Кольцов. Часть 2

– Приятной боли.

– Да, но она порой невыносима…

– Черт побери, он у меня снова стоит. Может, попробуем прямо сегодня связать тебя на пару часов? А, моя киса?

– Не-ее-ет…

– Вот когда ты говоришь нет, а глаза твои туманятся, я всегда знаю, что «да»! И, черт побери, мне жаль, что здесь очень толстые стены.

– Почему?

– А я хотел бы, чтобы все тетки этого дома слышали, как ты орешь. Слышали и сходили с ума от зависти.

– Ты сумасшедший, – Светлана улыбалась. – Сумасшедший развратник.

– Корми меня, только несильно. А то мне будет тяжело, – скомандовал он. – И готовься.

– К чему? – она хитро смотрела на него.

– К экзекуции, – сурово ответил он. – Сегодня я точно тебя свяжу. А потому иди и готовься.

– Как? Душ я только что приняла, – она покраснела.

– Морально, дурочка…

– Как это?

– Ну, например, читай молитвы.

* * *

На работе, в свободные от операций часы, Андрея не оставляли мысли об островах или неведомых землях, где тепло, много фруктов, нет никакой одежды и прочих предметов цивилизации. Все более и более он приходил к выводу о том, что все самое плохое в мире связано лишь с развитием прогресса. И что любая цивилизация, какими бы гуманными целями не прикрывалась, всегда ведет к войнам, смертям и разрушениям. К гибели людей, животных и загрязнению природы.

Но кто же изначально был виновником всей цивилизационной заразы, которая, по мнению Андрея, росла словно раковая опухоль или грибница по всему земному шару? И если бы он был глубоко религиозным или воцерковленным человеком, то очевидно нашел бы корни всех бед в библейских рассказах о грехопадении Евы. Он знал, что именно женщины, их природная алчная, изворотливая и хитрая суть создали все предпосылки для роста так называемой «предметной среды». Которая, по сути, была чужда природному миру. Любая тряпка, гребешок, бусинка, колечко – все это было лишь истоками того, отчего мир рано или поздно обрастал кучей чужеродных природе вещей. Спустя века эта самая куча увеличивалась до таких масштабов, что заслоняла собой все живое пространство. Деструктировала созданное творцом до степени полного и бесповоротного разрушения.

Бабы и только бабы всегда провоцировали представителей сильного пола на добывание всех этих маленьких и гнусных «предметиков», отличающих их друг от друга, дающих им мнимое преимущество перед подобными себе. Выделиться в безликой толпе. Чем не смешная цель? Что же на самом деле принадлежит «венцу божьего творения», кроме собственного тела, как инструмента познания? Да, ничего. Но мало кто этого понимает. Андрей с ужасом осознавал, что этого не понимает никто! Эта толпа человекоподобных возомнила себя хозяевами планеты. Жалкие, ничтожные и самонадеянные твари! Они не понимают, что весь этот мир и вся природа дана им лишь во временное пользование. А они взрывают землю гранатами, стреляют пушками, убивают животных, гадят всюду, где только живут.

И да, именно в женщинах, в их природе, он видел истоки этой чудовищной дисгармонии.

А мужчины – более чистые и непорочные создания, чем женщины – всегда были готовы потакать прихотям новоиспеченных Лилит. Почему потакали? Да, просто потому что любили. Чисто и безусловно. В отличие от их бабского продажного племени. Да, трансформация от Евы до Лилит происходила молниеносно. И происходит до сих пор.

Он тут же вспоминал Ирму. В эти минуты он особо ненавидел весь женский род. Ненавидел за их предательство.

Успокаивался он лишь тогда, когда мысли его вновь уносились к жене.

«Слава богу, что Светка у меня не такая. Она почему-то совсем не жадная. Она может подарить домработнице Дашке любую дорогую тряпку, чулки, платья, флаконы духов. Она вечно таскает вещи для сбора погорельцам, лишенцам и каторжанам. Кормит бездомных собак и плачет всякий раз, когда смотрит в их голодные глаза. Эта простофиля способна отдать все, что есть у нее за душой. И хоть она неженка и любит комфорт, и красивые платья, я точно знаю, что она не бросила бы меня, если бы я не стал зарабатывать ни рубля… Если бы я стал совсем нищим или калекой. Или все-таки бросит? Нет… Она не такая. Она идейная и чистая. И умная к тому же. Она будто знает, глубинно знает, что природа всех, даже самых красивых вещей, к счастью, не вечна. Знает, что все вещи рано или поздно превращаются в тлен. Знает и потому совершено безразлична ко всем богатствам мира. Она была с ним счастлива и не роптала на тяготы в голодном 1920, тогда, когда они вернулись из жаркого фруктового Крыма в холодную и полуголодную Москву. И ныне, в нэпманской мишуре жирующих совбуров, ей безразлично почти все, кроме, пожалуй, мороженого».

Он с нежностью вспоминал о том, как она слизывала своим остреньким розовым языком круглое сливочное лакомство и жмурилась от счастья. Он пристально смотрел на ее язык и тут же мечтал поцеловать ее и ощутить его шелковую гладкость.

– Светка, у тебя идеальный язык, – усмехался он.

– Почему?

– У него слишком здоровый вид. Поверь мне, как доктору.

Она хохотала в ответ, дразня его и показывая кончик самого прекрасного в мире языка.

И даже, когда она просилась с ним в Париж, он знал, что меньше всего она будет таскаться по дамским магазинам в поиске тряпок и духов. Он знал, что эта эстетка тут же побежит в Лувр.

Только наличие Светланы примиряло его в презрении к женскому роду. Она своим существованием словно бы растворяла и нивелировала это самое презрение. Иногда он думал о том, что просто ему повезло заполучить именно то исключение, число которого ничтожно до изумления. Заполучить в свои руки именно чеховскую Душечку. Неужели Господь так любит его, что дал именно ему иную женщину, так не похожую на прочих? Может, он видел мои страдания и пожалел меня – думал Андрей. Или же просто не пришло время, и даже моя Душечка может выкинуть финт? Хоть он и держал ее в строгости, но иногда его посещали мысли о том, что вдруг и она способна на предательство.

– Нет, и еще раз нет! – говорил он вслух сотне невидимых оппонентов, вечно спорящих с ним в его собственном воображении. – Она любит меня. Любит сильно. Я знаю это.

А далее он думал о том, что весь библейский миф об искушении Евы змеем, придуман неспроста. Что змеи и ящеры реально существовали и существуют ныне. И змеи эти не кто иной, как враги рода человеческого, проникшие на землю. Именно они, эти дьявольские создания, слились с основной массой людей и разрушили все замыслы творца. Именно они открывали все «блага цивилизации», той цивилизации, которая рано или поздно вела к гибели человечества.

– Нет, надо отсюда бежать! – решительно говорил он. – А сподвижников надо искать постепенно, ощупью. Может, среди аспирантов или студентов. Молодые люди еще не испорчены так, как старые толстяки, каким, например, был его коллега Сидорчук, который вновь сидел напротив Андрея с неизменным бутербродом во рту.

В ординаторской, над письменным столом Андрея, теперь висела цветная карта мира. И время от времени Андрей разворачивался к ней и с наслаждением рассматривал океаны и цепочки мелких островов.

«Где-нибудь, среди них, будет и мой остров», – мечтательно думал он.

– Что, Андрей Николаевич, опять островами грезите? – с набитым ртом спросил его Сидорчук.

* * *

Андрей настолько увлекался мечтами об островах, что многие мысли произносил вслух. Однажды в ординаторской отдыхали молодые практиканты. Кольцов только что вернулся из операционной. Операция была довольно сложная – иссекали грыжу у тучного пациента. В конце операции интерны хлопали ему. А он, вдохновленный, в хорошем расположении духа, вновь завел разговор о том, что если бы пациент питался правильно и вел здоровый образ жизни, то никогда бы не заболел.

– Природа предусмотрела все, – глаза Кольцова блестели. Он смотрел на лица восторженных молодых людей. – Это человек испортил себя и собственное здоровье неправильным и чрезмерным употреблением пищи.

– А как надо правильно? – робко спросила молодая рыженькая практикантка.

– А правильная пища для человека – это плоды, – доброжелательно пояснил Кольцов.

– А я люблю селедку, – потупившись, отвечала смелая девушка.

– А вы потому любите селедку, милая барышня, что вас приучили к ней с детства. А на самом деле – соль и сахар – это враги для организма человека.

– Да, мне бабушка давала селедку с зеленым лучком и картошкой, – призналась она. – А еще я люблю колбасу и окорок.

– А я шашлык и плов, – подал голос студент с кавказскими чертами.

– Во-оо-от! Вы видите, насколько ваши вкусы испорчены с самого детства? Наши бабушки и мамы неправильно кормили нас всех.

– У меня была хорошая мама, – насупился кавказец. – Она все делала правильно.

– Да, я же не говорю, что у вас плохие мамы, товарищи. Я говорю о другом. Вы же сами врачи. У вас хорошие и светлые мозги. И вы видите, сколько болезней существует в этом мире. А ведь большая часть из них появилась в результате неправильного питания. Мы состоим из того, что сами едим. И если пища чиста, то и тела наши и клетки этих тел – здоровы и чисты. Тогда откуда же взяться болезням?

– Ну, завел свою шарманку, – тихо прошептал Сидорчук, покидая ординаторскую.