свою любимую флейту.

– Ох, и холодная нынче водичка! – крикнул Сашка. – Аж, обжигает.

– Она еще толком не прогрелась. Днем немного теплее.

– Пошли купаться!

– Я сейчас. Вот только на флейте поиграю.

Тонкая мелодия разорвала утреннюю тишину туманного пляжного амфитеатра. Андрей играл самозабвенно, закрывая от наслаждения глаза. Когда он закончил, сзади раздался восхищенный шепот Александра:

– Ух ты, как здорово ты играешь. Что за инструмент такой?

– Это флейта Пана. Моя любимая…

– Покажи, – Саня протянул руку.

Андрей нехотя отдал свою любимицу. И в тот момент, когда она была уже в руках Миллера, флейта отчего-то выскользнула из мокрых пальцев нового знакомого и, ударившись о край валуна, треснула пополам. У Андрея перехватило дыхание – на гальке лежали теперь два обломка его любимой флейты. Одна из трубок раскололась пополам, образовав острый, неправильной формы обломок.

– О, господи! Что я наделал! – вскрикнул Санька. – Прости друг. Мы склеим ее, мы что-нибудь придумаем.

– Да, что тут придумаешь? – обреченно, глухим голосом отозвался убитый горем Кольцов. – Все одно к одному…

– Да нет же, Андрей. Не горюй! Я что-нибудь придумаю, – он сел рядом прямо на гальку и смотрел на Кольцова глазами, полными страдания.

– Что тут придумаешь? Кабы еще связка распалась, а тут ведущая трубка раскололась… – у Андрея увлажнились от досады глаза.

– Обожди, обожди… Знаешь, что я вспомнил! В Коктебеле живет Макс Волошин. Ты знаешь его?

– Нет, не знаю.

– Ой, я вас познакомлю. Это такой человечище. Он и художник, и поэт и… Да он – глыба! У него всегда много гостей.

– И что с того?

– А то, что в прошлый раз он меня знакомил с одним из своих соседей. Его зовут Быков Юрий Васильевич. Он бывший инженер.

– Зачем нам инженер? Нам же не спицу в колесе надобно исправить.

– Э, да погоди ты! Быков этот очень талантлив. Он уникум. Кроме металла он знает, как с деревом обращаться. Он – гитарный мастер. И скрипки делает и мандолины. У него там, в Коктебеле, мастерская. Он сам нам играл на своей гитаре. Звук потрясающий. Он склеит тебе флейту так, что и следа не останется.

– Ну, коли так, то едем прямо сейчас, – Андрей решительно встал.

– Поедем завтра, с утра. Мне сегодня надо родителей друга погибшего навестить. Они живут в Массандре. А потом я сбегаю в порт и узнаю расписание парохода в сторону Коктебеля, – тараторил Санька. – Здесь ходят три. И до Феодосии и до Алушты. Меньше чем за сутки будем на месте. Переночуем у Макса, а утром пойдем к Быкову.

* * *